Миссия SOL/Z-087

Глава 1. Изгой

«Стоит ли говорить о расстоянии, когда ты сам сделан из пути, а путь состоит из тебя?» — в который уж раз бодрил себя пеший скиталец, но путь и не думал заканчиваться. Дорога который день тянулась через серую пустошь, безводную, скупую, бесцельную. Завёрнутый в выгоревшую на солнце хламиду не старый ещё человек шёл наугад, без еды и питья, а главное, без какого-либо желания их добыть. В душе медленно ширилось зияющее ничто: ощущение бесприютности, собственной ненужности, и самое больное — несправедливости всего происходящего. Казалось, равнодушный бог просто забросил эту местность на произвол судьбы. Но только ли эту местность? Нет. Создатель покинул их всех, всё население чахлой Земли, а может статься, что и прочих светил, всплывающих на поверхности неба с наступлением темноты. «Но ради чего тогда мы здесь?! Ведь не может быть так, чтобы люди были созданы лишь для того, чтоб страдать, голодать, притеснять друг друга! Мы - слишком сложные создания, чтоб бессмысленно проводить годы свои, борясь за место под солнцем, с трудом и болью добывая себе пищу, толкаясь у водопоя точно животные! А если нам предназначена иная доля, то какая? Кто подскажет? Ты?» — не переставал задавать он вопросы пылающему солнцу, которое, словно уходя от ответа, пыталось поскорее уползти за горизонт. Ветер, очнувшись к перемене дня, лениво понёс навстречу мелкий песок, тщетно полируя лицо странника своим заскорузлым от времени бархатом.

Впереди, возле одинокого нагромождения песчаных камней, взгляду путника попались человеческие кости. И если бывает что-то, что подтверждает не ответы, а вопросы, то эти мощи приходились как нельзя кстати. Человек устало опустился на песок, привалившись спиной к самому большому камню, дающему тень. Рядом точно в такой же позе сидел скелет в истлевших одеждах, вопросительно глядя пустыми глазницами на нежданного соседа. «Ну что, дошёл? Что будешь делать дальше?» — вопрос мертвеца был так понятен, что нечего и ответить. Скиталец в бессилии закрыл глаза. «А ты, видимо, так ничего и не придумал.» - мысленно сказал он ветхим костям. «Ну а я... смогу ли? И нужно ли вообще что-то делать?» — даже размышлять не хватало мочи. Камень хоть и давал тень, но от его раскалённой поверхности исходил такой жар, что, наверное, легче было бы сидеть поодаль под прямыми лучами солнца.

Ветер внезапно сменил направление и дохнул словно из драконовой пасти — будто пламенем объял. Горячая крошка посыпалась с камня на голову. Путник отряхнулся, привстал, и вдруг заметил что-то необычное в том месте, где раскрошился камень. Из-под слоя ссохшейся пыли показалась гладкая чёрная поверхность. Только теперь он обратил внимание, что камень имеет правильную форму, слегка нарушенную налипшей грязью и песком. Протерев рукавом небольшой участок скалы, он обнаружил знаки, выбитые на ней. Знаки были настолько искусно выполнены, что их геометрическая точность и изящество превосходили всё ранее виденное им. Даже изысканнейшие надписи на обелисках из междуречья не могли сравниться с абсолютной чёткостью начертанных на пустынном камне узоров. Они даже показались ему знакомыми. Откуда-то из затуманенных глубин сознания всплыло воспоминание об этих знаках, как если бы они были родными, как если бы отыскалась позабытая тремя десятилетиями детская твоя игрушка. Знаки, появляясь из-под твёрдой пыльной корки, словно торопились сообщить о чём-то важном, что теперь было недоступно, что ускользало от понимания за мгновение до того, как быть прочитанным. Бесцеремонно отодвинув сидящий скелет, человек поспешил очистить весь камень, трудясь так прилежно, словно не погибал от усталости минутой ранее. Дрожащими от волнения руками путник счищал налипшую твердь, используя всё, что попалось под руку — даже кости прежнего гостя и ветошь его одежды. Сам себя не помня, он с упорством высвобождал гладкую поверхность обелиска от многолетней, а может и вековой грязи и пыли, как будто при этом очищалась его душа. Он каким-то не шестым даже, но десятым чувством понимал, что нашёл ответ, который так долго и хитро́ прятался от него. Вот-вот вскроется долгожданная истина, отвергающая все традиции и законы, придуманные людьми, и это будет лучшей наградой ему, отдавшему предпочтение добровольному изгнанию, лишь бы не влачить свой тяжкий век и не прозябать в неволе собственного бытия, как остальные.

