Чернила, которыми пишет солнце

Раз в неделю я вижу встречный экспресс. Я смотрю в его окна в попытках разглядеть лица пассажиров, но безуспешно. В затемнённых и защищенных от излучения стёклах отражается лишь мой собственный состав, несущийся в космосе мимо планет, звёзд и ярких скоплений. Такая она - межпланетная железная дорога, по которой, как по невидимым рельсам, мчатся по маршрутам космические поезда, чтоб успеть ко времени в заданную расписанием точку пространства.

Первые несколько недель я засыпаю под сияние Млечного пути, ощущая себя ночующим в маленьком планетарии на колёсах. Видимо в рифму к земным железнодорожным составам, гусеничные космолёты носят такие же названия. Гусеничные не по типу движителя, а из-за формы состава – цепочки жилых капсул, объединённых в одну гибкую вереницу и правда очень похожи на гигантские личинки земных насекомых. На орбитальных станциях некоторые сегменты либо отцепляют – тех, кому нужна другая развилка - либо добавляют с других рейсов тех, кому дальше по пути. Это всё, что я знаю про космические межпланетные перевозки. Другие пассажиры более любознательны – обсуждают принципы работы двигателей и избыточность графика движения по некоторым направлениям. Как попутчики в плацкарте, мы порой делимся очень личными мыслями.

 

В один из вечеров я им поведал и свою историю одиночества.

Слишком увлечённый биологическими экспериментами, я просидел добрую часть войны в тёмной комнате с микроскопами, смотрящий в окуляры на свои драгоценные плюрипотентные стволовые клетки, мечтая о будущем почёте и славе. Я не общался родителями и родственниками, не отвечал на письма, не интересовался новостями и не общался с коллегами, поэтому отключение электричества застало меня прямо в лаборатории. Не выключенный компьютер с результатами моментально сожгли скакнувшие в сети вольты, а серверное хранилище чуть позже превратилось в груду металлолома. Когда иссяк заряд резервных батарей. Ни впечатляющие результаты, ни сам НИИ в маленьком японском городке оказались никому не нужными в пылу борьбы за выживание всего человечества. И тогда мне пришлось вернуться домой ни с чем.

Закончить рассказ я не сумел. Даже зная, что больше никогда не увижу вновь этих случайных попутчиков, язык не поворачивался поведать всю правду до конца. Так что в их памяти эта история сохранится только как мой личный провал, моё величайшее поражение, увы, на самом деле таковым не являющееся. О самом главном своём проигрыше я боюсь признаться даже себе. Снова пережить то, что я обнаружил в отчем доме и наконец простить себя. Осознать, что сейчас я гол как сокол, и один на всей огромной планете Земля... но, слава Богу, не один во Вселенной.

 

Вскоре экспресс сменил «колею» и отправился в один из самых отдалённых и малообитаемых уголков изведанного космоса. В систему двух красных звёзд, где по незамысловатой орбите вращается маленькая экзопланета Земля-два. Из жилых капсул осталась только моя, пустующая групповая да общее помещение кают-компании. Дальше предстоит путешествовать одному, несколько дней наедине с собственными мыслями, страхами, а порой и ночными кошмарами. Хотя я бы не стал так называть единственный оставшийся способ снова увидеться с ними. С моей погибшей семьёй. С родителями и сестрой.

«А может уже поздно, и я зря лечу туда», - скорее всего те же страхи испытывали и другие земляне, когда провожали меня. Одна из причин, почему я один. После глобального кризиса и войны население Земли катастрофически сократилось, и теперь требовалось учиться жить сначала. Восстанавливать инфраструктуру, оживлять промышленность, строить дороги и дома, засаживать поля, рожать и воспитывать детей. А ещё... расселять и перестраивать города... Правильнее было сказать, “доразрушать”, потому что я видел родной город в руинах. Видел, во что превратились когда-то изящные высотки, строгие двухэтажки, широкие улицы и извилистые проезды. Проще заново отстроить, чем выискивать в грудах осколков и бетона фрагменты исторического фасада, оригинальные блоки, памятные таблички... Да и обживать их заново не имело смысла, так что остаётся лишь перестраивать, разносить по территории, менять планировку...

