Огонь в пещере

СЕКРЕТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

ЛЮБОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ ДОКУМЕНТА ИЛИ ЕГО ОТРЫВКА ЯВЛЯЕТСЯ АКТОМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЫ

ПОСЛЕДНЕЕ ИЗМЕНЕНИЕ: 231167

 

Не скажу, что домашний арест после того что я сделал, является хорошим решением со стороны службы безопасности. Ни публикаций, ни переписки, однако, никто не запрещал вести личные записи, а уж про мемуары, прости господи, и слова не было. Когда я буду лежать в гробу, джентльмены в форме основательно покопаются в моих бумгах и расчетах, пока не найдут эту...не знаю, исповедь. Ведь судьба, тех, кому не посчастливилось оказаться в составе экипажа “Дандалиона” целиком и полностью лежит на мне, руководителе научного корабля Эдварде Эриксоне.

 

С другой стороны, такая мемуаристика не дает заскучать мозгам и дает возможность подумать на тем, что же все таки произошло. А произошло вот что: мы столкнулись с тем, про что писали пару столетий назад Шекли и Лавкрафт - с неизведанным и необъяснимым. Не удивлюсь, если программу прикрыли из-за нашего случая, потому что причина была. Даже сейчас, спустя почти десять лет, я ясно помню тот день, когда в рубке запищал коммутатор, и этот писк навсегда перевернул мою жизнь и жизнь моей команды.

 

Научная флотилия были неплохим решением со стороны правительства. 20 кораблей, оснащенных всевозможными приборами, начиная от масс-спектрометра и заканчивая бурильными установками А-класса с ядерной батареей. Конечно, идея столкнулась с возражением в конгрессе, главным аргументом которого был нецелесообразный расход бюджета. Как известно, с миру по нитки, и идеей о создании научного флота заинтересовались частные лица, которые готовы были проспонсировать солидную долю. Спустя почти семь лет корабли были закончены и готовы были бороздить, как русские иногда говорят, “просторы большого театра”. Да, театр действительно был большой, возможно больше чем бродвейский, но для нас, гоминидов разумных, это сцена со всевозможными постановками всевозможных жанров. Поэтому искушенных зрителей, готовых посмотреть первые в истории человечества постановки “Космос-холла”, оказалось много. Тысячи исследователей разных мастей и интересов подали заявки на членство в экипаж 1-ой Научной флотилии Земли. Понятное дело организаторы комплектовали будущий экипаж выборочно, оставляя тех, у кого в детстве над кроваткой висел “Энтерпрайз”, не удел. Коснулась такая лотерея и тех, кто и не собирался подавать заявку, и тех кому было комфортно с родными десятью ньютонами. Таким был я, старый вояка, со специальностью палеоокеанолог. Вспоминая сейчас все обстоятельства, неловко думаешь, что кто-то из труппы этого театра выбил мне место в первый ряд, потому что хотели чтобы я увидел бенефис этих сил. Я и увидел.

 

Предложение было отличным. Оклад в несколько раз превышал мою ставку в университете, публикация в любом издании, а также страховка в круглую сумму в случае гибели выплачивается ближайшим родственникам. Видимо они знали, что грызть такой гранит науки чревато тем, что можно сломать зубы, так как непонятно что именно придется грызть. И вправду, из двадцати только четырнадцать кораблей в итоге вернулись в доки. Мы могли тоже оказаться в этой шестерке, но тогда вовремя одумались.

 

Дальше начались сборы, годовая подготовка и комплектация кораблей. Меня и еще с десяток исследователей, среди которых были физики, астрономы, биологи, ботаники и даже археологи, заперли в каком-то комплексе на год с правом на выход в город под присмотром людей в штатском. Видимо боялись что, нервишки могут сдать и кто-то уйдет в самоволку. Нас обучали базовым вещам, которые, если такое сравнение допустимо, заключались в нахождении кнопки ВКЛ в рубке корабля. Было не то что скучно, но утомительно долго. Никогда не забуду эти бесконечные протоколы нештатных ситуаций и инструкций по починке реверсивного манипулятора для захвата больших грузов. Нет, это важно, потому что такие скучные вещи могут спасти тебе жизнь где-то на отшибе космоса, что и случилось с нами, но об этом позже.