Солнце висело уже над самым горизонтом, когда скиталец закончил наконец свою работу - обелиск был очищен почти полностью. Это был правильной, но довольно сложной формы тяжёлый предмет. Местами покрытые неизвестными знаками, грани и выступы его были ровными: их не тронули ни жара, ни дожди, ни время. Монумент совершенно точно не мог быть сделан людьми, по крайней мере не теми людьми, которых он знал, чьи изделия видел. Камень наверняка хранил какую-то тайну, и её обязательно надо было разгадать — ведь неспроста же он отыскался! Долго путник обходил кругами свою находку, пока не понял, что этим ничего не добиться. Пришло время спросить с камня построже. Он, заклиная тайну открыться, стал ощупывать находку везде, где только мог, толкать, бить кулаками, костями и даже другими камнями. За мгновение до того, как отчаяние совсем охватило скитальца, внутри обелиска раздался странный звук, и его верхняя часть друг медленно съехала назад, а потом и поднялась вертикально, будто раскрылась большая раковина. Внутри неё неожиданно возникло полупрозрачное изображение человеческой головы, которая начала вещать громко, но с полуслова, как если бы продолжала давно начатый разговор:

— ... хотя я не знаю, кто ты, и понимаешь ли ты меня — невозможно предсказать, как исказится наш язык и...

— Я понимаю тебя! - поспешил дрожащим сквозь навернувшиеся слёзы голосом заверить человек, невольно ища опору в воздухе в помощь своим внезапно ослабевшим ногам. Язык показался ему очень причудливым диалектом его собственного, так, должно быть, говорили его родители, его предки. Немного освоившись в ситуации, путник разглядел, что голова принадлежит какому-то мужчине весьма преклонных лет, носившему длинные белые волосы. Седые усы и заострённая борода делали незнакомца схожим с настоятелем храма. Набравшись храбрости, человек попытался потрогать голову, но рука его прошла через неё легко, как сквозь воздух. Думать о призраках не хотелось, да и не было времени: нужно было сосредоточить всё свое внимание на обращённой к нему речи.

— ... и будет ли ещё кому слушать меня, но слабая надежда, на то, что вы... мы останемся живы, сохраним корабль и завершим миссию, всё же есть, поэтому я обращаюсь к тебе...

— Да, я слушаю, слушаю тебя внимательно, — с большим почтением, прижав ладони к груди, встав на колено и стараясь подражать выговору старца, подтвердил человек за мгновение до того, как понял, что тот его не слышит, потому что голова продолжала вещать практически без пауз:

— ... запомни, всё, что я сказал, и донеси это другим людям. Мы не погибли, мы ещё живы, спасение обязательно придёт. Передай это всем на Земле, — голова неожиданно поникла и умолкла. Человек стоял в растерянности. Только он было нашёл источник всех ответов на его многочисленные вопросы, как монолог волшебного старца прекратился! Вдруг, за секунду до того, как новый приступ отчаяния навалился на путника, незнакомец заговорил снова:

— Да, чуть не забыл: ты ведь можешь быть не первым, кто включал запись, и тогда ты смотришь не с самого начала. Если так, то обязательно включи запись заново. Нажми эту кнопку... ммм... потрогай вот этот знак, — в этот момент голова исчезла, а вместо неё появилось изображение какого-то необычного символа красного цвета. Человек сначала не мог понять, как это “потрогать знак” и что такое “запись”, но тут же увидел на камне ниже раскрывшейся раковины пять особо ярких начертаний, одно из которых было похоже на показанную старцем картинку. Он осторожно прикоснулся к нужному символу, но ничего не произошло. Тогда он с силой ударил в это место костяшками пальцев и знак тут же потускнел. Снова появилась голова, и дважды дёрнувшись произнесла:

— Здравствуй, мой человек! — и за полудара сердца до того, как скиталец успел изумиться этому приветствию, старец объяснил: — Раз ты видишь меня, значит ты искал и нашёл. Значит, мы не погибли. Теперь просто доверься мне, своему пращуру. Я объясню тебе, откуда ты пришёл и куда уйдёшь, какова твоя цель и миссия на Земле. Ещё есть возможность всё исправить, и сделаешь это ты.

Путник долго слушал увещевания незнакомца. С трудом пробираясь через объяснения, содержащие множество мудрёных, непонятных слов, он старался запомнить всё, что ему говорили. Он уже не помнил самого себя, потому что услышанного хватило бы на десятерых таких, как он. Весь мир перевернулся с ног на голову. Он узнал очень много, хотя не понял и половины, но чувствовал сердцем, что сказанное ему — это истина, более того, он находил один за одним ответы почти на все вопросы, что мучили его всю жизнь. Он, шевеля губами, повторял, заучивая все наущения и напутствия, все правила и законы, по которым они должны жить. Старец много говорил о спасении, которое придёт с небес, о жизни в прекрасном месте и возвращение домой. А его личное предназначение теперь было в том, чтобы донести всё это людям.