 

Огромные города, мегаполисы... Свою очень нехорошую роль в глобальном кризисе сыграла именно гипертрофированная урбанизация, основанная на центральном энергоснабжении и вообще максимальной централизации всех систем жизнеобеспечения. Стоило пошатнуть и выдернуть оттуда пару кирпичиков, как жизнь в городах моментально превратилась из «предела мечтаний всех райцентров» в «как бы живыми выбраться из этого каменного мешка». А ещё такие плотные скопления населения выглядели идеальными целями для врага человечества. Для врагов.

Стоило случиться нескольким локальным терактам на электростанциях, водоочистных сооружениях, котельных, как по цепочке разрушились централизованные системы снабжения водой и продуктами питания. Восстановить их хотя бы частично в условиях непрекращающихся глобальных катаклизмов было невозможно. Разрушенным оказалось почти всё, чем гордились развитые страны: промышленное производство, сельское хозяйство, все что десятилетиями и даже веками создавалось на территориях государств. Именно централизация всех и вся в одних местах, а зачастую в одних, фигурально выражаясь, руках оказалась виновной в такой уязвимости, казалось бы, самой развитой цивилизации всех времён и народов. Все обеспечения: энергетическое, пищевое, коммунальное, медицинское, образовательное и ещё много-много других, оказались разрушены, подорваны и дестабилизированы.

Человечество стремилось остаться хотя бы на том же уровня развития технологий и выжить во всём многообразии... но, увы, сам по себе человек оказался на это не способен. Бесполезен и неумел без всех этих систем, надстроек и руководств.

За какие-то три сотни лет «золотого века» развития технологий из самодостаточной единицы, способной адаптироваться и выжить везде - от пустыни Сахара до Крайнего Севера, от адски раскалённой Венеры и до ледяного Энцелада, человек потерял практически все навыки и умения, накопленные за предыдущие десятки веков, став «рабом централизации», неспособным ни на что без множества энергозависимых и хрупких примочек и устройств...

А потом выяснилось, что это не первое такое поражение человечества. Учёные пытались найти причину, дату начала сей напасти и объяснить, как же так вышло. Но, увы, население Земли проморгало всё давным-давно. Источник проблемы скрывался в многовековой истории Солнечной системы...

Никто так и не определил момент, когда всё началось, даже с точностью до десятилетия. Человечество в тот момент было не настолько развито, чтоб просто его отследить, а уж тем более, чтобы оценить важность события.

Но так сложились звёзды - какая горькая ирония - и чужеродный разум попал сюда, на наш «участок» космического пространства с каким-то пролетающим мимо астероидом. Вообще, Солнечная система, как потом стало понятно, — представляет собой гигантскую галактическую “клетку”, такую же как клетка организма: со своей системой защиты и “антителами”. В противном случае, человечество бы так и не появилось в этом секторе галактики. Как и в организме, большинство опасных явлений и объектов “антитела” блокируют и уничтожают ещё на подходе, но этот древний и редкий космический вирус сумел проникнуть незамеченным. И оставался спящим долгие века, медленно, но неустанно проникая всюду, пуская метастазы и угнетая собственный разум планеты и всей галактической «клетки» с помощью нас, обитателей, совершенно извращая и искажая изначальное предназначение человечества - стать помощниками и симбионтами Земли, а со временем и всей Солнечной системы.

 

За окном экзотическим цветком распускалась «Эта Киля». Двойная звезда супергигант, вторая по яркости красавица на земном небе после Сириуса. Её красные лепестки напомнили мне начало всей истории.

 

Первым в этой битве пострадал Марс, который стал пустынной красной планетой именно из-за этого космического вируса. Заражение и гибель её обитателей произошли ещё в средние века по земному летоисчислению, так что трагедию марсиан мы узнали постфактум и лишь недавно. Раскопки развалин, расшифровки древних записей, словно читаешь историю Земли в марсианских реалиях и декорациях. К финальной стадии «марсианское человечество» подошло во всеоружии с девизом «Умри ты сегодня, а я завтра» и не потому, что ресурсов не хватало, а потому что их приходилось зарабатывать. Труд, созидание, творчество - на малую толику тех, кто действительно этим занимался, приходилась надстройка из 97% остальных: тех, кто продавал, перепродавал, пере-перепродавал или пере-перераспределял. А ещё заставлял приобретать и охранял от тех, кто мешал этой системе слаженно работать. Звучит, словно мы рассказываем о себе, о нашей планете.

