Темная материя

Я маялся в зале ожидания космопорта и ждал у моря погоды. Море называлось Южным, космопорт Марсом-3, и за его стенами третьи сутки бушевала сухая марсианская гроза. Вихри красноватого песка, поднятые ураганным ветром, качались над куполом космопорта гигантскими злобными демонами и застили солнечный свет. Время от времени вслед за изумрудными всполохами молний сухие щелчки электрических разрядов разрывали нудный шорох песка, стекающего по панорамным окнам нашего хаба. В зале ожидания было многолюдно, тесно и ... безумно скучно. Экипажи и пассажиры кораблей, задержанные бурей, маялись от вынужденного безделья. На настенных экранах мелькали то бейсбол, то гонки космических яхт, то кадры старинных комических шоу или древних кинокартин. Энергично работал бар, у стойки которого, словно вороны на плетне, на высоких табуретах торчали почитатели остросюжетных напитков.

- Внимание, прослушайте сообщение диспетчера космопорта! – включился мягкий звук трансляции. – В связи с уточненным прогнозом погоды все вылеты и прилеты кораблей откладываются до десяти утра следующих суток...

Над залом разнесся общий вздох разочарования – еще, как минимум, одну ночь предстояло париться в ожидании вылетов.

Путь мой лежал на Ганимед, спутник Юпитера, где уже пятнадцать земных лет работала станция-ловушка тёмной материи. И куда мне следовало доставить и установить новые блоки управления аппаратурой, изготовленные марсианской электронной корпорацией «Марселино». Еще сотню лет назад с Земли на Марс перенесли все промышленные производства, хотя бы в малейшей степени угрожающие земной экосистеме. И красная планета теперь работала как огромная промплощадка, в шестнадцати космопортах которой постоянно взлетали и садились транспортные, грузовые и пассажирские суда, а также бесчисленные дроны местной и межпланетной полиции. Тёмная материя уже три века не давала покоя науке, ибо в её природе виделся ключ к новым, неисчерпаемым запасам энергии, а также к пониманию прошлого и будущего Вселенной.

- Не возражаете, если я устроюсь на ночлег рядом? – над головой прогудел низкий сиплый голос. Я поднял глаза. Надо мной высился утёсообразный небритый субъект с бокалом местного пива в руке. Рыжую рубаху мужика я двое суток имел счастье наблюдать в этом зале. Последний день он не отлипал от стойки бара и теперь уже, по всему видимо, едва стоял на ногах. Я неохотно подвинулся в сторону, но всё же похлопал ладонью по освободившемуся пятачку на паласе около себя:

- Нет, не возражаю, ведь не воз рожаю!

Новый знакомец насупился и несколько секунд хмуро меня рассматривал, покачиваясь с носков на пятки. Потом мрачно изрек:

- Эт-то в каком смысле? Упрёк, ирония, сарказм?

- Да бог с вами. Это знаменитый каламбур от Владимира Владимировича.

- Так он что, еще и каламбуры... того... тискает? – поднял брови любитель местного пойла.

- Маяковский-то? Да нет, этот уже давно ничего не тискает. А жаль...

- А, вы про того! А я-то подумал... Подержите, пжлст! – он протянул мне пластиковый бокал с пивом, собираясь извлечь из рюкзачка и расстелить компактный спальник рядом со мной. Я взял бокал и очередной раз ужаснулся, как это возможно пить! От зеленоватого марсианского пива «Хронос» за метр разило голимой синтетикой. Новоявленный сосед, кряхтя, умостился рядом и протянул ладонь:

- Данила! Шахтер с Венеры. Прииск «Вольный». Иридий моем. Слыхали?

Я пожал руку в ответ. С таким же успехом можно было жать плохо струганную доску, вышедшую из-под тупой пилы пилорамы.

- Слышал, а как же! – я имел в виду название минерала. Он, в частности, использовался в микросхемах электронных блоков, которые покоились в моём плазмодроне для доставки на Ганимед.