Незнакомец то и дело, с большим сожалением в голосе, вспоминал про какой-то корабль, про катастрофу, которая почти уничтожила его и про то, что они не смогут его починить и возвратиться. Там дома их ждёт очень строгий суд, но всё равно нужно верить в спасение и стремиться вернуться туда.

Порой голова начинала говорить совсем уж непонятными словами, и тогда её место занимали странные и головокружительные картины. То ожившие планеты вращались вокруг Солнца, то пространство сжималось и расширялось, а потом из камня вдруг появилось изображение огромного красного колышущегося пламени, и человек, не выдержав внутреннего напряжения, потерял сознание. Когда же оно вновь отыскалось, он даже и не пытался гадать, как долго пролежал на земле. Было холодно, в мире царила тьма, украсившая свой наряд мириадами звёзд. Скиталец с трудом поднялся и подошёл к камню, различимому в робком свете молодой луны. Раковина закрылась, снаружи остались лишь искусно вырезанные знаки, блестевшие от росы. Он попробовал стучать по этим знакам, но ничего не происходило. Может быть это был лишь сон, наваждение в перегретом мозгу? Теперь он уже не был ни в чём уверен. Странник оглянулся вокруг. Повсюду валялись тряпки, кости, ветки, которые он, помнится, раскидал, очищая камень. Да, несомненно, он это делал, но появлялась ли из камня та волшебная голова, а потом и красное пламя— сложно было сказать наверняка. Теперь, в этом зябком реальном мире, где молчат звёзды, да стрекочут в редких кустах пустынные сверчки, всё, что случилось когда-то при свете солнца, казалось невозможно далёким, несбыточным. И всё же путник сохранил в своей памяти то, о чём говорил загадочный старец. Самое важное, что он обязан был услышать, навсегда засело в его голове образами, отчётливыми совсем как знаки на гладкой скале. Новые истины, многократно повторённые, звучали в его голове, стучали в его сердце, разносились кровью по вздрагивающему от холода телу.

Человек вспомнил, что очень хочет пить. Он аккуратно слизал росу с чёрной поверхности обелиска. Её хватило с избытком, и он мысленно поблагодарил камень за то, что тот утолил не только жажду телесную, но и жажду знаний. «Не так уж и важно, — думал про себя путник, — привиделось это мне, или было на самом деле: я обязан исполнить своё предназначение, предсказанное мне священным старцем, я обязан донести до людей то, что они должны узнать.» Однако нужно было очень хорошо всё продумать, чтобы не сойти за сумасшедшего. Он немедля пустился в обратный путь, кутаясь в одежды свои, не способный размышлять более ни о чём другом. «Миссия - незнакомое слово словно прилипло к его губам. – Миссия...»

 

Глава 2. Спасательная операция

Добровольный изгой, в почти полном одиночестве пребывающий на плоской вершине горы, словно путник, которого бесплодная пустыня, выгнувшись вдруг дугой, решила вознести к самым небесам, астроном Велехов самозабвенно смотрел на звёзды. Он уже давно не отходил от телескопа дальше, чем расположены нужные слабому человеческому организму помещения. Смотрел, записывал, анализировал, опять записывал и снова смотрел, испытывая странную смесь дичайшего научного интереса и парализующего ум кошмара. Земля, а точнее вся Солнечная система, приближалась к чёрной дыре. Именно так – не более и не менее. Это стало известно относительно недавно – две недели назад, и с тех пор человечество пребывало в священном ужасе и панике от происходящего. Велехов, как, пожалуй, никто другой, знал и помнил как всё это начиналось, потому что вёл подробные записи изменений уже давно. Странные события стали происходить ещё лет за пять до того, как дыра была обнаружена. Сначала на всей планете перестала наблюдаться какая-либо тектоническая активность, потухли вулканы. Учёные поспешили связать это со вспышками на Солнце, которые стали проявляться всё чаще и чаще, а потом вообще приобрели чётко размеренную цикличность. Учёным нужен был любой более или менее подходящий ответ, поскольку его от них требовали, но на самом деле объяснить логическую связь между этими двумя явлениями не удавалось никому.