На Земле всё было точно также всего лишь несколько десятилетий назад. Но нам повезло больше, иммунитет Солнечной системы к тому моменту уже обнаружил «нарушителя» и на планете стали рождаться целые поколения невосприимчивых к вирусу людей. Именно благодаря этим детям, наша Земле смогла избежать трагичного финала.

Но битва всё равно вышла жаркой - адепты «вируса безграничного потребления» были готовы устроить апокалипсис, спровоцировав ядерную войну сверхдержав, лишь бы не лишаться своего тёпленького местечка в удлинённой до невероятных размеров пищевой цепочке. Но мы победили, хотя и не смогли совсем избежать разрушений и потерь, хотя, по сравнению с наихудшим сценарием, человечество ещё легко отделалось. Многие города просто исчезли с лица Земли в ярких грибообразных вспышках, а огромные территории оказались заражены радиацией.

 

* * *

 

«Земля-два», конечная остановка. Вот и она, орбитальная станция тупиковой ветки, самое глухое захолустье изученного космоса. Мой экспресс забрал редких пассажиров и умчался по обратной колее, оставив лишь групповую капсулу на стоянке ожидания. Обратно он вернётся только через неделю. И хорошо бы, нас будет много.

На космодроме меня встречали представители общины поселенцев и наместник собственной персоной. Не слишком радушно, не слишком приветливо. Хотя чисто теоретически они до сих пор находились под протекторатом Земли и придерживались её законодательства. Первое же совещание подтвердило худшие подозрения.

 

- Мы не думаем, что возвращать детей — это хорошая идея. Они уже давно привыкли к жизни на Земле-два, освоились, забыли пережитый ужас.

- Позвольте не согласиться, - чисто теоретически, мои полномочия позволяли забрать всех, не договариваясь, но вот на практике, увы, такое было невозможно. Мне ясно дали понять: это их планета, их территория, и они лишь из вежливости, позволили ступить на эту землю, - Детей ждут родители, там их дом, родная планета. Здесь они поживали лишь временно, как и было заявлено с самого начала. Вы собираетесь нарушить договор?

- Сколькие из их родителей и родственников выжили? Судя по сводкам с Солнечной системы, ничтожно мало. А сколько времени они уже не видели своих родителей? Семь лет? Восемь? А многие ведь были ещё совсем маленькими, и даже не помнят, как выглядит Земля. Они привыкли к жизни здесь, зачем их ещё раз сиротить? – наместник лихо пропустил мимо ушей упоминание договора, даже спорить не стал. Значит всё-таки опасается. - Теперь их дом эта планета, и я не вижу смысла...

- Изначально это была вынужденная эвакуация, и возвращение на родину уже тогда было оговорено как неотъемлемая часть. Если вы будете продолжать препятствовать, то в соответствие с договором...

- Нет, нет, что вы. Какие препятствия. Мы обеими руками за. Конечно, забирайте, только, - он как-то нехорошо усмехнулся, - Как вы собираетесь отделять своих детей от местных? Потому что учтите, если вы попытаетесь забрать хоть одного “нашего” — это моментально аннулирует все договорённости, исключительно, по вашей вине. Пожалуйста, воля ваша. Но в соответствие с договорённостью, у вас есть только неделя.

 

* * *

 

Земля-два в системе двух красных солнц была открыта достаточно давно, чтобы на ней успело вырасти несколько собственных поколений переселенцев, ничем не отличающихся от нас. Их дальние предки прибыли сюда ещё в благополучные времена с той же Земли, так что и генетически, и внешне это были те же «homo sapiens». Можно было, конечно, провести тесты ДНК, у меня имелись некоторые данные с собой – но, во-первых, образцы смогли предоставить не все родственники, а во-вторых, было сказано «не смейте прикасаться». В текущей ситуации местные с удовольствием истолкуют подобную деятельность в свою пользу. Про численность кандидатов на тестирование и отсутствие доверия местным лабораториям, после предыдущих аргументов можно было даже не упоминать.