Данила осторожно забрал у меня своё пиво, сделал большой глоток, скривился:

- Ну и пойло! Да другого у них нет, нищеброды. Не «Хронос», а хренос какой-то, бр-р... Я из отпуска возвращаюсь на работу. Поиздержался тут маленько по казино да с подружками, вот и приходится этой гадостью травиться. А вы кто и чьих будете, если не секрет?

- Я-то? Я Трой. Космофизик. Лечу к Юпитеру аппаратуру монтировать на Ганимеде.

- О! Это уже серьезно! И что за техника?

- Там международная станция по изучению тёмной материи. Надо обновить модуль управления научными приборами.

- Уважаю! – Данила снова сунул мне шершавое весло ладони. Я осторожно пожал его в ответ. Перспектива провести еще одну ночь на паласе космопорта в компании с разговорчивым шахтером-выпивохой не казалась мне самой удачной. Да деваться, похоже, было некуда. Но Данила вдруг резко сбросил уровень общения с дипломатического до приятельского и предложил:

- А хочешь, я тебе одну быль расскажу про твою чёрную материю?

- Тёмную, - поправил я его.

- Один чёрт. Так хочешь?

- Еще бы!

Я был заинтригован. Оказывается, в народе уже былины слагают про цель наших научных исследований, которые за три века продвинулись, если быть откровенным, почти никак! Тёмная материя оставалась для науки предметом тёмным, дремучим и не поддающимся прямому экспериментальному осязанию.

Данила устроился у стены поудобней, снял ботинки, с наслаждением распрямил огромные поршни ног, блаженно пошевелил пальцами и снова отхлебнул «Хроноса».

- Так вот... У нас в бригаде паренек есть один, Юрасик. Шкет в полтора раза больше меня. Бур двумя пальцами навесу держит, прикинь?

Для поощрения рассказчика я цокнул языком и состроил восхищенную мину, хотя размеры бура представлял слабо.

- И, значит, Юрасик мне сообщил как-то по пьяной лавочке, что где-то на Земле есть у него прадед Артём, старичок-боровичок возрастом лет под сто. Да. Бывший твой коллега, кстати. Тоже в молодые годы по космостанциям шнырял с аппаратурой для изучения темной материи. Он типа крутой спец был в этой области, как говорит Юрасик.

- Да? Очень интересно!

Теперь уже меня зацепило по-настоящему. Своих коллег я знал достаточно хорошо. Таких же, как и я, отмороженных энтузиастов на Земле было душ двести. Тех, кто готов бесконечно мотаться по обсерваториям, станциям-ловушкам, ускорителям, коллайдерам и симуляторам, которыми Солнечная система была нашпигована, как запекаемый поросёнок гречневой кашей! И всё лишь ради того, чтоб поймать частицы этой неуловимой темной материи, понять ее суть и смысл! Но исследователя по имени Артём я припомнить не мог. Ни среди активных астрофизиков, ни среди отошедших от дел, ни среди почивших бозе.

- А то! И дед рассказывал Юрасику, как однажды, лет пятьдесят тому, собрался он лететь с Земли на орбиту Сатурна. Там, как и у вас сейчас около Юпитера, у них станция болталась. А аппаратура на ней стояла как раз Артёмова. В смысле, придуманная и склепанная его лабораторией. Он типа завлабом был в какой-то научной конторе. Да. И вот, якобы, донесла Артёму телеметрия той станции, что в кои-то веки ловушка станции насобирала, значит, неслабый объем этой вашей материи. Тёмной. Уникальный, невиданный ранее объём!

Данила прервал рассказ, приподнял стакан с пивом и грустно глянул в него на просвет. Напитка оставалось с полпальца. Один раз лизнуть, в общем.

- Пиво за мой счет! – я быстро подбросил дровец в угасающий костер рассказа. Данила оживился, щелкнул в воздухе пальцами и к нам тут же подлетел дрон-официант.

- Еще два пива! – кинул Данила.

- Если мне, то лучше джин-тоник! – быстро уточнил я заказ, с содроганием представив во рту гадкий вкус марсианской пивной кислятины.