 

Итак, прошел год. Нас с фанфарами и долгими речам провожали, если не в последний путь, то в какое-то грандиозное участие в лотерею, где призом было возвращение домой. Наш красавец, пегас “Дандалион”, ждал нас на орбите. Ключ на старт и вот мы уже включаем двигатели. Это было чем-то похожим на одну из пьяных авантюр, которую Рассел, биолог, предложил выкинуть во время одного из увольнительных. Непонятно к чему это приведет, но невероятно интересно.

 

Первые полгода мы шли заданному маршруту, в котором было около шестидесяти “потенциалов” - планет, где могли бы в развернуться уютные домики каких-нибудь Смитсонов или Патерсонов. Анализ грунта, состав атмосферы, флора и фауна, уровень тектоники и прочее. Естественно с последующим отчетом на Землю, для дальнейшего планирования. После “естественников”, в дело шел археолог, который был в составе каждого корабля, и его отчет был отдельно от общего. Просто на всякий случай, секретность вокруг братьев по разуму была всегда. Хотелось бы сейчас поговорить с Ваном, нашим археологом, по поводу того, что я нашел. Но мне кажется его поставили в такое же положение что и меня. Опять же, на всякий случай.

Экспедиция шла своим чередом, пока в одну из вахт меня не попросили подняться в рубку. Вот отсюда и можно начинать историю, которая привела меня к заключению. Пищал передатчик с сообщением от Центра. Сообщение гласило об изменении курса для проверки одной системы с тремя экзопланетами, которой не было на известных картах до недавнего времени. Это и насторожило людей в Центре и ближайшему кораблю, то есть нам, поручили проверить что там. Я объявил по корабельной связи, что курс меняется и всем необходимо занять свои места для прыжка. Мне самому было интересно, что же телескопы на Земле обнаружили в таком на десять раз изученном секторе как [ОТРЫВОК УДАЛЕН ПО СООБРАЖЕНИЯМ ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ].

 

На “выздоровление” после прыжка обычно уходит день другой. Был один случай, когда астроном Филлипс неправильно пристегнул амортизирующий пояс. Бедняга две недели лежал в санчасти с отбитыми почками. Но на этот раз все обошлось, и после прыжкового похмелья мы двинулись к обозначенному месту. Первая планета была засушливым миром. Через экран было видно, что облаками планета была обделена. Дальше все по инструкции: дрон проверит анализ атмосферы и почвы, а потом подберет место для посадки нашей зондеркоманды. “Дандалион” выстрелил маленьким снарядом и тот умчался в атмосферу. Спустя день, дрон сообщил, что атмосфера мало насыщена кислородом и необходимы респираторы. Фауна морская, что требовало моего внимания - не одна собака на этом съедена. Я, Ван и биолог Амелия сели в спускаемый блок и “Дандалион” скинул нас вниз к координатам дрона.

 

Даже сейчас испытываю трепет от того, что мы нашли на поверхности. Как только блок сел, мы вышли на прогулку. Было жарко и приходилось дважды в день “обновлять” запах внутри костюмов. С баллонами за спиной я двинулся к пляжу, чтобы посмотреть каких аборигенов скрывает этот незнакомый океан. Остальные ставили аппаратуру для связи с кораблем и разворачивали блок. Я шел где-то милю, пока не вышел к пляжу. От горизонта до горизонта - наверное самый длинный пляж, который я когда либо видел. Ни гор, ничего подобного. Одна длинная береговая линия. Я побродил по пляжу час другой, пока не увидел какое-то движение впереди. Наука наукой, но ручной эммитер всегда на поясе. С рукой на кобуре я подошел поближе и чуть не упал. Не от того, что споткнулся, а того что увидел. В четырех метрах от меня бегал туда-сюда черный трилобит. Нет, не те, которые относились к развивающимся формам жизни на посещенных нами планетах, а самый что ни на есть земной трилобит. Уж поверьте, я отличу его от прочих членистоногих - моя диссертация этому посвящена. Я решил сфотографировать его, чтобы в лагере и на корабле поотвисали челюсти. Только я включил камеру, как из воды вылез еще один привет из прошлого. Здоровенный ракоскорпион, живший в кембрийских морях, в одном прыжке цепанул клешней трилобита и потащил в воду. Я с невероятной скоростью делал кадр за кадром, пытаясь запетлечь каждый момент. Бедняга пошел на корм, а я поспешил в лагерь, рассказывать о таких “приветах” с Земли.

