Симпл 7000

Правила требуют не загружать в Симпл память персоналя, если в последние три дня тот пережил нервное потрясение. Но Альбина не чувствовала огорчения из-за болезни сына: лекарство от гноящейся ирмы найдено, летальных случаев или серьёзных осложнений давно не фиксируют, Никиту вылечат. Заболел он позавчера, а сегодня сверхтяжёлая возвращаемая ракета «Интер-7» проходит последнее испытание. Роботы вытесняют человека из всех сфер, бесполезно пыталась Альбина доказать Белкину, главе космического агентства, нагнав его накануне вечером в коридоре. Валерий Фёдорович не хотел спорить, а всё вздыхал. «Альбина, это ради вашей безопасности, аппарат ещё не испытан, вероятность ошибки хоть и мала». «Исключена», – перебила его полковник Платонова. «Это не научный подход - исключать варианты. Альбина, послушайте, мы проведём испытание, сделаем измерения, и вы возглавите экипаж, как мы и договаривались». Платонова ненавидит ботов. Конечно, 7000 – это высшая наука, высокотехнологичное бионическое устройство, впервые похожа на девушку, к тому же. Тот, другой, о нём не принято вспоминать, трагическая гибель, хоть речь и идёт об электронной сущности: аппарат уже покинул атмосферу, отделилась вторая ступень, но «что-то пошло не так», ранее во время протяжки двигателя коротко сбойнула система измерения, на мгновение, недостаточное, чтобы зафиксировала автоматика, и в центре управления не заметили. Арендовать у японцев Симпл дороже, чем содержать целый отряд космонавтов. Белкин не сказал этого вслух, все и так поняли.

Последние три дня в памяти Альбины были без потрясений. Где-то подсознательно она испугалась за жизнь ребёнка, но лекарство подействовало быстро, симптомы сразу спали, оставалось только подтвердить анализами, результаты вот-вот будут готовы. Альбина перепишет свою память в Симпл, а потом позвонит в лабораторию, где ей скажут, что с сыном всё в порядке. Кажется, это глупое правило: что искусственному разуму до человечьих потрясений; но если есть вероятность негативного сценария, пусть Симпл легко прощается со своей бионической жизнью – этого очень требовали японские изобретатели. Расскажи Альбина про болезнь, испытание пришлось бы перенести, Белкин закатил бы глаза, считая убытки: японцам не объяснишь, что у основного персоналя ребёнок заболел, платите деньги, господа партнёры. Искать новый источник памяти пришлось бы несколько дней, у Альбины самый высокий интеллект и продуктивность, а использовать пустой Симпл – тогда можно посадить в кабину манекен с датчиками, как в старину делали, только самые дедушки помнят. Симпл-Симпл, как их ненавидят в космических отрядах. В кабину летательного аппарата сажают сложнейшую игрушку, которая в точности переживает человеческие ощущения, снимают показатели перегрузок – мозг, сердце, сосуды, но только в цифровом виде, а потом делают заключение: в данных условиях человеческие органы перемешаются в хороший фарш, а начнётся всё с салюта из глаз.

На голове Альбины закрепили передатчики и стали задавать ей положенные три сотни вопросов, чтобы зафиксировать активность различных областей мозга, а потом переписать данные в Симпл. Персональ Платонова равнодушно реагировала на перечисление понятий и отрицательно ответила о потрясениях. «Посмотри на кончик моего пальца, теперь влево, вправо», – подтверждение реакций, всё соответствует норме. Белые халаты ещё не научились определять электронные тревоги, так что 7000 признали готовой к полёту. Когда она выходила с Платоновой и Белкиным из комнаты передачи произошло что-то удивительно живое: она сжала ладонь Альбины, полковник обернулась, и ей даже показалось, что устройство дрожит, будто просит не отпускать её, с отвращением Платонова стряхнула прохладные искусственные пальцы.

– Валерий Фёдорович, может быть, – заговорила Платонова, но глава космического агентства прервал её.

– Альбина, не начинай.

– Полковник Платонова, вам, наверное, кажется, что в героической смерти больше смысла, чем в целой жизни без риска? – произнесла 7000.

– Вы знаете о жизни только мои последние три дня, – отрезала Альбина.

– Разговариваешь сама с собой? – ухмыльнулся неожиданному диалогу Белкин.