- Да я оба себе. Чтоб два раза не вставать! – икнул мой сосед.

Робот принял наши заказы, мелодично чирикнул, мигнул зеленым и улетел за напитками.

– Ну-ну, и что же дальше?

- Да. Собрался, значит, Артём на Сатурн, оформил командировочку чин-чинарем, получил суточные и полевое довольствие... Мерси, железяка!

Это Данила прервался, беря у робота кружки пива, доставленные ему прямо в руки. Я взял с платформы и свой джин-тоник, махнул перед дроном кредиткой и тот мигом удалился в сторону очередного клиента, щелкнувшего пальцами.

- Начал, значит, Артём обратный отсчет в своем корабле. Как вдруг начальник космопорта ему по рации и говорит, мол, стоп, - вам еще одного пассажира и блок аппаратуры нужно принять на борт. Дескать, срочное распоряжение директора вашего института. Артём было взъерошился, как так, говорит, такого уговора не было! На что начальство лётное ему и отвечает, мол, тогда мы вылет задерживаем, а вы разбирайтесь со своим руководством, кто у вас с кем и в какой очередности летит. Да. Ну, скрипнул Артём зубами, матюгнулся, как водится, и открыл шлюз загрузки. Откладывать старт ему никак не глянулось, потому что портал трассы, провешенной диспетчерами до Сатурна, вот-вот должен был закрыться. А нового жди-пожди потом еще неделю, а то и две. А ему же не терпелось добраться до своей станции и первому из людей пощупать, наконец, эту чертову неуловимую материю.

- Как я его понимаю... - непроизвольно вздохнул я, представив себя на месте коллеги.

- Вот-вот. Открыл, значит, Артём шлюз, пневмолифт пульнул в салон капсулу с новым пассажиром и контейнер с аппаратурой. Артём в сердцах даже знакомиться сразу не стал с прибывшим, убедился только, что капсула встала на ложемент, замки защелкнулись, по газам – и в открытый космос! Тогда корабли были, сам понимаешь, не плазмодроны нынешние. Банки консервные! Пилить от Земли до Сатурна предстояло недели две, а то и три, это уж как штурмана́ космопорта сумеют тебя вывести в гиперлуп и обратно. Да. А когда они нырнули-таки в гиперпространство и корабль перестало трясти, включил Артём транзитную гравитацию и пригласил попутчика к обеду. И явилось ему из капсулы диво дивное - миниатюрная рыжая красавица с потрясающей фигурой! И тоже профессорша-астрофизик - из смежного, как выяснилось, института. По имени то ли Ивонна, то ли Иванна, не помню точно. Но что-то балканского разлива. Сорока́, правда, летняя. Но и наш герой был уже не пионерского возраста. Ему уже, как говорил Юрасик, перевалило за полтинник к тому моменту.

Данила разошелся, раскраснелся, сам увлекшись рассказом. Я потягивал микроскопическими дозами свой джин-тоник, смотрел на Данилу и думал: «А ведь не врёт, похоже! Не сочиняет. Что-то такое он, точно, слышал. Но насколько его байка правдива? Ну-ну, посмотрим, что нам поведает эта Шахерезада дальше!»

- Слово за слово, познакомились Артём и Ивонна – буду ее так называть. Оказалось, Ивонна везет на станцию комплект приборов своего собственного изобретения для обработки образцов вашей тёмной материи. Потому как в институте про ее накопленные запасы на станции у Сатурна прознал, конечно, не только шустрила Артём.

- А...фамилий ваш Юрасик не называл? – поинтересовался я.

- Чьих? Деда и Ивонны? Ну, Юрасик у нас, допустим, Пирожков. Наверное, и дед Артём тоже... Не знаю, врать не буду. А про Ивонну тем более не в курсе. Юрасик до таких интимных подробностей не опускался.

- Ладно. И что же было дальше у них на корабле? Романтические чувства воспылали, конечно?

- Обижа-аешь, наука! Это же были культурные интеллигентные люди, находящиеся, между прочим, на рабочем месте! Где служебные романы в те суровые годы не приветствовались! Это ж тебе не наша шахтерская общага, а великая космическая миссия, что ты!