Затем вода в океанах, морях и озерах стала исчезать – обмелевшие берега уходили всё дальше и дальше до тех пор, пока дно не обнажилось совсем, а вода не пропала непонятно куда вместе со всеми морскими обитателями и растаявшими ледяными шапками полюсов. Казалось, что природный коллапс неминуем, но, как ни удивительно, климат на Земле заметно улучшился, стал более ровным и комфортным на всех её широтах. Небо полностью очистилось от облаков, не стало сильных ветров и погодных катаклизмов, подземные источники исправно давали пресную воду в нужных количествах. Однако это не удержало людей, что боятся любых, хоть хороших, хоть плохих перемен, от вселенской всепоглощающей паники. Ещё даже не зная о чёрной дыре, человечество, в силу своей непоколебимой веры в бога, стало готовиться к самому худшему. Хозяйственная деятельность практически замерла, почти полностью прекратилось транспортное сообщение по земле и по воздуху. Все ждали последнего и скорого удара от Природы, не видя смысла продолжать прежнюю жизнь.

Огромные пространства стали доступными для исследований, но почти никто не осмеливался изучать дно бывших океанов и морей — лишь беспилотные аппараты приносили некоторые скудные сведения в форме видеозаписей. Одно стало ясно абсолютно точно — на многих участках океанского дна имелись явные следы жизнедеятельности человека, и это были не только затонувшие корабли, а целые города, множество разрушенных водой городов, дорог, мудрёных циклопических инженерных систем.

А потом Солнце, вызвав следующий приступ коллективного ужаса, в одно мгновение изменило цвет на синевато-белый. Юпитер и Сатурн, как, возможно и другие более отдалённые планеты, ускорили вращение в несколько раз, да и сам земной небосвод пришёл в движение — звёзды начали смещаться относительно плоскости эклиптики сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее, пока небо не раскрасилось длинными полосами их света, а затем и вовсе стало белёсым, и Луна, помаячив на нём немым призраком, вдруг полным ходом отчалила куда-то, быстро превращаясь в точку. Тут уже паника на Земле приобрела устрашающие размеры: человечество захлестнула волна массовых самоубийств, люди объединялись в религиозные общества, пророков, предвещающих Конец Света, стало больше чем раздатчиков рекламных листовок, с новой силой вспыхнули войны, сметая города и государства, повсюду вводилось военное положение, промышленность заглохла совсем, оставив лишь жалкие оскребки производства продуктов питания и сельского хозяйства, спасающие от тотального голода.

Только в редких уголках планеты, где были установлены мощные телескопы, казалось, царил порядок и сосредоточенное спокойствие. Астрономы и астрофизики во всех хорошо охраняемых станциях с напряжением наблюдали за происходящим сквозь кристально прозрачную атмосферу без облаков, производили расчёты, строили догадки, выдвигали гипотезы, опровергали гипотезы, развеивали догадки, исправляли расчёты и начинали всё заново. Несмотря на эти потуги, установить причину таких кардинальных астрономических изменений не удавалось. Да и вообще, по всем имевшимся ранее законам физики, планета просто обязана была уже развалиться на части.

Такое смятение царило около трёх лет, пока, наконец, звёздное небо снова не стало сначала полосатым, а потом и вовсе приобрело почти нормальный вид, поразив астрономов обилием новых созвездий и туманностей. Цвет Солнца тоже сделался прежним. Уже привыкшие к светопреставлениям люди стали было успокаиваться, как вдруг учёными на расстоянии в какие-то четыре тысячи астрономических единиц от Земли не была обнаружена чёрная дыра, в направлении которой, согласно их расчётам, и двигалась Солнечная система. В полном отчаянии и ожидании неизбежной гибели прошли две недели. Неотвратимая очевидность — чёрная дыра засасывает Солнечную систему вместе со всеми планетами — лишала ума уже даже самых стойких учёных.

Велехов же был слишком увлечён своими наблюдениями, чтобы поддаваться общей панике. С каким-то фатальным научным интересом патологоанатома, вскрывающего собственное тело, следил он за неминуемо приближающейся бездной. Его восхищение никогда ранее невиданным космическим телом было выше любого страха. Ведь это же открытие — грандиозное, эпохальное, и сделал его он, Велехов, всегда веривший, что родился для великих дел. Да, он верил в это всегда, несмотря на то, что в это не верили другие. Как жаль, что так никто и не предложил назвать чёрную дыру в его честь! А ведь одно только отсутствие предсказанного ранее жёсткого рентгеновского излучения чего стоило! Хотя... пожалуй, всем было уже не до того, и это повод ещё раз поблагодарить судьбу, что ты находишься здесь, на вершине горы, в первых рядах партера этого грандиозного галактического спектакля, а не в отравленном страхом городе, где, наверное, от криков испуганных людей и беспорядков не было слышно даже собственных мыслей.

