Костыли

1.

– Командир, подойдите на палубу, – нежные вздохи прервал голос из динамика рации. – Я не уверен, но возможно нарушение периметра.

Максимилиан ожидал, что в подобной интимной ситуации обязательно что-то случиться, из-за чего придется прерваться. Собственно от того и прибавил звук на прием сигналов.

Передавший сообщение оператор тоже понимал щекотливость ситуации, оттого и обратился совсем не по протоколу. В иной обстановке вовсе бы не стал тревожить по пустяку с нарушителем границы. Однако, когда недалеко от тебя вырисовывается Это вовсе неоткуда, следует побеспокоиться.

Но вот чего точно не ждал Максимилиан, так это дополнительно прозвучавшей фразы:

– Кажется, кто-то вышел из гиперпространства…

От услышанного, внизу живота командира резко похолодело. Все что угодно, хоть застукайте его на сотруднице Станции-2 Наташе, но только не произносите это проклятое слово «гиперпространство»!

«Черт! Черт! Черт» – запыхтел Максимилиан, пристегивая к бедру кобуру с бластером.

– Что ты запрыгал? – Наташа сидела на столе с широко раздвинутыми блестящими сапогами. Она лишь лениво поправила прическу. – Самый старший на Станции, а ведешь себя как мальчишка в поисках конфет под елкой.

– Если за периметр ворвутся Они, мне больше не кем будет командовать тут.

Наташа поднялась со стола и испытующе посмотрела на застигнутого врасплох любовника:

– Я думала, у Вас есть яйца, Максимилиан Никитич, – сказала она, так и не выправив юбку.

В иной другой ситуации, услышав подобное, командир Станции немедленно бы приговорил шутника к испепелению из АК-740, но не в этот раз. При взгляде на еще тяжело дышавшую Наташу любой поддался бы ее чарам.

– Есть они, моя голубушка. И мне хотелось бы еще не раз тебе их продемонстрировать.

Командир застегнул воротничек-стоечку на кителе серого цвета, проверил, не зацепилось ли на мундире каштановых длинных волос и лихо отсалютовал девушке правой рукой от козырька фуражки.

– Честь имею! – Он улыбнулся и выбежал в коридор.

Оставшись одна, Наташа подошла к иллюминатору и еще долго всматривалась вдаль космоса. И чего этих мужчин так пугают обитатели звездных глубин?

– Что заметил на приборах? – Максимилиан зашел в комнату дежурного по техническим средствам охраны.

Постоянно мрачное помещение, лишь подсвеченное индикаторами кнопок на бескрайнем пульте управления, все так же пахло кофе и испариной носков.

– И, во имя Императора, Рома, прекрати сушить свои сапоги здесь, на палубе! Для этого есть… – Вошедший не договорил, прервавшись на межгалактическую матерную брань.

Непереводимой для не гуманоидов фразой, Максимилиан описал свое отношение к криворукости поднявшегося по стойке смирно Романа. В желании угодить начальнику молодцеватым исполнением строевого приема, тот опрокинул кружку с кофе на панель управления.

«Есть, не сушить сапоги!», «Виноват, господин ком…», «Есть следовать в черную дыру со своими извинениями!» – затараторил Роман.

Горячий напиток продолжал капать на пол, оператор систем охраны заметался по комнате в поисках тряпки, а Максимилиан Никитич пристально посмотрел на мониторы наблюдения.

В эхолотах по кругу ходила желтая полоска, не выявляя каких-либо объектов, присутствующих в поле ответственности Станции. На периметровых камерах тоже царствовала космическая пустота. И лишь на одном из девяти кубиков поделенного экрана, командующий заметил картинку, транслируемую из его приемной. Молодцы технические мастера, настроившие видео охрану: передаваемая картинка отображала кубометры страсти, вмещенные в каждый пиксель прихорашивающейся у зеркала Наташи.

«Вот же ж, бестолочь!» – пронеслось в голове Максимилиана, – «Потому и не увидел в мониторы появившегося и исчезнувшего внезапно врага, смотрел не в тот монитор».

И ведь подобрал время, когда смена связистов на ночное время завершилась. Десяток пустующих по соседству кресел не смущали насладиться зрелищем.

– Господин командир, как прикажете, следует ли передавать сигнал о появлении Их до командующего Заставой? – Роман уже обулся в просохшие сапоги и гордо прижал к ноге швабру, будто она автоматический бластер 740 модели.

– Ты видишь на экране Их корабли? – Вопрос скорее был риторическим.

Рома покачал головой.

– На записи ты проверял появление посторонних объектов? И о чем тогда докладывать?

– Но я же слышал пищащий сигнал вон оттуда…

– Чесать надо меньше на дежурстве, чтобы пар в ушах не свистел. – Выговорил Максимилиан и, впечатывая каждый свой шаг, проследовал к выходу.

На пороге он задел плечом не вовремя принявшуюся закрываться дверь.

Рома вытянул шею, чтобы посмотреть в поделенный монитор, но красавицы в его уголке уже не было.

«Эх, блестящие у нее сапоги» – мечтательно прошептал он.

Максимилиан Никитич направился к лаборатории по длинному коридору, устланному ковровой дорожкой. Причуды мечтательного оператора охраны, конечно, могли быть вызваны мнительностью от неразделенных любовных ласк и зависти к выбору командующего Станцией, но проверить поступивший столь опасный сигнал следовало бы.

В лаборатории Станции безостановочно производились всевозможные опыты по поимке информации, волн и прочего эфира между ретрансляторами. Какой-нибудь из экспериментальных приборов должен был зафиксировать искажение пространства, коим обычно сопровождаются Они.