«Ну-ну, - подумал я. – Знаем мы этих профессоров вдали от родной семьи, да и Земли! Видали!»

- Короче, Ивонна рассказала Артёму, что у нее два года, как погиб муж, которого она любила до дрожи. А у Артема уже лет пять как не стало Юрасиковой прабабки Веры, тоже отошла. Но по болезни. Что-то с онкологией. В общем, оказались они оба одинокими, вдовыми. Но высоких, тем не менее, моральных устоев.

- Потрясающе! – буркнул я, чтоб обозначить и свое участие в беседе. Но получилось несколько двусмысленно.

- А вот не надо иронии, молодой человек! – вдруг возвысил голос Данила и мутно, недоброжелательно глянул на меня вкось. К нам тут же подлетел поближе дрон-полицейский и, мигая красными бортовыми огоньками, завис на почтительном расстоянии, но так, чтоб мы его узрели и ввели градус беседы в приличные рамки. Мы ввели. И Данила продолжил уже более миролюбиво:

- И затеялась у них научная беседа, вроде коллоквиума, на тему, что такое есть темная материя? Для чего она нужна природе? В чём её роль и функция во Вселенной? Чего от неё типа ждать?

- О! Это уже горячо! – я имел в виду, что такие же вопросы мучили и современную научную общественность. И гипотезам не было числа, и толку было ноль, пока не держишь предмет исследований, фигурально говоря, в руках. То есть, на кончике иглы успешного эксперимента.

- И Ивонна сказала, что, по её мнению, тёмная материя – это бог. Он вездесущ. Невидим. Основополагающ. Наконец, всесилен! – Данила поднял вверх указательный палец и внушительно потряс им. Для убедительности момента. Я задумался, пораженный новой гипотезой. Хотя и околонаучной, но не лишенной, надо признать, оригинальности.

- И что же ответил на то Артём?

- Он ответил... ответил он...

Я заметил, что мой собеседник как-то вдруг поплыл, голова его качнулась и опустилась на грудь, пластиковый бокал в руке стал наклоняться все более критически. Данила засыпал. Я аккуратно извлек недопитое пиво из цепкой ладони шахтера, поставил у стенки на палас. Аккуратно завалил тяжелое тело на бок и подложил Даниле под щеку его рюкзак. Буквально через минуту из полуоткрытого рта рассказчика покатились мерные волны богатырского храпа. Хронометры на настенных экранах космопорта показывали три часа марсианской ночи. До рассвета оставалось еще ох как много времени, и его надо было заполнить чем-то практически полезным. Да, и еще - не упустить момента пробуждения моего разговорчивого визави. Поскольку я очень хотел до расставания с ним узнать продолжение его байки. Или были, - чёрт его знает, куда он вырулит в итоге!

Я устроился рядом с Данилой, опершись спиной о его могучую спину, словно о теплую замшелую скалу. И собрался тоже прикорнуть. Но сон возмутительным образом не шёл ни в один глаз. Последние слова рассказчика меня не на шутку взбудоражили. Тёмная материя – бог? Тот самый? Да нет же, что за метафизика! Такого не может быть! Ты же материалист, ученая косточка, - какой к чёрту бог? Но... что ты знаешь о боге? Не принимать же всерьёз ту сказочную чушь, что долетает из уст всевозможных религий! Нет, давай серьезно, по-научному! А ведь следует признать, что знаешь ты о нем не больше, чем... о темной материи! В переносном смысле бог как раз и есть непонятная, сокрытая от глаз тёмная материя. Так вот же – всё и сходится, как сказал Даниле Юрасик, а тому – дед Артём со слов Ивонны. Тем более, что всеохватная и всепроникающая ячеистая структура тёмной материи во Вселенной служит как бы каркасом, канвой для формирования космических систем, объектов – планет, звезд, галактик, туманностей. И в конечном итоге – жизни! Это наука уже установила по косвенным признакам – гравитационным линзам, всяким спектральным смещениям и девиациям орбит небесных тел. Немудрено, что Ивонна пришла к такому выводу! Но что же из этого следует в практическом смысле?