И вот настал тот день, когда необъятное и непроглядное жерло чёрной дыры закрыло всю небесную полусферу. Земля переходила через горизонт событий. Солнце вновь изменило цвет, став теперь совсем красным, от чего сразу потускнели и смазались все цвета окружающего мира. Однако оттенки природы мало кого теперь волновали — все, кто мог, с трепетом взирали на смерть, идущую с небес.

Велехов решил ни за что не покидать своего рабочего поста и оставаться астрономом до самой последней секунды, назло всем тем, кто не оценил полёта его души, назло подлым законам этого жалкого мира. О, если бы кто-то спросил его раньше, какой смерти желал бы он себе — ответ был бы: такой и только такой! Быть раздавленным куполом небес. В апогее торжественного упоения этой циклопической неотвратимостью. В первых рядах. Но вместе со всеми. Непременно вместе со всеми!

Земля мелко задрожала, свет Солнца замерцал, и ему показалось, что он слышит крики ужаса, исходящие из невидимого отсюда города. Однако, прочное здание обсерватории легко выдержало тряску, что совсем не была похожа на землетрясение, а скорее на вибрацию всего пространства. Велехов отошёл от телескопа и вышел на балкон башни обсерватории, чтобы видеть катастрофу во всём её масштабе здесь, на вершине, над глубокой пропастью ущелья.

Солнце, находящееся невысоко над горизонтом, как-то странно дёрнулось, смазалось, померкло, наступила тьма. В полной тишине и ожидании худшего прошли долгие минуты или часы, как вдруг запад, куда должно было по всем законам сесть светило, озарился знакомым оранжевым светом заката. Может быть это только показалось Велехову, а может быть он на самом деле слышал ликующие крики, доносящиеся из города. Почти сразу же на небе стали зажигаться звёзды. Сначала сотни, потом тысячи, миллионы, миллиарды звёзд! От скучного завитка млечного пути не осталось и следа. Ночное небо больше не было чёрным, оно теперь играло невозможными искрами, как щедрая россыпь, да что там — как гора разноцветных брильянтов! Одного взгляда учёного было достаточно, чтобы понять, что эти звёзды принадлежат не нашему миру. Уже даже привыкший к еженощно сменяющейся карте звёздного неба, он легко определил, что расположение звёзд не имеет ничего общего с той Вселенной, где он жил раньше.

«Что это? Мы умерли? Так выглядит рай астронома!?» — воскликнул он в полном изумлении. Первым порывом было подбежать к телескопу и изучать, изучать всё появляющиеся и появляющиеся новые красные карлики, белые гиганты, неистовые квазары и густые туманности. Такого неба хватило бы на десятки, сотни, тысячи жизней любимой работы! Но стоило ли куда-то бежать, если могучая оптика была уже без пользы — всё и так было как на ладони. Взять хотя бы вот то созвездие — самое близкое — громадное и сияющее. И в самом деле, большая группа звёзд, медленно, но заметно увеличиваясь в размерах, какими-то очень уж ровными рядами светил затягивала горизонт. Очень скоро это стало похоже на правильную ячеистую структуру, которая словно исполинским сачком собиралась накрыть всю Солнечную систему. В середине этой сети, в самом зените, выделялась одна звезда — не очень яркая, но наиболее крупная, в окружении четырёх расположенных близко друг к другу младших сестёр. Эта звезда становилась всё больше и больше, до тех пор, пока не стала размером превосходить исчезнувшее Солнце. От неё исходил свет, схожий с солнечным по спектру, но намного нежнее — несмотря на всю свою яркость он не обжигал, а ласкал кожу. Велехову даже показалось, что этот свет издаёт какую-то приятную звенящую мелодию. Внезапно движение прекратилось с такой незатейливостью, будто это не миры перемещались в пространстве, а просто лифт подъехал к нужному этажу. Небо замерло на несколько минут, а потом плавно поменяло угол так, что новое солнце оказалось строго на Севере Земли, показывая Велехову из-за горизонта лишь половину своего диска. Это было последним актом игры безумных светил. Набежавшая откуда-то из-за спины тёмная полупрозрачная пелена захлопнулась у края земли и, потускнев до непроницаемой бархатной серости, совсем скрыла звёзды и приглушила новоявленное северное солнце.

Поверить, что это не сон, было невозможно. Не справившись с вдруг нахлынувшими на него чувствами, астроном Велехов сделал несколько судорожных вдохов, перегнулся через перила балкона и без крика полетел вниз.