Как оказалось, изначально принесённые правовые нормы планеты Земля, в течение войны были существенно изменены, с расширением местных полномочий и приобретением ею большей автономии. Вполне ожидаемо. Пока в Солнечной системе полыхал пожар, здесь тихо и мирно ковалась независимость. Единственное что спасало, договора заключённые до изменений. Дело за малым, правильно распознать “своих”. И вот это-то была действительно серьёзная проблема.

Я представил как полечу обратно один, снова один, не встретив своего единственного родного человека, который прямо сейчас находится на этой планете и даже не знает о приезде дяди. Возможно, о моём существовании мальчишка тоже не в курсе – не самая популярная тема для обсуждений в семье: отколовшийся родственник. Тем более детям такое обычно не рассказывают. Я решительно выдохнул и занялся монтажом оборудования и подготовкой к завтрашнему дню. Как учёный-биолог я мог развернуть лабораторию и заняться точечными исследования местных микроорганизмов, вирусов и бактерий. Совершенно точно здесь есть те, которые определённым образом повлияли на давно живущие здесь организмы, проблема лишь выявить их. Но ни времени, ни возможности для этого нет, так что эту идею пришлось откинуть сразу же, как фантастическую, и вернуться к реальности.

Оба Солнца в этой системе слабее нашего, даже с учётом их количества тепла и света генерировалось мало, но за счёт близкого расположения к ним Земля-два получала достаточно солнечной энергии. Хотя, - я поднял глаза к сизым небесам, - излучение слабовато. Должно сработать.

 

* * *

 

“Чудеса планеты Земля” - так назывался цикл видео-лекций, организованный при поддержке наместника. Вялой поддержке, надо отметить, и пока ещё наместника. Несколько реформ, и он законодательно станет бессменным руководителем, царём, богом или президентом этой планеты, как впоследствии назовут эту должность, меня уже не интересовало. По договорённости для показов был предоставлен зал, проектор и аппаратура для презентации на все семь дней. Сама щедрость. Старинный проектор работал с доисторическими бобинами, хорошо, что наши инженеры предусмотрительно отправили со мной фильмы на разных носителях.

Начали мы по-простому, со сказок. “Жили-были...”, “В некотором царстве, в некотором государстве...”, “За тридевять земель в тридесятом царстве”, про Бабу-ягу в девичестве Макошь, про её дом, который как и Стоунхендж, был построен в виде пригоризонтной обсерватории, про её брата Чернобога и про то, как он Кощеем Бессмертным стал, про богатырей, про Морёный дуб у Лукоморья, который спиральной цепью связывает в единое целое семь миров. Дети, раскрыв рты, смотрели на экран, а я с вспоминал совсем другие картины и события, те, которые наши мудрые предки пытались предотвратить или хотя бы предупредить потомков этими многослойными сказаниями.

 

Одна из причин, почему столько веков ушло на обнаружение космического вируса – тот захватывал сознание землянина, внедряя стороннюю программу, но столь искусно и незаметно, что человек находился в полной уверенности относительно самостоятельности выбранного пути и своей жизни. Этот путь назывался “успех”. Получить доступ к ресурсам, управлению и потреблять, потреблять, потреблять, ни в чём себе не отказывая и не думая о завтрашнем дне. Со стороны такое поведение казалось логичным, культ «золотого тельца» превозносился и навязывался всем с пелёнок, но это-то в итоге чуть не погубило сине-зелёную планету.

«Заражённый» человек превращался в некое подобие биоробота, хотя пил, ел, спал, заводил детей и работал на “успех”, ничем не отличаясь от обычного поведенческого сценария. На начальном этапе заводил и растил, позже это стало превращаться в вакханалию, и некоторые тогда вспомнили из-за чего, собственно, исчезли Содом и Гоморра. Стал проповедоваться и активно распространяться культы однополой любви, восхищения собой, появился даже культ самоубийств. Так начиналась финальная стадия поражения космическим паразитом.