Лаборатория находилась, как и положено по межгалактическому Уставу, в наиболее отдаленной от локаторов точке Станции. Причем, архитекторы данного объекта еще и умудрились углубить ее на десяток футов под грунт Спутника, чтобы наверняка не создавать помех приборам пограничной разведки. Максимилиан гордился тем, что его Станция-2 была оборудована согласно новейших веяний технологического прорыва. Но еще больше он радовался багровой ковровой дорожке, что соединяла помещения длиннющего коридора. Ну и пусть, что их Спутник находится на самых задворках галактики; пустяки, что грунт Спутника не пригоден для жизни, в ней не вырастишь яблони, как на Марсе. Но зато, стараниями Максимилиана на Объекте поддерживался уют, приближенный к Земным удобствам, а картинки с пейзажами родной планеты всю дорогу до кабинета радовали глаз идущего. К сожалению, на Станции особо не кому было ходить по данному украшенному коридору, поскольку ограниченный контингент практически не покидал маршрут от кубрика до мест несения дежурств. Командир в этом примечал два вывода. Один из них тяготил: его подчиненные слишком погрязли в обыденности бытовой суеты, они не способны насладиться прекрасным, что окружает их. И второй аспект, заслоняющий собой весь негатив ранее озвученного: «нечего им тут ходить, топтать лишний раз мои ворсистые нежные дорожки!».

В очередной раз, переводя взор от водопада на одной стене к горному массиву на другой, Максимилиан запнулся носком сапога о складку ковра и запрыгал, пытаясь поймать равновесие.

«Мать моя, гравитация!» – выругался он, – «Заразился грязной чакрой от этого неуклюжего Ромки»

Про чакры, это его Наташа научила. Каждый раз она призывала его смотреть на вещи более одухотворенней, а на плоды рук своих, как на сакральный взнос ради блага Вселенной. «Во славу Императора» – обычно поправлял ее проповедь Максимилиан, вновь припадая к оголенному стану. А чакру, со слов Наташи, загрязняли как грязные мысли (коих в голове командующего отродясь не было), так и «плохие» же люди (которых на Станции через одного).

Анализируя пару проведенных на станции лет, Максимилиан понимал, что роман с прекрасной сотрудницей был столь же предсказуем, как чашка какао по утру. Кстати, обе эти составляющие его новой жизни он ценил одинаково. Жаль, что упоенный женским вниманием, новоиспеченный командир не сразу догадался, столь же дружеские отношения Наташа поддерживала и с его предшественником. Он ушел на повышение, но ее с собой не забрал.

– Слава Императору!

– Императору Слава! – Поприветствовали господина работники лаборатории.

Командир с видом человека, достаточно разбирающегося в механизмах, прошелся меж дребезжащих агрегатов.

«Молодцы, молодцы» – похвалил он, глядя на мигающую сотню лампочек.

– Что интересного поймали? – Максимилиан властно положил руку на единственно не вибрирующий в помещении прибор.

«Осторожно» – дольно поздно услышал он от широкоплечего ученого. – «Горячо».

Командир припрыгнул от неожиданности, принялся дуть на пальцы обожженной руки.

– Что это такое?

– Прибор только что перегорел, – пояснил широкоплечий.

– Просто так взял и перегорел? – Максимилиан нахмурил брови. – Или вы оба помогли. Вы хоть знаете, сколько стоит это оборудование?

Два ученых мужа пожали плечами.

– Просто так ничего не случается. Таково было распределение Вселенной. – Принялся разъяснять второй из них.

– Распределение чего?

– Потоки информации Вселенной распределяются равномерно, согласно нормальному распределению Гаусса.

– То есть, это Вселенная так распределила, чтобы мой подотчетный прибор сгорел, а твоя голова была оторвана моими же руками с плеч? – Зарычал командир.

Оба человека в белых халатах вытянулись по стойке смирно. Это было не обязательный для них строевой прием, поскольку мундиров они не носили и не смели себя гордо называть солдатами Императора. Законы войны чужды ученым. Но их манера выполнять некоторые детали устава, как то, обращение к старшему или принятие определенных поз – была следствием психологической мимикрии. Подсознательно, притворяясь солдатами, копируя их жесты и повадки, не носившие военную форму люди Станции, надеялись на некое снисхождение. Своим притворным видом они говорили: мы такие же как Вы, не иные, хоть и плохие для Вас в данный момент.

– Ладно, напишите в объяснительные о выходе из строя оборудования. – Внезапно смягчил пыл Максимилиан. – Замечали какие-либо сигналы интересные в последнее время?

– Собственно, перегоревший аксилирометр и есть своеобразный сигнал. – Сказал один из ученых, тот, что поуже плечами (командир за умом называл его Дрыщ). – Видите ли, при полагавшимся нами математическом ожидании изменения состояния объектов, вероятность поломки прибора была крайне мала. Факт его сгорания означает изменение распределения случайностей в локальной области Вселенной (нашей Станции, то есть).

– Что вы мне чушь городите! Я спрашиваю, были ли какие-то сигналы: лампочки поморгали, кнопочки ли запищали?

Оба покачали головой.

– Командир, при всем уважении, Вы вновь упускаете суть. – Вмешался широкоплечий. – Любое изменение последовательности – и есть сигнал, нарушение ожидаемого.

Максимилиан прищурил левый глаз и ученый понял, что придется господину военному объяснять теорию вероятностного распределения случайных величин по старинке, на картошках.

– Вот, смотрите. – Он достал из кармана два игральных кубика с точками. – У меня есть кости и сколько бы раз я их не кинул, во множественной последовательности каждая из граней кубика выпадет ровное количество раз. Это и есть нормальное распределение Гаусса – фундаментальный закон нашей Вселенной.

Максимилиан пожевал губу и второй ученый догадался, что надо закрепить пройденный материал на привычных командиру примерах.

– Вы же знаете теорию, согласно которой Они, демоны, внезапно выходят из своего измерения, гиперпространства, к нам на периметр Заставы?

«Ты еще меня поучи, прыщ!» – подумал Максимилиан, а для себя отметил, что ежа лысого он знает о том, как Они выбираются в наше измерение. Его в космической академии только учили Их убивать, если появятся.

Будто бы прочитав мысли, ученый продолжил:

– Для нашего Измерения характерно то нормальное распределение Гаусса, к которому мы привыкли, кидая кости. Но вот Их измерение – иное. В нем распределение случайных чисел происходит иначе…

– По нашей теории, – вмешался Дрыщ, – в параллельном измерении, при случайной генерации последовательности, преобладает появление простых чисел! Так, кидая наш знакомый кубик с 6 гранями, наиболее часто у Них будут выпадать числа 2, 3, 5. Следовательно, в нашем мышлении возникает дисбаланс, поскольку, вместо одной шестой, вероятность возникновения простого числа у Них составляет две девятых. Простые числа в Их измерении, но по нашему исчислению, будут выпадать с вероятностью на восемь процентов чаще!