 

Как и ожидалось, в лагере не поверили ни мне, ни снимкам. Но у всех был немой вопрос: как земные формы жизни, тем более вымершие, оказались здесь? И тем более никак не отличающиеся от земных аналогов. Что ракоскорпион, что трилобит были идентичны земным, по крайней мере идентичны найденным останкам. У Амелии была версия об одинаковом радиационном уровне что в кембрии на Земле, что в “кембрии” здесь. Ван предлагал версию про одинаковую “прародину” жизни для Земли и этой планеты. Но ни одна в должной мере не объясняла того факта, что даже по всем признакам: здесь атмосфера как в кембрии, почва и ландшафт кембрия и обители кембрия. Оставался еще один вопрос: что делать дальше? Да, начался первый акт приготовленного нам спектакля.

 

Первым делом, я, как руководитель, приказал сворачивать лагерь и возвращаться на “Дандалион”. Если и начиналась какая-то непонятная чертовщина, то об этой чертовщине обязан знать Центр. Он для нас как мама, к которой надо бежать когда разбита коленка. Планету, понятное дело, оставлять без внимания нельзя. Несколько развед-дронов соберут нужную информацию и передадут по каналам на Землю.

 

Нет, пока не разберемся что к чему, корабль не сойдет с орбиты. Вернувшись на корабль, я накатал большое письмо с подробным описанием как планеты, так и версий возникновения кембрийской жизни за миллионы световых лет от Земли. Ответ пришел через два дня. Четкий. И строгий. Центр засекречивает мое письмо, а пока мы не выполним приказ - дорога домой заказана. После письма, по их же инструкции, я взял письменную расписку о неразглашении со всего экипажа о данном этапе экспедиции. Теперь нам дали пинок под зад лететь дальше.

 

Вторая планета была побогаче кислородом, чем ее сосед. Четкое разделение континентов, обширные массивы растительности - все как любим. Мы скинули дрон и картинку, которую он нам передал еще больше убедило нас в том, что мы попали куда-то в рассказ Харлана Эллисона. Знаете это чувство, когда мурашки ордой пробегают от макушки до пяток? Что-то похожее я, да и вся команда, испытали, когда дрон передал запись пасущихся на лугу динозавров. Как говорил мой отец: чудны дела твои, Господи. Дрон много чего еще передал: вот в облаках парят птерозавры, а вот колонна шагающих диплодоков. Вот два теропода, похожих на альбертозавра, окружили раненого трицератопса.

 

Вся эта ситуация порождала массу вопросов. Как и почему уже не обсуждались. А вот вопрос “кто?” все чаще витал в беседах. Пришлось признать - наши позитивистские мозги столкнулись с интересной вещью, которую они не в силах понять. Не может быть такого, будто среди миллиардов звезд эволюция повторила свои записанные ходы. Тут же целый фактор вещей: от излучения звезды, до атмосферного давления. И не просто на одной планете, а на двух сразу. Если на первой жизнь находилась на этапе кембрийского взрыва, то на второй эволюция идет тем же ходом, но с разницей приблизительно в 340 миллионов лет. Я бы сказал, что тут был меловой период. Можете представить нашу обалдевшую команду с бесконечными спорами от панспермии до божественного вмешательства. Кто-то говорил, что таким образом, братья по разуму передают нам привет, мол мы следим за вами уже давно, не желаете чаю? Да, дела действительно чудны.

 

Вы спросите, а что было дальше? А дальше был кошмар. Мы передали информацию в Центр с последующими указаниями. Центр опять подчеркнул характер секретности и приказал организовать спуск на планету. Приказ есть приказ, хоть на бумаги мы и военнообязанные, но не каждый из нас служил по-настоящему. Я отобрал шестерых человек для спуска. Дал три дня на сбор информации, потом мы их забираем. Как сейчас помню - смелые лица и огонь в глазах.