Я стал усиленно размышлять над поставленным вопросом, вертя его в уме и так, и эдак, и вдоль, и наперекосяк, и не заметил, как уснул.

Проснулся от ощущения, что проспал, опоздал на всё и вся, что мой поезд ушел, а в спину нещадно дует. Вскинулся. Сел. Потряс головой. На экранах зала ожидания мерцали цифры текущего времени: 05:44. Вдоль стен на полу, на лавках, в проходах и подвесных гамаках спали чуть ли не вповалку ожидающие вылета, такие же, как и я, застрявшие тут бедолаги. Бродяги космоса, старатели, инженеры, космофизики, космолетчики, туристы наконец, которых занесла нелегкая в эту марсианскую бурю. За окнами серел бледный рыжеватый рассвет, песчаные вихревые демоны уже пропали, ушли на покой, хотя мгла в воздухе всё ещё висела. Похоже, сегодня полеты здесь всё же возобновятся. Стоп! Но где же мой ночной собеседник? Рядом никого не было. «Ни вещичек его нет, ни записочки» - как пел в древние времена поэт Галич. Когда же мой сосед успел собраться и улизнуть? А как же окончание обещанной были про тёмную материю? Эй, Данила, алё! Так мы не договаривались!

Я встал, со скрипом распрямил затекшую от неудобной позы поясницу. Огляделся вокруг. Рыжей рубахи шахтера нигде не было видно. С твердым намерением найти беглеца я стал прохаживаться по залам космопорта. Исчезнуть отсюда совсем Данила вряд ли бы смог. За ночь ни один корабль не взлетел, дроны-такси местных рейсов по-прежнему стояли перед фасадом космопорта на приколе, такси наземные отсюда в город через ночь и непогоду едва ли прорвались бы, захоти какой-нибудь сумасброд это учинить. Тем не менее, Данила как сквозь землю провалился. Исчез. Испытывая смешанное чувство досады и разочарования, я возвратился в свой зал ожидания и завернул попутно в туалет облегчиться. И здесь мое внимание привлекли характерные звуки очищаемого желудка, доносящиеся из-за двери дальней крайней кабинки. Я встал на четвереньки и нагнулся до самого пола, вывернув голову, насколько смог. И, о радость! В щели под дверью мелькнули знакомые мне тупоносые ботинки моего Данилы! Вскоре и он сам явился передо мною, со стуком распахнув дверцу. На его лицо страшно было смотреть: осунувшееся, бледно-зеленое, еще более ощетинившееся рыжеватой кустистой порослью, с подтеками желтоватой слюны в уголках рта. И мутным осоловевшим взглядом из-под приспущенных век.

- Данила, что с тобой? – я задал идиотский вопрос, просто чтоб обозначить свое участие в судьбе моего знакомца. Было и так ясно, что Данила изрядно перебрал «Хроносу» и теперь страдает от жестокого похмелья. – Нужна ли помощь?

Данила постарался сфокусировать на мне взгляд. Но тщетно. Взгляд не фокусировался. Тогда Данила махнул рукой, мол, а, и так сойдёт! И хрипло проскрипел:

- А ты хто, дядя?

В опущенной руке Данила держал свой рюкзачок, свисавший до пола. Молодец, за вещами следит!

- Так я же твой знакомый, меня зовут Трой. Мы с тобой всю ночь болтали про тёмную материю. Помнишь? Ты мне еще быль про нее рассказывал, от твоего друга Юрасика.

- Юрасик? Какой же ты Юрасик, дядя? Не смеши меня, мне и так оч-чень пло-охо!