Глава 3. Возвращение домой

Йоптр стремительно вплыл в сферу руководителя полётов, словно бы вошёл на доклад. Ожидавший его огромный Йеоагв, неравномерно пульсировал, будто нервно прохаживался по своему кабинету.

— Ну, что там? Как всё прошло? — нарушив все протоколы и регламенты, отринув официоз, как-то слишком по-отечески поинтересовался он.

Йоптр вытянулся вдоль светящейся внутри него оси, насколько мог, словно бы собираясь с мыслями, чтобы сообщить Йеоагву новости наиболее последовательно и полно, а новостей было много.

— Корабль припаркован в секторе С1 — самом близком к Источнику. Защитная сфера активирована. Готовимся к эвакуации экипажа. Командно-административный модуль полностью разрушен. Межмодульное сообщение нарушено, вращение всех модулей рассинхронизировано. Двигатель-источник полностью исправен, транспортировку осуществляли с аварийного пульта управления, — начал, как ему казалось, с самого главного Йоптр.

— Ноосфера?

— Ноосфера сохранилась только на третьем модуле. Сильно потрёпана, но держится, все спириты на месте, обошлось без больших жертв. Почти все успели эвакуироваться с разрушенных модулей.

Йеоагв расплылся во все стороны, словно бы сел в кресло, и уже более спокойно спросил:

— Что помогло их найти?

— Как я ранее докладывал, во время патрулирования зоны, где исчез SOL/Z-087, мы поймали радиосигнал и сразу же отправились со спасательной экспедицией в том направлении. Это оказалось просто невероятно далеко, вы даже представить не можете — на самом краю Вселенной, — тут он спроецировал в пространство перед собой звёздную карту и провёл черту, как если бы показал рукой, — Район поиска был локализован, но оставался огромным, пока, хвала Источнику, мы почти случайно, вот в этом квадранте, не наткнулись на дрейфующий аппарат, запущенный с потерянного SOL-а.

— Почему они не отправили сигнал бедствия по синхросвязи?

— Всё коммуникационное и контрольное оборудование корабля было уничтожено предположительно сразу же на той стороне тёмного портала при катастрофическом столкновении с неизвестным объектом. В результате столкновения управление двигателем было утрачено, и корабль отнесло на много светоциклов в сторону от заданного маршрута. В конце концов он был пойман гравитацией какой-то неизвестной галактики, дрейфуя на краю одного из её рукавов.

— А что это был за аппарат, который вы нашли?

— Аппарат представлял собой некий примитивный, ничтожно малый беспилотный модуль, предназначенный для случайного контакта с произвольной разумной жизнью, способной прийти на помощь. На нём была закреплена коробка с визуализациями и позолоченным диском, на котором содержалась информация о местонахождении SOL-а. Так, по древнейшим из легенд, поступали мореходы, терпящие бедствие и бросающие в воду бутылку с запиской. Именно по изображению карнаций отобранного для этой экспедиции типа, мы поняли, что это весточка от нашего потерянного корабля.

Йеоагв издал инфразвуковой стрёкот, как если бы хмыкнул. В этот момент в сферу осторожно вплыл Аепвл, будто бы вошёл на цыпочках, Йеоагв дал знак Йоптру не отвлекаться:

— Докладывайте дальше по состоянию корабля.

— Первые два модуля фатально обгорели вследствие нарушения целостности защитных оболочек и стали непригодны к проживанию карнаций. На четвёртом жилом модуле произошел отказ системы регенерации воздуха — для жизни не пригоден. Пятый, командный, разбит, осколки разнесло по всему периметру - очевидно, он принял на себя значительную часть энергии удара. Балансировочный, шестой модуль почти полностью сохранился, но настройки были нарушены, поверхность стала нестабильной, от внешнего воздействия на нём образовались сгустки материи. Седьмой контрбалансировочный модуль также понёс критический урон — он потерял значительную часть массы, вокруг него образовались даже концентрические кольца из мелких осколков. В целом система балансировки, хоть и была сильно повреждена, что вызвало децентровку вращения всех жилых модулей, включая третий, всё же позволила нам безопасно и вполне уверенно доставить SOL своим ходом домой, — при этом Йоптр весь пошёл разноцветными пятнами, словно бы улыбнулся.

— Получается, что все спириты вынуждены были жить на третьем модуле? — Йеоагв чуть померк, словно прикрыл глаза, вспоминая:

— Третий модуль, кажется, рассчитан максимум на три миллиарда карнаций в течение пяти тысяч циклов! Как они все смогли выжить?