Вирус стимулировал заражённых «биороботов» сбиваться в стаи, заполнять города, чьи обитатели за несколько поколений совершенно разучились что-то производить, творить, создавать, работать на земле, но в совершенстве овладели искусством получения удовольствия и безграничного потребления. Городами легче управлять. И легче истреблять. Отключи электричество и бери всех тёпленькими. Или они сами вскорости перебьют друг друга за корку хлеба, за глоток чистой воды, а потом закономерно погибнут от инфекций и антисанитарии.

На самом деле, на ранних стадиях, когда человек ещё владел своим телом и мог управлять им, поражение вирусом считалось излечимым. Да и не все заражались: априори: если отсутствовала предрасположенность к паразитизму, то вирусу и зацепиться было не за что. Мало, но были те, кто замечал - что-то неладное творится, но их голоса тонули в гомоне ополоумевшего большинства. Почему-то паразиты всегда абсолютно уверены в своей правоте - громче кричат, громче требуют.

Человеки в разных местах обладали разной степенью сопротивляемости. А дети до семи лет вообще росли полностью здоровыми – лес, речка, велосипед, штаб на дереве, какое уж тут потребление, когда вокруг столько всего интересного. Так что в какой-то момент сама планета Земля распознала вирус, и стали рождаться дети устойчивые к заражению даже в старшем возрасте, но это были лишь капли в море. Времени вырасти, получить образование, начать изменения общества почти не оставалось. Жить становилось всё страшнее, в какой-то момент начали «сходить с ума» целые страны, изощрённо уничтожая самих себя изнутри на радость вирусу-паразиту.

- Дядя, кончилось, - дернул меня за рукав белобрысый голубоглазый парнишка лет Двенадцати; я поднял глаза, отвлекаясь от воспоминаний. Моему племяннику сейчас должно быть примерно столько же, да и внешне он очень походил на сестру. И ведь даже фотографии не помогли бы, даже если б сохранились после той бомбёжки. За столько лет маленькие дети неузнаваемо меняются, - А про Аматэрасу у вас есть истории?

Я поперхнулся. Японский бог-солнце Аматэрасу. Когда-то давно, на заре своей научной карьеры я отправил сестре, по-моему, единственная весточка за всё то время, открытку с его гравюрой. Навряд ли, просто совпадение, здесь должны быть дети со всего мира, так что не удивительно, что кто-то вспомнил про синтоистское божество. Хотя вот из Японии как раз, мало кто успел эвакуироваться.

Проектор издал характерный звук доматывающейся плёнки. Хитренькая и улыбчивая старушка в кокошнике вещала с экрана: «Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец», - и потом на створках закрытых ставень высвечивалось крупными белыми буквами слово «КОНЕЦ».

- Время позднее. Всем пора собираться и спать, - наместник и работники администрации вошли в зал в тот самый момент, когда я снял отсмотренную и как раз собирался укладывать следующую бобину со сказками на проектор.

- Как поздно? Ещё только семь вечера?

- Вы хотите нарушить их режим? – холодный, полный недовольства взгляд только и ждал малейшего возмущения, чтоб с позором выставить меня с планеты.

Когда дети, нехотя и грустно вздыхая, покинули зал, наместник наконец разразился тирадой:

- Что за чушь вы тут устроили? Конечно, детям понравятся сказки. Конечно, их увлекает чужая, незнакомая культура. И вы решили на этом сыграть?!

Признаться, аргументы не стоили и выеденного яйца, но я всё-таки ответил:

- Во-первых, не чужая и незнакомая, а своя и родная. Ведь даже ваши дальние предки родом с Земли. А во-вторых, почему вы сами им не рассказывали эти сказки? Ведь не зря же их передавали нам предки на протяжение многих веков. Вы хоть представляете какой пласт мудрости и знаний там зашифрован?

Ответа я ожидаемо не дождался.