– И какое это имеет отношение к путешествию между измерениями? – Недоумевал командир.

– В обоих рассматриваемых измерениях с разными случайностями нормального распределения Гаусса, присутствуют так же исключения. Это те самые несчастные случаи, непредусмотренные ошибки механизмов и прочее. И вот когда в определенной точке Вселенной, но в разных измерениях, распределение случайностей выбрасывает на костях исключение – возникает коридор между нами и Ими, демонами. Вероятность исключения для наших измерений одинакова, она-то их и роднит.

Максимилиан долгое время молчал, смотрел на Прыща и Дрыща, а после, совершенно неожиданно для них обоих сделал вывод:

– Это - то самое исключение? – Он указал на перегоревший прибор.

Оба медленно кивнули.

– Но это только теория, она способна объяснить не все.

– Для выполнения ее аксиом нужны костыли… – пояснил Дрыщ.

– Какие костыли? – переспросил командир.

– Определенные поддерживающие условия эксперимента. Любой хромой теории просто необходимы костыли.

2.

– Вот, полюбуйся, что твоя коза написала. – Крикнул Командующий Заставы, бросая на стол перед Максимилианом голографический планшет с текстом.

Максимилиан сразу понял о ком идет речь, хоть в его подчинении находилась далеко не одна «коза». Все же робко поправил:

– А почему сразу «моя»… – Надеялся отвести подозрения в неуставной связи.

– Твоя-твоя. Ты же у нас Станция-2? Вот, читай.

«Императору галактического флота…» – увидел Максимилиан и в глазах его потемнело. Он подозревал, что давно превратил содержимое головы Наташи во взбитый йогурт, но даже в страшных снах не мог представить, как она сподобится написать самому Ему!

«…давно хотела написать, какова система Космической погранслужбы изнутри. Про то, как она переворачивает добро во зло, человеческое в нечеловеческое, чем наполнена в реальности закулисная жизнь…»

Лоб Максимилиана покрылся мелкой моросью пота, но руки офицера не дрожали. Он набрался смелости, приняв ситуацию за разоблачительный финал их романа, как вдруг понял, девушка писала вовсе не о нем!

«…люди служат системе ради бабла, кусков пенсионных вассальных провинций, вместо радения об исполнении закона, торжества добра во Вселенной! Их чакры темны. Никто не занимается духовным и моральным обликом, система погрязла в моральной и нравственной деградации…»

Командир Станции вздохнул с облегчением. Он припоминал, как на днях Наташа сетовала ему на внутреннюю пустоту и необходимость найти уединенное место для медитаций. Все же накипело у человека.

– Да, – протянул Максимилиан, – знакомая ситуация. Личный состав часто обращается ко мне с жалобами на депрессию и моральное угнетение. Понимаете, монотонная работа сменами, за пределы Станции не выйдешь, окружение приедается…

– Не пой мне тут Лазаря! – Прервал отговорки Командующий Заставы. – У меня тут с десяток подобных тебе Станций. И на каждой люди, не роботы. Я это понимаю. Но не сопли же Императору лить!

– Мое упущение.

– Упущение, – передразнил Командующий. – Если бы не случайность, ушло бы письмецо.

– Случайность? – Зацепился Максимилиан. Он уже третий день плохо спал после разговора с учеными о том, как случайности не случайны.

– Нет места случайности в Галактическом флоте Императора! – Стукнул по столу Командующий.

Максимилиан при упоминании священной должности встал по стойке смирно и по-уставному крикнул девиз: «Победа навсегда!».

– Сядь, – командующий махнул рукой и уже более тихим голосом добавил. – Не в цирке и не на плацу, чтобы прыгать как собачки от Его имени.

Командиру Станции-2 хотелось поскорее выбежать из этого кабинета.

– Хорошо, что я эту козу хорошо знаю еще со времен собственной службы на твоей Станции.

– Проведу с сотрудником воспитательную беседу. А Вас прошу не поднимать рапорт выше.

– Естественно, не буду давать делу ход. – Прикрикнул командующий. – Мне Станция-2 родна, как к собственному детищу отношусь к каждому шурупу на ней. Еще чего, порочить ее имя на уровне Пограничного Имперского флота.

Максимилиан пристыжено закивал головой.

– Чтобы не было таких вот случайностей, нужен контроль. Упор на цели, понимаешь?

Максимилиан кивнул. Его до сих пор не отпускало вскользь пророненное слово «случайность». Оказывается, все просто - чтобы ее не было, нужно умственное сосредоточение. Разум падал внутрь черепной коробки, туда, где беспросветный космос с миллиардом сверкающих звезд. То нейроны носят мысли, они сверкают как тысяча солнц, если приблизится к ним и рассмотреть поближе. А что если взяться за этот «контроль», что советует Командующий?

Контроль это наблюдение. А где действие, там и наблюдающий за ходом эксперимента. Что говорили Дрыщ и Прыщ о стороннем наблюдателе в лабораторных опытах?

Любимая присказка широкоплечего ученого была: «Взрываются ли звезды в космосе с хлопком, если рядом нет стороннего наблюдателя?». Это была древняя теория о том, что Вселенной не существует в месте, с отсутствующим наблюдателем.

«Если постоянно следить за периметром… Если держать свой ум сконцентрированным на равномерное появление ряда случайностей по Гауссу… Если быть наблюдателем – то ход эксперимента пойдет по заложенному тобой сценарию. Если сконцентрировать свои желания, то исключения не случится. Они не придут из своего измерения».

Открытая правда ошарашила Максимилиана. Волосы, черные как графен обшивки корабля, пружинками взъерошились на его голове.