И он снова ринулся в кабинку, гасить очередной приступ тошноты. Да, спасать надо человека! Я порылся в заплечной сумке и достал двойную дозу шипучих таблеток «Похмелина-Зет». Извлек также складной дорожный стаканчик, набуровил в него воды из-под крана, растворил снадобье. Когда Данила в очередной раз вывалился из санитарного убежища, я крепко взял его под руку, подвел к раковине и чуть ли не насильно заставил умыться холодной водой. Затем каким-то чудом убедил выпить моего живительного раствора. Через четверть часа Данила меня признал, приобнял (от чего я едва не рухнул на кафель туалета), поклялся в вечной любви ко мне, а также в том, что больше ни в жисть не примет в рот даже капли марсианского «Хроноса». Второе я воспринял с бо́льшим оптимизмом.

Мы вернулись на прежнее место, благо, его никто не успел оккупировать. Снова расположились на паласе у стенки. Я заказал дрону-официанту литровую бутылку холодной шипучей минералки, которую Данила охлобыстал в два больших жадных глотка. Крякнул, утер губы рукавом рубахи и вдруг произнес почти нормальным голосом:

- Так на чём мы остановились?

Я возликовал.

- На том, что Ивонна утверждала, будто темная материя - это бог.

- Вот именно, - кивнул Данила. – А потом Ивонна добавила, мол, она разработала аппаратуру для связи с богом. Прикинь закос? Но, поскольку бог в земной атмосфере присутствует в разбавленном виде, в микроскопических количествах, ей там связаться с ним и пообщаться никак не удается, не позволяет низкая чувствительность её устройства. А вот на станции на Ганимеде, где тёмной материи накопилось довольно много, она попробует достучаться-докричаться до господа нашего. И даже, мол, надеется получить ответы на заданные ему вопросы. Во как. Она сумасшедшая, подумал тут, конечно, Артём. А Ивонна и спрашивает: «А вы что от темной материи там надеетесь получить?» «Да мне-то от нее особо ничего и не надо, - пожимает тот плечами. - Я без меркантильностей. Хотчу просто разобраться, что она такое, какова ее структура, особенности поведения, свойства...»

И тут Артёма пронзила гениальная догадка: «А что, если тёмная материя никакой не бог, а... то, что одухотворяет живые существа, что дарует им жизнь? Некий сгусток особой космической энергии, энергии жизни! Может, это то, что мы в просторечии своем и называем душой?» Оглушенный таким предположением, Артём некоторое время сидел молча. Но потом решил поделиться с Ивонной своими мыслями. «Догадался, проклятый!» - прошипела та, как гоголевская ведьма панночка, и чуть ли не бросилась на Артёма с ножом. «Как, и вы того же мнения?» - поразился он. «Естественно! – воскликнула Ивонна. - Ведь если допустить, что темная материя – бог, то он же и есть одухотворяющая сила всего живого! Это же элементарно!» «Удивительно, как мне самому это в голову не пришло раньше! - поразился Артём кристально чистой логике рассуждений собеседницы. – Но что же вы с этим знанием собираетесь делать?» «Это я вам раскрою на станции, когда мы туда доберемся и в случае, если мой эксперимент с темной материей подтвердит мою гипотезу. То есть, если мне удастся установить двустороннюю связь с богом...»

- И что же, они добрались до станции у Сатурна?

От нетерпения поскорей узнать развязку истории у меня даже повысился пульс. Данила кивнул.

- Да. И догадка Ивонны оказалась справедливой.

- Ты шутишь? – воскликнул я.

- Ничуть. Ей удалось на станции установить текстовый обмен с пойманным сгустком тёмной материи, вроде сообщений электронной почты на дисплее – вопрос-ответ. И вот Ивонна спрашивает у бога, мол, а можешь ли ты вернуть душу моего погибшего мужа в другое человеческое тело?

- И что же он ответил? – я почувствовал, как у меня вспотели ладони.

Данила усмехнулся:

- А ты как думаешь?

- Неужели, да?

- Да...

«Наверное, все-таки разыгрывает меня Данила, змей похмельный! - подумал я. – Сочиняет прямо на ходу! Ну, не могло ведь такого быть по науке, не могло! Сказки это всё голимые!» Но Данила продолжал, как ни в чем не бывало:

- Но бог тут же уточнил, что для такой операции требуется, чтобы имеющийся жилец тела добровольно отказался от дальнейшего жития в нем. И тогда он сможет произвести замену одного на другое. Душу на душу, короче. И тут Ивонна внимательно так посмотрела на Артёма. И он всё понял. Она хочет, чтобы он сам согласился на такую замену в своем теле.