 

* * *

 

На второй день неожиданно пропали все записи со сказками. Я дважды перерыл стопку на столе, коробки и ящики, с хотя ещё с вечера переложил их поближе к проектору. Мои зрители очень огорчались, но, когда мы перешли к географии Земли, прежний интерес разгорелся с новой силой. Величественный Байкал с Ольхоном и Шаман-скалой, Тибет и таинственная Шамбала, казахские степи, Уральские горы, огромная Волга, вбирающая в себя силы мелких речушек... Дети и подростки постоянно просили остановить показ и подробнее рассказать, описать, где это и как туда добраться. Привезённые карты они излазили вдоль и поперёк, забрав себе карманные копии в качестве сувениров.

Например, как оказалось, они никогда не видели снега и высоких гор, покрытых ледниками, так что вопросы были самые разные, даже можно ли его есть. Тёплый, мягкий и ровный ландшафт Земли-два позволял снимать несколько урожаев в год, не вынуждая заботиться о тёплой одежде на холодные сезоны и об отоплении жилищ. Зато он же лишал их радостей свойственных смене времён года. Даже новогодние праздники с хороводами и бородатым Дедом Морозом в тёплом красном тулупе здесь теряли всякий смысл.

- Зачем есть снег? Лучше уж мороженое?

- Какое?

- А что это?

- Если взбить сливки, масло и сахар, а потом заморозить, надев на деревянную палочку, то получится самое вкусное лакомство в мире.

- В мире? А может во вселенной?

- А вы можете приготовить?

- У вас есть с собой?

- Я – биолог, сомневаюсь, что получится как надо... Прилетим на Землю, я вас всех обязательно угощу.

 

В этот раз нас прервали даже раньше. Сегодняшний вердикт наместника и администрации звучал так:

- Мы дали вам слишком много воли. Вы позволяете себе заманивать детей беспочвенными обещаниями. Завтра прибывает следующий экспресс, уезжайте на нём.

Чего-то подобного я ожидал ещё с утра. Пропавшие бобины с фильмами красноречиво намекали на это.

- Хорошо, тогда завтра последний сеанс. Кстати, приходите и вы в полном составе.

 

* * *

 

В этот раз я не стал ничего показывать, а просто рассказал о вирусе, поразившем землян, о войне, об эвакуации, о том, что там их дом, родина, родные и близкие. О том, что мы должны восстановить свою планету, «привести в порядок» её и соседние планеты нашей Солнечной системы, всю нашу гигантскую «клетку» огромного космического организма. Когда я начал про участие солнца в выработке и накоплении меланина в коже, наместник заметно заволновался, а когда включился общий свет - было уже поздно.

- Наши инженеры «упаковали» для вас немного солнечного света, и все эти три дня во время сеансов он излучался здесь, в этом кинозале. Так что бронзовый или золотистый оттенок кожи не должен вас пугать, это нормальная реакция землян на настоящее, яркое Солнце.

 

Наши учёные правильно всё рассчитали. За несколько поколений, прожитых под слабым и вялым излучением двух красных звёзд, способность кожи к выработке меланина угасла и атрофировалась за ненадобностью. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. И только настоящие дети планеты Земля, родившиеся под лучами нашего Солнце, сохранили эту способность покрываться загаром. И сейчас на меня то там, то здесь смотрели золотистые и порозовевшие мордашки с белозубыми улыбками, предвкушая интересное путешествие на экспрессе через всю вселенную к родной планете. Почти незнакомой, очень далёкой, не до конца обустроенной, но единственной и родной во всей этой необъятной вселенной.

 

- Дядя, а что мы будем делать в экспрессе? - тот же белобрысый, но уже чуток смуглый парнишка дернул меня за рукав, когда мы садились в групповой модуль.

- Конечно, рассказывать сказки.

К нам с интересом подтянулись и остальные молодые земляне:

- А вы их много знаете?

- А про Бабу-Ягу ещё есть?

- А мы прилетим – там зима? Можно на лыжах покататься?

- Ёлка будет с настоящей Снегурочкой?

- Давайте всё-таки про Аматэрасу. Мне интересно, почему мама дала мне с собой открытку с ним, - белобрысый мальчишка порылся в рюкзаке и выудил потёртую, изрядно помятую, но такую знакомую картинку с гравюрой.

И тут я понял, что больше не один во вселенной.