– Максимилиан Никитич, позвал я тебя сюда не отчитать за глупости твоих людей. – По-отцовски произнес Командующий, заметив покрасневшее лицо подчиненного. – Не Наталья Всеволодовна бы сорвалась, так кто-нибудь другой. Я вот подумал, может нам на Станциях делегацию какую-нибудь театральную пригласить? Люди хоть отвлекутся, встрепенуться. Скоро праздник, как-никак, двухсотлетие первого полета человека в космос.

– Только людей дразнить. – Вздохнул Максимилиан, вспоминая посещенную им крайнюю постановку «Фауста», там, на Земле. – Им в отпуск бы. Сменить постоянный состав, а то засиделись.

– Этим помочь не могу. Каждый человек на счету, сам слышал, что произошло на соседнем парсеке.

– Вы про последнего выжившего героя? Там, где связист, что без ног, окровавленный успел вызвать Гвардию на захваченную Ими станцию?

– Ох, упаси Император от такого.

Оба офицера замолчали, прекрасно осознавая, что никто из них не застрахован от случайности. Враг Империи коварен.

Но Максимилиан теперь видел главного врага и крылся он не в далеком-далеком измерении, но гораздо ближе. Враг живет внутри нас. Лень и праздность мышления, вот те окликающие на суку сороки, что зовут беду.

– Так вот, почитав чудачества твоей Станции, я подумал, – Более воодушевленным голосом продолжил Командующий, – о проведении серии праздничных мероприятий. Пригласил на Заставу концертную труппу, чтобы чуть скрасили досуг наших сотрудников.

Взгляд командира Станции скользнул по фотокарточкам, заложенным под приборное стекло. Среди прочего, широкая рука Командующего прикрыла афишу исполнительницы «N». Максимилиан вспомнил недавнюю видеограмму с ней в довольно возбуждающей сцене.

Не заметив взгляд подчиненного, Командующий продолжил:

– Бюджет, правда, у нашего Пограничного парсека не резиновый, на все десять станций не смогли договориться. Тут, штаб позабавят, – он хитро улыбнулся, – к тебе заедут, да на Станцию-5.

Максимилиан припоминал, что на Стаанции-5 служит сын Командующего. Готовит наследника на Заставу.

После офицеры обсудили ряд насущных вопросов по охране периметра галактики. Максимилиан Никитич доложил о перегоревшем в лаборатории аксилирометре, поделился недобрым предчувствием.

– Это нормально для пограничника. – Командующий приподнялся из-за своего огромного каменного стола. – Мы всегда должны жить с ожиданием беды.

Максимилиан кивнул скорее из вежливости. Необходимо соглашаться с нравоучениями старших по званию, хоть и сам понимаешь, то чувство, что гложило, вовсе не рабочее напряжение.

Перекатываясь с ноги на ногу, Командующий проследовал к иллюминатору.

– Вот она, взывающая пустота.

– Отчего для Вас она взывающая?

– Согласно течению времени, любая емкость должна равномерно наполниться. Энтропия… И каждый раз, смотря на наш край галактики, я удивляюсь, как так получилось, что вон там, – он указал за край видимого из окна, – сотни миллиардов звезд, скрученных в плотный калачик. А тут, – он указал костылем в противоположную сторону, – пустота. И вот, я думаю, что эта пустота зовет звезды заполнить не наполненную ничем часть Вселенной.

– Так сталкиваются Галактики.

– Мать моя, гравитация… – Согласился Командующий.

Они оба смотрели на сияние спирали Млечного пути. Оно краешком виднелось из окна кабинета, предоставляя пустоте занять всю панораму для обзора. Словно после увертюры открываются кулисы и зрителю предстает еще пустая сцена. Вот-вот выбегут балерины и начнут кружиться в танце смерти.

От Станции Управления поднялся шаттл. Созерцающие бездну пограничники Имперского флота не смогли разглядеть опознавательных надписей на нем. Но Командующий знал, по расписанию должен вылететь борт до Звездных групп Рукава Персея.

– Ты когда-нибудь пытался понять, почему Они выходят из гиперпространства именно на окраинах скопления звезд? – Произнес Командующий, провожая взглядом огонь из сопла двигателей. – Представь, если внезапно Они материализуются в Столице, или еще хуже того – рядом с Землей!

– Такого никогда не было, и я полагаю, это не случайно.

– А я вот что про то мыслю… Не такая это и не «внезапность» Их появление. Поверь, я сам пережил не одно нападение демонов из гиперпространства. Я знаю, о чем говорю. Во всем виновата пустота пространства. Это она их зовет, словно вакуумным насосом засасывает.

– Те ученые, в теории, что я Вам рассказывал, говорили нечто подобное. Правда к Вашей истине они подошли с другого бока. – Максимилиан положил ладонь на стекло иллюминатора. Рука почувствовала вечный холод. – Они предположили, что проводником из Их измерения в наше является одинаковая вероятность исключения. Иными словами, они способны попасть в идентичное состояние пространства, как и в Своем измерении.

Командующий непонимающим взглядом посмотрел на Максимилиана. Тот пояснил:

– Их мир пуст. Все их существование пусто и бренно, от того они так легко перемещаются в пустоту нашего бытия.

– Всякий сосуд да наполнится. – Согласился с выводом Командующий. – И если эту Вселенную мы не заполним жизнью, то вольются они – порождения смерти и Хаоса.

– Пойдем, выпьем. – Командующий положил руку на плечо Максимилиана.

Тот кивнул, в этот раз соглашаясь искренне.

В комнате совещаний погас свет, оставляя на стекле одинокий блик от прикосновения Максимилиана.

За рюмкой Командующий делился воспоминаниями о первой встрече с Ними, с демонами. Хромой генерал, был еще юным лейтенантом и по счастливой случайности остался единственным выжившим на Патрульном корабле. Они появились внезапно и стремглав вырезали всю команду. Нет у Пограничной Станции сил противостоять подобной мощи. Лишь Императорская Гвардия оснащена средствами борьбы с потусторонними силами.

«Почему бы на каждую Станцию не поставить подобное вооружение?» – вопрос Никитича показался Командующему смешным.

– В таком случае знание об истинной природе вещей в нашей Империи станет доступно каждому. – Осторожно заметил генерал.

– Наш Император должен оставаться для всех непогрешим. – Понимающе кивнул Максимилиан.