 

Прошло два дня, на связь корабль выходил каждый час. Зондеркоманда разобрала блок и поставила дозор, так как меловой лес полон удивительных ночных гостей. Работа шла нормально, пока однажды они перестали выходить на связь. Можно подумать, будто антенна или оборудование шалит, но мы все смотрели Спилберга и читали Крайтона. Я приказал выстрелить дроном к месту лагеря, чтобы тот дал картинк. Я действительно до последнего момента думал что просто ветка упала и связь засбоила. Когда дрон подлетел поближе к лагерю все иллюзии насчет того, что ничего плохо не произошло вмиг рухнули. Надо выпить, такие воспоминания тяжело даются такому старику как я.

 

Лагерь был разворочен. Антенна повелена, дверь в блок была вырвана. В центре лагеря лежал Эндрю, молодой ботаник. Вернее лежала его верхняя половина. Окровавленный след идущий от вываленных внутренностей тянулся через всю поляну и заканчивался в лесу. Из блока вылезла голова какого-то средних размера хищника. В тот момент я думал, что это раптор или бог знает еще кто. В зубах он держал оторванную руку, которую я сразу опознал по цвету кожи. Это был Оливер, технический специалист по связи. У него перед отлетом дочь родилась. Раптор увидев дрона потрусил в лес, на бегу качая рукой Оливера. Дрон полетел за ним. Он летел минут десять, пока не обнаружил поляну, на которой было пять или шесть таких же рапторов. Все жадно раздирали на части мясо оставшейся команды. Один из них пытался обглодать череп, принадлежавший Марку, почвоведу. Позади меня кто-то блеванул. Дрон еще несколько минут покружил вокруг поляны. Были опознаны все четверо: Марк, Джулия, Фрэнк и Питер. Дрон возвращался на корабль, а выключил трансляцию.

 

 

Сейчас, когда уже все позади, лица тех, кого я отправил вниз часто возвращались ко мне во сне. Я полность признаю свою вину в том, что под моим руководством не были соблюдены все меры предосторожности, в результате которых мы имеем четыре семьи, лишившиеся родного человека. Да, я крупно облажался. Но вина здесь не только моя, но и Центра. Почему нельзя было вести дистанционное наблюдение? Дронов было полным полно на корабле, зачем нужно было подвергать опасности людей? Но вопросы остались без ответа. После всего этого кошмара надо было действовать. Земля дала указания задействовать протокол №47, согласно которому при потери половины экипажа корабль возвращался в домой. Оборудование и тела погибших оставались на планете. И все та же секретность.

 

Мы вернулись в в доки и нас сразу приняли люди в форме. Потом допросы, и еще раз допросы. По итогу нас отстранили от работы и распредели по научным учреждением, без права на обсуждение произошедшего. Тех шестерых посмертно представили к награде, выдумав байку про обвал лавины. Вот так все замяли - общественность с героями, а мы под колпаком.

 

Только сотрудники СБ не знали еще одного. О том, что именно произошло после передачи сообщения Земле. Была еще и третья планета.

 

На допросах члены моей команды отрицали, что после инцидента мы сворачивали с курса. По сути так и было. Не сворачивал корабль, но не я. Я должен был узнать, что было на третьей планете, чего ждать от того, кто затеял этот спектакль с кукольной эволюцией. В ангаре “Дандалиона”, как и на всех кораблях флотилии, был шестиместный шаттл среднего радиуса . Можете не искать записи полета, их пришлось подтереть, чтобы не было лишних вопросов. Я залез в шаттл и направил его по курсу к третьей планете.

 

На подлете я не удивился ни заснеженным континентам, ни стадам мохнатых животных, когда выбирал место для посадки. Я приземлился рядом с крупной пещерой, кругом валил снег, а термометр на панеле показывал -20 градусов.

Я вылез из шаттла и направился к пещере, всем сердцем боясь того, что я там увижу. Знаете что там было?

 

Пляшущий огонь и крик ребенка.