- Ничего себе! – снова воскликнул я, пораженный новым поворотом сюжета. Данила довольно ухмыльнулся – ему как рассказчику нравилось, какое впечатление производит его история на слушателя. И продолжил:

- Нет! – замахал руками Артём. – Ни за что! И потом, я и сам не возражал бы, чтоб душа моей умершей жены Веры заменила вашу в вашем теле!

- Это бесчестно, профессор! – заломила руки Ивонна. – Я ведь первая придумала такой ход, и именно моя аппаратура позволила нам общаться со всевышним! Значит, у меня приоритет и преимущественное право на такой научный эксперимент! Вы как ученый должны меня понять и согласиться с моими доводами!

- Но признайте, уважаемая коллега, что возможность общаться с богом предоставила вам как раз-таки моя аппаратура, поймавшая этот разговорчивый сгусток темной материи! Так что, мы с вами квиты!

- Но что же делать, что делать? – зарыдала чувствительная Ивонна.

- Предлагаю жребий! – сказал Артём. – По чесноку. Кому повезет, тот и улетит обратно на Землю со своей вновь обретенной половинкой. Хоть она и в чужом теле. А кому не повезет – душа того воссоединится в мире тёмной материи со своей любимой или любимым. Что тоже не худший вариант, согласитесь!

- Да, пожалуй, вы правы, - вздохнула Ивонна. – Давайте так и поступим!

Они взяли обыкновенный шестигранный игральный кубик из станционных настольных игр, Ивонна выбрала чёт, Артём, соответственно, нечет, и подбросили кубик в воздух. На станции была включена совсем слабенькая гравитация, всего 0,1G. Поэтому кубик кувыркался в пространстве довольно долго, пока не нашел своего окончательного устойчивого положения на полу.

- И кому же повезло? – снова не удержался я от вопроса.

- Угадай!

- Ивонне?

- Нет. Артём выиграл...

Вдруг в утренней тишине раздался мелодичный голос портовской трансляции:

- Внимание! Пассажиры рейса А214 на Венеру приглашаются на посадку к воротам номер шесть! Повторяю...

Но Даниле повторять было не нужно. Он взметнулся, как распрямившаяся пружина, легонько хлопнул меня по плечу (плечо сразу заныло):

- Пока, Трой! Я побежал! Окажешься в наших краях – заглядывай. Прииск «Вольный». Буду рад тебя видеть!

И ринулся на посадку, как носорог на соперника в период гона, гулко топоча огромными башмаками по пластику посадочного рукава.

Я некоторое время сидел, огорошенный услышанным: «Неужели полвека назад происходили такие страсти вокруг тёмной материи? Но почему же результаты работы станции не попали в научную прессу? Что произошло дальше с пойманным сгустком материи? Со станцией? С Артёмом и Ивонной наконец?»

Вопросов у меня накапливалось всё больше и больше. И я не выдержал, вскочил и побежал вслед за Данилой. Его рыжая рубаха уже смешалась в толпе счастливчиков, которых всасывали ворота номер шесть за линией контроля билетов.

- Данила! – крикнул я что есть мочи. – Данила!

Он меня услышал, обернулся.

- А что случилось дальше со станцией, со сгустком материи?

Из глубины толпы, исчезающей в воронке ворот, словно вода в стоке рукомойника, донеслось едва слышное:

- Погибла станция, Трой! По-гиб-ла!

И Данила скрылся из моего поля зрения окончательно.

Вот так развязка сюжета! Я присел на освободившееся место на лавках зала ожидания с бьющимся сердцем и чувством странного опустошения на душе. Как будто долго и трудно брёл к вершине, взгромоздился на неё и увидел, что идти-то дальше некуда. Всё. Край! Мечта исполнилась и умерла. И наступила ясность предельной пустоты...