3.

На узле технических средств охраны раздался пищащий сигнал срабатывания сигнализации.

– Вот, как и тогда! – Воскликнул Роман. – Локатор не показывает объект, но гравитационный сигнал сработал!

Максимилиан не стал пояснять оператору, что и в первый раз поверил ему, но пытался более детально изучить причину подобного поведения приборов. К тому же, в тот самый раз Ромка успел получить нагоняй вовсе не за ложную тревогу, но по причине своего личного разгильдяйства. Подумать только, снять сапоги на дежурстве и пялиться в служебные камеры на забавы коллег! Для справедливости следует уточнить, что и сам командир в порыве игривого настроения позабыл, что камерами безопасности не оборудован лишь его кабинет, приемная же хорошо охранялась.

– Это может быть не само проникновение, но попытка выйти из гиперпространства в наше измерение! – Догадался Максимилиан и от этой мысли он проследил четкую хронологию всех тех случайных событий и действий, что привели его сегодня на узел охраны.

Вернувшись из Управления Заставы, Максимилиан первым делом вызвал к себе обладательницу «богатого внутреннего мира и крепких моральных устоев». Как и ожидал, беседа выдалась не легкая, и в то же время полезная. С запозданием на один неправильный поступок, Максимилиан осознал собственную неправоту в следовании страстям. Попытка донести свое прозрение до Наташи завершилась ссорой. Хоть через девичьи слезы, но желаемого результата командир добился – у сотрудника Станции отпала какая-либо тяга писать возвышенные рапорта наверх (поскольку там сидят столь же деревянные представители интеллектуального большинства), а у недопонятой девушки Наташи, при этом, появилась возможность (и стремление) более страстно искупить свою вину перед командиром. Но прежде, она решила непременно отомстить за унизительные слова Максимилиану.

Наверное, Наталья была единственным человеком на Станции, который мог себе позволить выбегать из кабинета командира громко хлопая дверью. В момент душевных терзаний она о том не подумала. Была ли она при этом столь же единственной особой, заходящей в эти апартаменты на разговор тет-а-тет, история умалчивает.

 

– Роман, свяжись с соседними наблюдательными пунктами. Надо уточнить, уловил ли кто-нибудь еще…

Перед командиром мигал датчик гравитации, и он понял, что время для появления Они выбрали самое подходящее.

Как и обещал командующий, на Станцию прибыла делегация артистов. Изначально, затея с проведением концерта виделась сыроватой. Где проводить? Кого из личного состава направить на увеселительные мероприятия, а кого оставить тосковать дальше? Не исключено, что для тех, кто останется досиживать свою смену в праздник, само событие еще более усугубит депрессию.

А сроки принятия решения таяли, как радиоактивный шлейф за соплом шаттла с гостями. Это на Заставе командующий мог себе позволить оставить у телеграфного аппарата связиста-телепата, при этом распустив весь контингент «погулять». На боевых пограничных Станциях такой фокус не выкинешь. В конечном итоге Максимилиан поставил артистов из труппы «N» перед фактом, что выступать надо будет за предстоящие сутки трижды! По разу для каждой из смен с интервалом в восемь часов.

– Генерал Владимир с нами о таком не договаривался! – Протестовала «N». – Мы отказываемся так выступать вовсе.

Максимилиана забавляло, как при каждом нервно произнесенном слове у артистки колыхались два могучих таланта под еле прозрачной блузкой.

– Если откажитесь от моих условий, будете ждать следующего челнока до Столицы пару лет. – Ухмыльнулся командир. – Не забывайте, мы находимся на самом краю галактики.

«N» удивленно хватала ртом воздух и не находила слов возмущения.

– А вы как думали, местные сотрудники по доброй воле сидят при маленькой занюханной каменюке на задворках Рукава Стрельца?

Скрасив свой ультиматум обещанием артистам о вкусном ужине и реках спиртного, командир согласовал график концертов. Сам на выступления «N» не пошел, не было на то настроения. Не выходили из памяти слезы Наташи при крайнем разговоре.

Сама же Наталья не приминула напомнить любовнику про обладание ею холодным сердцем. Лишь командир направился от своего кабинета в сторону лаборатории, как наткнулся на совершенно случайно подстроенную сцену милого общения Натальи с каким-то музыкантом.

– А это водопад Виктория! – Длинноволосый тип указал на картинку. – Я там был в позапрошлом году. Эх, не передает изображение всей глубины его впадин…

Максимилиан терялся в чувствах. К чему ревновать, к тому, как этот мужчина тыкает пальцев в его (с любовью повешенную) картину у кабинета, либо к тому факту, что про его Викторию рассказывают его же Наталье.

– Наталья Всеволодовна, почему не на посту?

– Сопровождаю гостей Станции к месту их расположения, господин командир. Чтобы не заблудились.

Командир гневно поиграл скулами, но высказываться по данному поводу при постороннем человеке не решился. Заметив чрезмерную реакцию на его лице, девушка тут же уточнила:

– Мне начальник дежурной группы поручил сопроводить артистов по комнатам отдыха. Вот, последний остался. Ему койки не нашлось в гостевом кубрике, определили к связистам на одну ночь.

– В сектор Б?

Девушка кивнула, а Максимилиан поспешил забыть те дурные предположения, что возникли при данной неожиданной встрече.

Продолжая хихикать над шутками музыканта, Наташа скрылась из вида.

Дрыщ и Прыщ сидели напротив аксилирометра и курили. Появление командира они сопроводили почтительным кивком, но продолжали оставаться в молчаливом созерцании прибора.

– Что… – Только приоткрыл рот Максимилиан.

«Тссс» – тихо прервали его.

Командир более внимательно присмотрелся к объекту их наблюдений. Такой же прибор, как и сгоревший ранее. Тот, кстати, стоял неподалеку. Единственное… еле заметная пылевая взвесь над аксилирометром.

– Силовое поле. – Шепотом прокомментировал Дрыщ, словно телепатически уловив ход мыслей командира.

Максимилиан присмотрелся еще более внимательно. Взвесь была вовсе не пылевая, то был слой дыма, невидимой чертой удерживаемый от аксилирометра на расстоянии фута.

