Полуденное солнце стояло в зените. Его палящие лучи смертельными потоками лились на сухую потрескавшуюся землю, выжигая все живое, что могло здесь вырасти. Таков закон природы. Солнце знало, что каждое утро оно должно подниматься над горизонтом, своими лучами отгоняя все ужасы и зло минувшей ночи и вызывая бурный восторг у зверей и птиц. Каждый день солнце поднималось в центр перевернутой чаши…
Горло жгло, словно кислотой. По спине градом катился пот, губы казались покрытыми мелкой сухой пылью, а в голове осталась лишь одна мысль: «Воды…». Колодец появился среди залитого солнцем леса неожиданно. Полукруглый каменный бок, оплетенный плющом. Нужно было заставить онемевшее тело сделать еще несколько шагов. Потому что там, глубоко внизу, спрятана вожделенная прохлада, в которой отражаются звезды. Рудольф глянул на…
Тоня открыла глаза и посмотрела на индикатор времени. Поняла, что проспала непробудно пять часов. Судя по цифрам, стоял уже день. С того момента как астероид разнес их корабль на куски прошла половина суток. Это случилось, когда вся команда отдыхала. Как космическая глыба смогла преодолеть защитный экран она до сих пор не могла понять. И бортовой компьютер слишком поздно подал сигнал…
Виктор Серпухов сел на корточки, зачерпнул лопаткой землю — а можно ли её назвать землей? Он считал, что это скорее песок. Безжизненный, бесполезный. Он аккуратно насыпал образец в пластиковую баночку, герметично закрыл. Достал маркер из нагрудного кармана, открыл зубами и написал на ярлыке: «Обр. почвы Граница преобразования 24 февраля,»… Задрал рукав и посмотрел на хронометр. — Пять часов сорок три…
Есть на Объекте место, откуда он представляется гигантским стадионом с трибунами, уходящими в черноту. Носовая часть сливается в пятно арены, а противоположная стена несущих рёбер разбита на ячейки зрительских мест. Чуть выше — и Объект становится бесконечным серым колодцем, чуть ниже — и арена превращается в лабиринт переборок, опутанных лианами проводов. Борис парил в невесомости, пристёгнутый тросом к швеллеру каркаса,…
Я искал ее три года, но ни в одном уголке галактики не слышали про женщину с белой лентой в косе. Я спрашивал отчаянно у всех: рабочих, богачей, мошенников. Все пожимали плечами и снова брались за работу — в нашем быстром мире нельзя отдыхать. Я путешествовал с одной планетарной системы в другую, но находил лишь цветы. Не странно, это ведь моя…
Причудливая громада космической станции висела над планетой. По её серой поверхности сновали люди в ремонтных скафах. То и дело вспыхивали огоньки сварки. — Товар’ищ ин’женер, почиму бы вам не вер’нуться к р’аботе? – раздался голос Старика над правым ухом. Через мгновение его обманчиво мягкий говор донесся до каждого — В’нимание всем! Ми в п’устоте. Рука коснулась клавиатуры и пугающий вид…
Зонд-сеятель прибыл в систему Антереса спустя три тысячи лет после старта с верфей Трансплутона. В самом начале пути, достигнув одной десятой скорости света под непрерывным давлением пучка когерентного излучения, направленного на него с одной из ледяных комет облака Оорта, он свернул парус-отражатель и впал в кому свободного падения на многие столетия, пробуждаясь лишь на считанные минуты для определения своего положения…
Правила требуют не загружать в Симпл память персоналя, если в последние три дня тот пережил нервное потрясение. Но Альбина не чувствовала огорчения из-за болезни сына: лекарство от гноящейся ирмы найдено, летальных случаев или серьёзных осложнений давно не фиксируют, Никиту вылечат. Заболел он позавчера, а сегодня сверхтяжёлая возвращаемая ракета «Интер-7» проходит последнее испытание. Роботы вытесняют человека из всех сфер, бесполезно пыталась…
Не понимаю я искусственный интеллект. Ну, хоть убейте, не понимаю! За тридцать лет в спасслужбе попадались молчуны, завистники, перестраховщики, авантюристы… И только тут, на Околице встретился адекватный искин, с которым поговорить можно. Хотя, Серв тот ещё напарник. Всё норовит сам сделать. Иногда приходится перехватывать управление, чтобы руки от джойстика не отвыкли. Ну, если успеваю. Он ведь сначала делает, а потом…