— Абсолютно точно: два миллиарда на пять тысяч. Но это верно только для полностью исправного модуля. В нашем же случае из-за разбалансировки всего корабля вращение третьего модуля нарушилось — оно стало почти точно осевым лишь с небольшим смещением оси вращения в течение одного цикла, климат сделался неравномерным. Через несколько десятков циклов после столкновения крупный обломок предположительно пятого модуля упал на третий модуль, пробил резервуары с водой и вывел из строя управление энергетической установкой. В результате этого произошел выброс 50% воды на поверхность третьего модуля, в нескольких местах сорвало крепления между внешними панелями, что привело к деформации его поверхности, вода заполнила наиболее низкие её участки. На полюсах вращения образовались ледяные пустыни, на части поверхности появились песчаные пустыни. Лишь около 12% поверхности третьего модуля были более-менее комфортными для проживания. И главное — вода затопила все блоки управления, включая блоки коммуникации между карнациями и спиритами.

При этих словах из Йеоагва вылезли длинные отростки, как если бы он в ужасе закрыл руками лицо.

— Вы хотите сказать, что всё это время, все 10 тысяч циклов спириты не могли связаться с карнациями и наоборот?

— Совершенно верно, господин руководитель полётов, не могли. Но более подробно ситуацию по экипажу может доложить Аепвл, я занимался только техническими вопросами, руководил работами по ремонту энергетической установки третьего модуля, установке резервного пульта управления двигателем-источником, наладке климатической системы, откачке воды с поверхности и охлаждающей углеводородной смеси, которая разлилась под оболочкой. Кстати, карнации догадались добывать эту смесь из-под оболочки, разделять её на фракции и использовать в качестве источника энергии, что в большой мере способствовало их выживанию до прибытия группы спасателей, — после этих слов Йоптр сделал движение в одну и другую сторону, давая знак, что его доклад в существенной части окончен.

— Дорогой Аепвл, — обратился Йеоагв, — расскажите, пожалуйста, поскорее, что же произошло с экипажем SOLa.

Дважды мигнув, точно прокашлявшись, Аепвл доложил:

— На момент прибытия в карнационном состоянии находилось около 8 миллиардов. 2 миллиарда спиритов обнаружены в очень слабом энергетическом состоянии из-за повреждений ноосферы, которая к этому времени едва держалась на третьем модуле. Ввиду отсутствия связи между карнациями и спиритами, повреждения и затопления всего оборудования их общество было отброшено на самую раннюю стадию развития. За 10 тысяч циклов они успели развиться только до ранней первобытно-технологической эры, ну вы помните из учебников истории нашей Цивилизации — наземный транспорт, немного воздушного, попытки достичь других модулей беспилотными аппаратами.

— О, Источник Всемогущий! Как же это могло произойти! Моё сознание необъятно, но даже в нём не укладывается — как они смогли вынести все эти лишения на протяжении такого количества времени! Это ведь — если вспомнить самые ранние истоки нашей цивилизации — миллионы и миллионы насильственных декарнаций, отсутствие просвещения, медицины, голод, нужда и товарно-денежные отношения! — Йеоагв распустил свои отростки по всей сфере, как если бы всплеснул руками. Выдержав длинную паузу, он спросил:

— Что с капитаном?

— Ииусс обнаружен в состоянии спирита. Очень слабый, плохо осознаёт происходящее. Отказывался от карнаций на протяжении более двух тысяч циклов. Ещё до первой, естественной, декарнации после катастрофы он успел сделать запись на чёрный ящик и установить его на поверхности третьего модуля. Эта область осталась доступной для карнаций после затопления водой, но такая заранее записанная односторонняя связь практически не помогла. Сам Ииусс инкарнировал себя несколько раз в зоне установки чёрного ящика, несколько раз его насильственно декарнировали до того, как он успевал добраться до него, несколько раз ему удавалось прослушать запись, но он сам же не смог её расшифровать. Вы ведь знаете - в условиях отсутствия связи со спиритами после инкарнации память обнуляется, разум чист, обрести себя практически невозможно. В ходе последней попытки донести до карнаций часть информации из чёрного ящика, она была неправильно интерпретирована, в результате Ииусс был насильственно декарнирован и, поняв тщетность этих попыток, после этого больше не возвращался. Всё оставшееся время он самоотверженно занимался организацией процесса реинкарнации других практически обезумевших и обессиленных спиритов для восполнения их энергии, как это делаем мы.