Дрыщ нажал кнопку на пульте, что держал все это время в руке. Поле рассеялось, а табачный дым равномерно распределился по лаборатории.

– И что это было? – Поспешил уточнить командир.

– Проверяем догадку о нормальном распределении Гаусса. На самом деле никакого силового поля вокруг прибора не было.

– Это как?

– Вот этой штукой, – ученый показал пульт, – мы создавали информационные колебания. Не буду утруждать Вас сотнями побочных теорем и практик, однако, как следствие, коллоидные системы при работе Этого пульта, осуществляют дисперсию по иной функции распределения вещества, «несправедливой» для физики нашего измерения.

Максимилиан потряс головой, пытаясь разбудить мозг от заумных фраз.

– Вы, таким образом, можете создать выход в иное измерение?

– Нет. Чисто теоретически, мы меняем окружающую среду, к которой привыкли мы или могут приспособится Те, если Вы о Них. По факту, существам не из нашего измерения в зоне действия «несправедливой» физики будет сложнее приспосабливаться к условиям окружающей среды.

– Иными словами, мы можем сделать Их безоружными?

– Не совсем точно. В определенной области значений, мы делаем безоружными всех присутствующих. Но, да, и Их в том числе.

– Мы назвали это injustus corruptio – несправедливое разложение.

Командир понял, что задавая очередные вопросы о сущности и практике озвученной теории, он запутается пуще, к тому же, более выпячет перед учеными свою полную непросвещенность по сути проблемы. В конце концов, эти двое знают, что делают и это дело у них спорится.

– Командир, подойдите на палубу. – Коротко, но резко прозвучало в рации.

 

И вот Максимилиан смотрит на мигающий сигнал гравитационного датчика. Желтая полоска локатора так же ходила вокруг пустоты, а в широкий иллюминатор не прослеживалось никаких огоньков приближающихся кораблей. Объекты из гиперпространства могут быть не предсказуемы. Невозможно с точностью до сотни километров предугадать их появление. Может, что-то на Станции отреагировало на случайность гравитационного всплеска? Как тогда, с перегоревшим аксилирометром.

Командир принялся быстро переключать экраны с камер наблюдения. Космо-площадка с шаттлом артистов, концерт в столовой, ковровый коридор, приемная (в этот раз пустующая), кубрик отдыхающей смены, служебные помещения сектора Б. Повседневность происходящего на экране была необычна разве что своей малолюдностью. Сотрудники, по возможности убегали с мероприятий бодрствующей смены, приписывающих уборку и прочие хозяйственные работы. В столовой находилось более того состава, на который рассчитывался сеанс концерта. Те, кто уже потанцевали в первую смену, правдами и неправдами вновь шли на концерт. Командир не стал их за то упрекать. Не каждый день в живую увидишь голосистую артистку «N». Ну, ее, под хвост кометы, даже просто смена лиц, созерцаемых каждодневно на протяжении многих лет, вот уже событие.

Максимилиан прощелкал видеоизображения еще из пары кабинетов и словно громом парализовался на изображении рабочего кабинета Наталии. В тесном помещении, где обычно трудились за компьютерами три-четыре сотрудника, осталась лишь Наташа и… Тот волосатый музыкант! Они стояли друг к другу слишком близко и о чем-то мило улыбались.

– Засечен чужой объект на нашем периметре. – Доложил Роман.

Командир не сразу узнал голос оператора средств охраны, настолько был напуган говоривший. Связки в горле пересохли, его голос скрежетал и срывался. Роман не верил собственным словам.

– Пилинг корабля не подтвержден, это объект не из нашей системы! – Завопил оператор.

Максимилиан посмотрел в иллюминатор. На пустом полотне космоса, прямо перед его глазами горела одинокая звездочка. Значит, идут прямо на нас. Он опустил взор к изображению с камеры Наташиного кабинета. Музыкант уже обнимал ее и вот-вот их губы сольются.

– В поле наблюдения локаторы засекли еще один идентичный объект! – Роман понемногу начинал приходить в себя, будто бы за последнюю минуту он уже привык к созерцанию гостей на мониторе охраны.

Командир обернул головой. Вдруг, чуть левее от первой зажглась еще одна звездочка.

«Они появляются если на них не смотреть, не ждать» – пронеслась абсолютно бредовая мысль.

«Взрываются ли звезды с хлопком в космосе, если рядом нет наблюдателя?» – вторил голос Дрыща в подсознании.

Да-да, именно так, Они прощупали исключение в нашем измерении, и нашли подобное у себя дома. Они проложили путь прямиком на Станцию-2.

Ревностное влечение заставляло вновь опустить голову к монитору. Но нет, нельзя выпускать из виду эти две новые звезды и горизонт событий в их районе. Там, прямо под его носом кто-то чужой обнимает его Наташу, делает с ней то, что дозволено только Максимилиану. Он должен им помешать.

Он должен отразить нападение на станцию. Но что же делать? Командир зажмурился, пытаясь найти в глубине подсознания ту самую нужную идею, что обычно загорает нейронной сетью мыслей. Но обязан найти решение.

– Еще один объект! – Обыденно отрапортовал Роман. – Третий.

«Черт! Черт! Черт» – запыхтел Максимилиан. Он не должен закрывать глаз, он не должен упускать из наблюдения выстраивающийся горизонт вражеской флотилии. Это все его вина, что кораблей уже три. Как бы то глупо не звучало, но Максимилиан был уверен, стоит закрыть глаза еще на мгновение, и рядом с ними загорится четвертая звездочка.

– Вывести камеру наблюдения прямо на иллюминатор! – Нашел выход командир.

– Но периметр и так просматривается локаторами.

– Отставить разговоры. Направь туда, – властный жест уткнулся в бескрайний космос. – Роман включи видеозапись с наблюдательной точки. Сам глаз не своди с камер.

– Есть.

– Отдать сигнал пожарной опасности по внутренним голосовым командам Станции.

– Может, сигнал боевой тревоги? – Возразил связист, что до того молча сидел за приборами.

Максимилиан вытащил мультизарядный бластер от набедренной кобуры.

– Встать! – Громогласно скомандовал он.