Я глянул на информационное табло. Старт моего плазмодрона к Юпитеру уже стоял в плане на 8:30. За окнами космопорта совсем рассвело, встающее солнце жадно пожирало последние желтоватые облака на иссиня-черном небосводе. Ожидалась хорошая погода. Но не у меня на сердце. Там скреблись огромные такие, голодные коты с длинными острыми когтями. Я понял, что не полечу на свою станцию к Юпитеру, пока не отвечу на несколько простых вопросов:

а) Что в истории Юрасика-Данилы правда, а что вымысел?

б) Как и от чего погибла станция у Сатурна пятьдесят или сколько там лет назад?

в) Получилось ли у Артёма привезти на Землю душу своей Веры в теле Ивонны?

г) Где они сейчас?

Затем меня осенило, я достал смартфон и послал в Сеть вопрос: «Аварии космических станций на орбите Сатурна». И буквально через секунду на дисплее развернулся недлинный ряд событий: 5 марта 2103 года, 10 июня 2331 года, 11 января 2357 года. Вторая строчка отстояла от текущей даты на полвека с точностью до трех месяцев. Я кликнул в нее и прочел открывшийся текст: «Через трое суток после очередного технического обслуживания станция погибла, предположительно, после столкновения с крупным метеоритом. Все данные и материалы наблюдений над тёмной материей, накопленные станцией, исчезли. Никто из людей не пострадал».

Я ввел еще один запрос: «Состав группы технического обслуживания, посетившей космическую станцию на орбите Сатурна 7 июня 2331 года?» Но послал запрос не на общий ресурс, а на сайт архивной документации Агентства по космическим исследованиям ООН, к которому у меня имелся служебный доступ. Информация, вывалившаяся оттуда, сразила меня наповал. В ней значилось: «С 3 по 7 июня 2331 года на станции вели регламентные работы профессор Артём Игоревич Пирожков (Институт космофизики АН ООН) и профессор Иванна Боженска (Университет фундаментальных исследований АН Болгарии, Варна). Работы проведены в штатном режиме. Отчет хранится в архиве Агентства за номером...»

Я встал и быстро прошел к окошку диспетчера порта. Постучал ногтем в опущенный пластик задвижки. Окошко открылось. Увидев на моей куртке знак лётного состава дальней связи, смуглая черноволосая девушка с утонченным лицом наследницы вавилонского царя Хамурапи улыбнулась милой улыбкой:

- Слушаю вас, командор!

- Прошу отложить старт моего корабля до моего особого уведомления! – сказал я, предъявив удостоверение и имеющийся одер на вылет. – И помочь мне вылететь ближайшим регулярным рейсом на Венеру, в космопорт, максимально близкий к прииску «Вольный».

Я не мог использовать служебное средство передвижений для личных целей и должен был следовать утвержденному маршруту. Поэтому мой плазмодрон для отскока к Венере не годился. Диспетчер глянула на экран компьютера и вздохнула:

- Сегодняшний корабль на Венеру, к сожалению, недавно стартовал и сейчас покидает атмосферу Марса. Следующий рейс, если не помешает погода, планируется завтра в шесть утра. Вас устроит?

- Да, вполне. Я ждал дольше. Еще сутки здесь переживу.

- Хорошо. Вот код вашего посадочного талона, не опаздывайте!

Я отсканировал код на смартфон и отошел в сторону. Присел в освободившееся кресло зала ожидания, которое тут же удобно адаптировалось под моё тело. Откинулся на спину. Прикрыл глаза. Вытянул ноги. Вот теперь-то мне по-настоящему захотелось спать. Точнее, тупо забыться и выспаться. Чтобы завтра со свежей головой и новыми силами добраться на Венере до прииска «Вольный», найти Юрия Пирожкова и вызнать у него всё про его прадеда, Артёма Игоревича. Узнать, где тот обитает, если еще жив, а потом обязательно найти и его самого, поговорить, выяснить для себя так много важных деталей...

таких безумно важных...

таких...

маленьких...

детальных деталей...

про тёмную...

очень тёмную...

материю...