Руководитель полётов молчал, раскинув бездвижные отростки по всей своей сфере. Он пытался осознать и самостоятельно прожить все те испытания, что выпали на долю пропавшего экипажа. Несколько мгновений Йеоагв просто тихо пульсировал, пропуская через себя все лишения и тяготы, через которые потерявшие память несчастные проходили на протяжении многих сотен тщетных возрождений. Боролись за жизнь, пока он искал, надеялся, терял надежду и снова надеялся.

— Вы уже контактировали с ними? — произнёс он в самом нижнем своём регистре, словно бы дрожащим голосом.

— Вследствие длительного отрыва от Источника и цивилизации большинство спиритов потеряли связь, память, веру. Они находятся в полубессознательном состоянии, психоволновая температура многих из них в три раза выше нормы. Ввиду ограниченных возможностей и ресурсов спасательной экспедиции и учитывая практически критическое состояние экипажа, мы с Йоптром решили сначала доставить их в домашний порт. У нас не было возможностей проводить психологическую и энергетическую реабилитацию на месте, — Аепвл зарделся малиновой палитрой, как если бы смутился.

— Милостивый Источник! Там десять миллиардов заблудших душ! Их всех необходимо срочно отправить на Ииунбр для прохождения лечения и реабилитации!

— Но они должны предстать перед Судом за то, что они успели совершить. Все эти насильственные декарнации и прочие преступления!

— Я предстану перед Судом сам и подам прошение об их освобождении ввиду полной их невменяемости. Это беспрецедентный случай! Это мы не смогли предвидеть такую катастрофу, а они невиновны.

Потом, вновь помедлив, Йеоагв спросил, сменив спектр на совершенно тёмный, словно боялся услышать ответ:

— Сколько из них мы никогда не вернём?

— Сами себя они идентифицировать не в состоянии, а корпускулярно-волновая идентификация занимает много времени. Мы пока не можем точно сказать, кто ушёл от нас навсегда, — бесстрастно, как ему казалось, но в очень низком регистре молвил Аепвл.

— И всё же как?! Как при всех этих обстоятельствах они смогли так долго продержаться на полуразрушенном, переполненном модуле? — позеленел Йеоагв, словно широко раскрыв глаза в крайней степени изумления.

— Я уже докладывал, что первые карнации были отброшены к самым ранним стадиям развития, о чём в собранной с модуля информации имеются смутные и неполные сведения. Всё оборудование было уничтожено или утоплено, включая клонаторы. Им пришлось воспользоваться запасным протоколом: разделение на два пола и естественное рождение...

Тут Йеоагв впервые прервал собеседника:

— Источник-Светило! Я как сейчас помню: десять тысяч циклов назад, когда был построен SOL, и мы отправляли его в путь, я в шутку тогда сказал Ииуссу и другим: плодитесь и размножайтесь! Какая ирония! — Йеоагв потряс отростками и втянул их глубоко в себя, будто бы горько рассмеялся, — впрочем, продолжайте.

— В целом они повторяли развитие Истории, только делали это намного медленнее ввиду ограниченности доступных ресурсов и оторванности от Источника. Через девять тысяч циклов возникла проблема с ноосферой — она стала ослабевать и не могла вмещать более двух миллиардов спиритов. Самые слабые спириты размещались в горячей зоне регистра AD, чтобы сохранить их энергию, а это так мучительно! Пришлось увеличивать количество карнаций, так как материальных ресурсов на модуле было всё же больше, чем энергии в ноосфере. Однако и они почти подошли к концу на момент нашего прибытия. Слава Источнику, мы успели! — Аепвл и Йоптр сделали два оборота перпендикулярно своим осям, как если бы перекрестились.

Йеоагв, почтительно выдержав паузу, спросил:

— Какой дальнейший план?

Аепвл вытянулся, словно собираясь с мыслями:

— Там сейчас происходят беспорядки, массовые самодекарнации. Первоочередная задача — остановить это. Первым делом мы установим переносные станции связи со спиритами-психологами, наиболее слабых спиритов поместим в зону поэтапной реабилитации. Карнации эвакуируем в благодатную зону Ииунбра до достижения естественной декарнации в комфортных условиях. Многим из наших придётся отказаться от отпусков, но — чрезвычайная ситуация... Думаю, все отнесутся с пониманием.

— Хорошо, всё ясно. Начинайте действовать по плану, — руководитель полётов подобрался в себя, будто бы встал, а потом добавил — знаете Аепвл, Йоптр...

— Да, господин руководитель полётов?

— Я не считаю эту миссию проваленной... Напротив... Они... Мне так хочется поскорее обнять их всех!

— Все десять миллиардов?

— Да, все десять миллиардов, — и Йеоагв пожалуй впервые позволил себе минутную слабость, выпустив в пространство волну любви и утешения, словно бы заплакал.