Из всех присутствующих лишь один подавший голос подпрыгнул. И без того было ясно к кому обращена команда и что должно произойти далее. О том они читали в космо Уставе не раз, но тогда это казалось таким далеким, таким сказочно невозможным… Пререкание командиру при боевой тревоге.

Без лишних церемоний командир нацелил бластер на нарушителя военного порядка. Нажал на курок, но силовой заряд вместо принявшего свою печальную участь связиста, попал в пол под ним. У командира дрогнула рука в самый последний момент.

Роман слышал звук выстрела, но внутренне порадовался, что обязан неотрывно смотреть в иллюминатор, ему было бы гораздо страшнее наблюдать за казнью оступившегося боевого товарища.

Максимилиан промазал в первый раз за офицерскую карьеру. Лишь, будучи курсантом космофлота он стрелял невпопад. С получением серебряных погон, рука его целила метко.

«Выстрел это случайность. Но в ином измерении действует совсем другой порядок распределения случайностей» – анализировал случившееся Максимилиан. Представим тир с нарисованной мишенью. Девять кружков, один в другом, плывут по силуэту фигурной цели. Цифра десять по центру и далее, по рассеиванию выстрелов баллы за попадание уменьшаются. Будучи в своем измерении, Максимилиан непременно выбил бы десятку. И во время казни связиста, командир видел перед собой не провинившегося человека, но именно воображаемую бумажку с цифрой десять посередине. Попасть в десяточку – вот его желание. Но «десять» - не простое число. И командир попадает в двойку, ведь вероятность ее случайного выпадения в Их измерении куда выше. Правый нижний уголок мишени под ногами ростовой фигуры, вот где находится зона попадания силового заряда.

И в это мгновение Максимилиан понял, что необходимо предпринять и чем все должно закончиться.

– Объявить по станции «Пожар», – повторил командир. – Всем присутствующим, за исключением оператора технических средств охраны, покинуть помещение. Надеть внешние костюмы и направляться на Космо-площадку.

Командир прекрасно помнил рассказанную Командующим пару дней назад историю. Станция не способна справиться и с одним кораблем Их. Что говорить о трех! Прибывшая подмога с Заставы будет также стерта в звездную пыль. А без их подмоги не вызовешь и Гвардию. Придется святым людям Императора вновь покопаться в обугленных костях, выискивая правду о случившемся.

В замысле Максимилиана была еще одна подробность, которую он боялся озвучить даже себе. Рапорт наверх о нападении Их, является стандартной процедурой. Вероятность его отправки была стопроцентная в системе нормального распределения случайных событий. Непреднамеренная отправка могла быть случайностью, связанной с робостью персонала Станции или неумением работать в экстремальных ситуациях. Но вот преднамеренный не доклад – это необходимый в данной щепетильной ситуации, исключительный исход событий. Лишь исключение из правил может спасти вверенных ему людей.

Объявляя Пожарную тревогу, командир избавит людей от страха перед надвигающейся бедой. При этой команде все обязаны покинуть здание Станции и проследовать на космо-площадку. Следующая команда, которую отдаст Максимилиан, это всем в срочном порядке погрузиться на шаттл артистов и направится к Заставе.

Бой с тремя кораблями противника командир проведет один. Это в поле он не воин. Но тут, на пустынном Спутнике у границы всего сущего, за его спиной стоит вся грядущая память героев Пограничного флота Империи.

«Победа навсегда!» – прорычал Максимилиан, стрельнув в пол по красной дорожке. От энергетического импульса ворс ковра загорелся, оранжево-красные язычки побежали до дверей кабинета. Вот почему Устав запрещает излишества в украшении Станций, требует убогое единообразие. Пожара безопасность превыше эстетических чаяний души.

Теперь, чувствуя резво распространяющийся по воздухопроводам дым, сотрудники пограничной Станции выбегали к шаттлам быстрее. Максимилиан без печали наблюдал, как догорает предмет его гордости и с удивлением отметил, что так и не видел, чтобы Лабораторию кто-то покидал. Ученые на концерт отказывались идти, поясняя, что слушать столь примитивные песни, это ниже их интеллектуального достоинства. От этих слов командиру хотелось тогда дать обоим зазнайкам увесистые оплеухи, дабы не ставили себя выше коллектива. В языках пламени при закрытом входе к лаборатории, командир разглядел в ученых сотрудниках еще одну особенность: они ставили собственные научные наработки и предписанное оборудование куда выше собственных жизней. Максимилиан был уверен, что в данный момент они суетятся над попыткой эвакуировать со станции костыли собственной теории.

Могучая нога, обутая в черный лакированный сапог, растворила проход к алтарю науки.

– Вам отдельное приглашение нужно, ханурики? – Прокричал Максимилиан.

К нему подбежал Дрыщ и, прижимая к груди увесистую папку с документами, без вопросительной интонации сказал: «Это же не случайный пожар там. Они уже идут?».

– Да. И именно поэтому, ребята, улетайте отсюда. Вы обязаны доложить в управление Флота о своих наработках и о тех данных, что удалось собрать по Чужому измерению.

– А как же Вы? – широкоплечий мужчина в белом халате обернулся уже в дверях.

Он посмотрел на командира через толщу стекла, увеличивающего глаза. Очки искажали истину и то, что увидел Максимилиан в уголках у носа, были вовсе не слезы величиной с ягоды. Гроздья печали созрели, пора пожинать кислый виноград.

– Я прошу Вас провести последний эксперимент. – Прыщ положил в руки командира пульт, создающий преграду от табачного дыма.

– Предлагаешь мне их накурить? – Улыбнулся Максимилиан.

– Вы придумаете, что с этим сделать.

Белые халаты запрыгали по уголькам ковра и скрылись за поворотом коридора, что вел к выходу со Станции.

4.

– Личный состав Станции-2 убыл на двух шаттлах. – Отрапортовал Роман, когда командир вошел на палубу.

Максимилиан посмотрел в иллюминатор. Приближающиеся Они выстроились клином. Теперь их космические повозки хорошо просматривались невооруженным глазом. Нечто несуразное, с несимметричными шипами, прорывало пространство до Станции.