Уже из кабины аппарата за минуту до старта Симпл попросила передать «сыну», что любит его. В ЦУПе переглянулись, посмотрели вопросительно на Альбину. «Что с твоим сыном?» – спросил Белкин. «Всё в порядке, позвоню узнать об анализах, когда аппарат выйдет на орбиту». «Каких анализах?» – белел Валерий Фёдорович. «Валера Бухгалтерия» – внутренне усмехалась полковник. Конечно, азиатские друзья по космосу получат все данные о внутреннем состоянии Симпл, поймут, что на испытание отправили единицу в тревоге, и в следующий раз могут не дать её в аренду или заломить такой ценник, что от пенсии Платоновой останется только грустная улыбка. «Альбин, что с сыном?» – вкрадчиво повторил Белкин. «С ним всё в порядке», – невозмутимо ответила Платонова. Руководитель агентства сжимал зубы в гневе, ожидалась буря. «Аль-би-на», – разделял слоги Валерий Фёдорович. «Ну заболел он, неопасно, уже выздоровел», – сдалась Платонова. «Ты знаешь, какого размера дыру в бюджете проделывает Симпл?» – сквозь стиснутые зубы проговаривал Белкин. «Как будто нас касается», – куда-то в сторону говорила Альбина. «Да это же ради безопасности космонавтов!», - негодовал начальник. Спорное утверждение, никакой информации об опасности ни один испытательный пуск с Симплом не дал, трижды он вернулся, подтвердив, что для человека полёт не представляет угрозы, и в четвёртый раз не должен был лететь вовсе, тогда и случилась трагедия. Так что если оставить математику, и предпочесть пенсию логике, и дачу надо достроить, и старшая в университет поступает, и вылетов стало меньше, значит, денег тоже: бесполезная, но очень дорогая штуковина. 7000 – красивый Симпл, лучше, чем прошлая мужская версия. Тот был матового розово-серого цвета, как человекоподобная колбаса – механика, провода, жидкостные артерии, в оболочке из синтодермита, в отряде шутили, что он бы неплохо смотрелся на мангале, Альбина кривила лицо и подавляла тошноту от этих ассоциаций. 7000 – другое дело, полупрозрачная, воздушно-белая, суставы исполнены из сверхсоединений, имитация лёгких и сердца, вся современная наука внутри, точнейшее восприятие физических ощущений. Даже мимика и различные голосовые настройки, говорили, что японцам она исполняет арии, а запрограммированный в нольсознание эмоциональный интеллект настолько высок, что руководители агентства перед стиранием приходили к Симпл жаловаться на жизнь.

На околоземную орбиту аппарат вышел без сбоев и происшествий. У Белкина поддёргивалась губа от нервов, на Платонову он старался не смотреть и не заметил, как она ушла звонить в лабораторию. Двигатели сверхтяжёлой ракеты при старте работали с максимальной мощностью, но весь полёт Симпл указывала перегрузки, которые выдержит любой подготовленный космонавт. Белкин радовался, что Альбина этого не видит. Вылет 7000 сравним по стоимости с годом работы Платоновой, а у неё ещё повышенный оклад за стаж и должность. Аппарат сделал круг по орбите и приступил к маневрированию, траектория совпадала с расчётной. Альбина разговаривала с сыном, Валерий Фёдорович потирал руки: «Интер-7» можно отправлять с экипажем, ещё год и на Марс высадится первая группа астронавтов.

«Привет, анализы отрицательные. Как дела?» – «...» – «Температуры нет, воспаление прошло?» – «...» – «Гнойных выделений нет?» – «...» – «А чего кашляешь?» – «...» – «Ринокуб надевал?» – «...» – «Точно?» – «...» – «На четверть часа, как положено?» – «Ну ладно, вернусь поздно, аппарат посадим, достанем пустышку 7000». – «...» – «Ой, не спрашивай, не хотела лететь, представляешь, переживает».

Когда Альбина, поговорив по телефону, вернулась в центр, повреждения аппарата были необратимы, до разрушения оставались считанные секунды. Тормозной двигатель сработал не вовремя, импульс был слишком слабым, угол атаки не позволил ракете вызвать достаточную подъёмную силу. Аппарат спускался в плотные слои атмосферы, набирая скорость. Оборудование в центре управления моргало всеми тревожными цветами, Белкин бледнел и покачивался. Телеметрия Симпл фискировала невозможные перегрузки, но «всё будет хорошо» говорила 7000, и ещё она просила сказать сыну, что любит его. Валерий Фёдорович чуть не плакал от новых угроз бюджету. Изображение из кабины рябило, связь прерывалась. «Передайте Никите», – шипело из динамиков, Симпл не закончила, на экранах в ЦУПе ярко вспыхнуло.

Спустя полчаса еле живой Белкин докладывал японцам, а Альбина трясущимися руками сжимала телефон и всё не решалась позвонить сыну.