«Какие они, эти «Эти»?» – подумал Роман.

«Есть ли у Них цели, способные быть понятными нам?» – отметил командир. Некоторые вещи невозможно объяснить даже глупостью человеческой. Если уж некие существа привыкли жить с несправедливым распределением случайностей, смогут ли они понять иррациональное чувство любви, характерное для единственного во всей Вселенной, сугубо интеллектуального вида биологических существ, именуемого человек. Мы-то не поняли, куда уж Им.

Максимилиан посмотрел в монитор, что некогда транслировал события кабинета Наташи.

Два обнаженных человека лежали на полу в конвульсиях страсти.

«Черт! Черт! Черт» – Максимилиан хлопнул ладонью по лбу.

– Хорошие позывные для противника, командир.

Роман записывал в корабельный журнал: «Объекты «Черт-1», «Черт-2» и «Черт-3» приблизились к Станции-2. Экипаж эвакуирован в безопасный район».

– Где будем встречать гостей, командир? – Роман наблюдал, как некогда ровно идущие корабли стали расходится, окружая станцию с трех сторон.

– Там, где ты меньше всего ожидаешь. – Прошептал Максимилиан. – В эпицентре человеческого безумия, там, где пирует чувство совершенно случайное и неподвластное ни человеческой логике, ни законам распределения Вселенной (ни Их, ни нашей).

– Где-е-е-е… – Голос Романа дрогнул, и звук последнего слога растянулся в искажении магнитофонной записи, словно растянутая пленка, при севших батарейках проигрывателя.

Этот звук, издаваемый гортанью человека, сопровождал невообразимое явление сущего за гранью. На глаза Максимилиана плоть оператора технических средств охраны надулась воздушным шариком и лопнула красной моросью во все стороны.

В месте, где некогда стоял Роман, пред командиром Станции предстало пятно алого оттенка. Максимилиану показалось, что это нечто вовсе бесформенно и не имеет собственного цвета, данный окрас оно приняло, исключительно пропитавшись материальной оболочкой сотрудника по имени Роман. Вот так, сам того не полагая, человек несуразный и в общем-то случайный, послужил проводником на Станцию запредельного зла из соседнего измерения. К пятну тянулись мельчайшие лучи от видневшихся в иллюминатор кораблей пришельцев. Пространство вокруг них постепенно становилось таким же расплывчатым, бесформенным и без определенного преобладающего оттенка. Все-таки Оно выкрасилось в цвет Ромы.

Не медля ни секунды, Максимилиан побежал прочь с захваченной палубы. Он бежал не из трусости и вовсе не от безрассудства. Он осознавал, что у него еще есть «яйца» и он непременно обещал продемонстрировать их Наталье вновь. Он не позволит Им ее убить.

Пуще всех сил, что некогда прикладывал к бегу, командир помчался в сектор Б, туда, где ни о чем не подозревая, в беспечной неге блаженствовала девушка.

Дверь ее кабинета перед ним и он слышит истошный девичий крик. Отработанным движением блестящий сапог расшиб преграду для входа.

Над непрестанно визжащей Натальей зависло багровое нечто.

«Полюбовничек лопнул от счастья» – отметил Максимилиан.

К кровавой дымке потянулись прозрачные нити. Командир уже понимал, что они не только прорезают пространство, но и искажают измерение нашей Вселенной.

В момент, когда нити объединились с кровавой дымкой, Максимилиан нажал кнопку на врученном пульте. Из лампочки в его руке полился белый свет. Происходящее было буквально и прямолинейностью своей необычайно завораживало человека. Свет действительно тек! Как вязкая жидкость, он заполнял пространство, обрубленное нитями и в конечном итоге обтекал распыленные остатки музыканта. Обняв багровое пятно в огромный кокон, свет, исходящий из пульта в руке командира, теперь выглядел тем самым щитом, что еще недавно защищал аксилирометр от табачного дыма.

Станция затряслась и движение ее было вызвано не сторонней силой, но вибрациями натянутых струн, что тянулись с кораблей пришельцев. Так вот, значит какие Вы, знаменитые элементы Теории Струн! Вы все-таки есть, но в нашем измерении, вас все-таки не должно было бы быть.

Это продолжалось не долго и, издав звонкий звук лопнувшей ноты ми, струны, ведущие к световому кокону, лопнули.

Где-то за спиной, возможно на задворках галактики, Максимилиан услышал три, следующих друг за другом в период полу секунды, мощных перекатистых взрыва.

– Я обещал тебе их показать, и вот они, в моей руке. – Засмеялся Максимилиан.

Не опуская вытянутой руки с пультом, он обнял рыдающую девушку.

«Ну-ну, успокойся, все уже позади».

5.

– Нам нельзя было спать. Кто-то из нас двоих обязан был смотреть на запакованное в свет Это. – Завершил свой доклад Максимилиан.

Напротив него за столом сидел Следователь. Седовласый мужчина в помятом кителе. Если бы при представлении он не показал командиру Станции-2 служебного удостоверения с личной подписью Императора, Максимилиан Никитич и на порог бы не пустил того заморыша.

– Это первый за всю историю контакта, пойманный живой объект. – Прохрипел следователь. – Вы понимаете всю значимость для человечества данного происшествия?

– Да, и именно поэтому настаиваю на сохранении меня при Заставе. Моя Станция-2 находится на самом передовом рубеже человеческой цивилизации, и я хочу впредь защищать ее от нападок извне.

– Я доложу Вашу просьбу Ему, но не ручаюсь за принятое после решение.

– Понимаю и благодарю даже за эту возможность.

Седовласый закрыл кожаную папку, что лежала перед ним на столе, поднялся и уже в дверях высказал:

– Чудные дела творятся на Вашей Заставе, а сотрудники еще жалуются на духовное запустенье и рассыпающийся моральный облик погранслужбы.

«Все-таки не перехватил Командующий одухотворенное письмо Натальи» – плюнул в сердцах Максимилиан, но озвучил лишь:

– Теперь баек и сплетен им хватит на годы вперед безотлучного дежурства на Станции.

Следователь улыбнулся и покинул кабинет командира Станции-2.