Александр Ларинцев. Интервью с победителем Открытого конкурса 2020
Менеджер по развитию Арт-пространства «Понедельник», Светлана Баженова aka BSV, задала вопросы победителю ОК-2020, Александру Ларинцеву, автору рассказа «Пастыри лавин».
Александр Ларинцев
1. Александр, ты стал победителем первого сезона Открытого международного конкурса научно-фантастических рассказов на русском языке, в котором приняли участие авторы из 16 стран. Расскажи, пожалуйста, как все начиналось? Когда начал писать, и была ли это сразу НФ.
Точно не знаю, когда я сознательно решил начать писать именно НФ. Еще в детстве я очень любил классическую и приключенческую фантастику, даже пытался сочинять что-то свое в школьных тетрадках и мечтал, что когда-нибудь напишу настоящую книгу. Был в моей жизни и период интереса к фэнтези, и я даже написал парочку рассказов «в стол». Сейчас же я буквально повернут на научной фантастике, причиной чего стало мое увлечение наукой. Меня в какой-то мере злило, что золотой век этого жанра прошел, да и интерес общества к НФ пропал. Хотя вот наука вновь входит в моду, мы жадно тянемся к взрывающим мозг концепциям вроде эгоистичного гена Докинза или голографического принципа Хофта. Кроме того, это ведь и бездонная кладезь идей для художественной литературы и творческих экспериментов. Где-то два года назад я твердо решил, что мой выбор как автора художественных произведений – именно научная фантастика. Сел и начал писать, а моя жена стала первым читателем и критиком моих работ. Дошло дело и до участия в конкурсах.
2. Тема "Космос и Человек: изучение, освоение, выживание" - повлияла на принятие решения об участии? (раскрыть, почему)
Думаю, если бы была какая-нибудь другая тема, относящаяся к НФ, то я бы все равно участвовал. Здесь ключевое слово – научная фантастика. Правда, иногда я подумываю принять участие в конкурсе фэнтези с рассказом, в который была бы органично вплетена какая-нибудь интересная научная концепция. Только хороших идей пока нет. Если же говорить о космосе, то тема действительно вызвала особый интерес, хотя и породила сомнения. Я не специалист ни в орбитальной механике, ни в космонавтике, и плохо играю в Kerbal Space Program. С другой стороны, космос – это простор для фантазии. Он может служить сценой для социальной фантастики, технотриллера или лавкрафтианских ужасов. А недостаток знаний достаточно легко компенсируется изучением матчасти и умением работать с научными источниками.
3. Твой рассказ «Пастыри лавин» высоко оценили члены жюри и многие участники. Как думаешь, почему? Что, на твой взгляд, удалось особенно: передать атмосферу, показать человеческую индивидуальность и способность к поступкам и через сотни лет... короче говоря, за что ты сам себя похвалил бы?:)
То, что «Пастыри лавин» заняли первое место, стало для меня большим сюрпризом. Не буду лукавить, я, конечно, хотел победить, но был уверен, что найдутся рассказы сильнее моего. Ведь все-таки я новичок, и опыт писательства у меня небольшой. Несмотря на это, думаю, мне удалось передать саму атмосферу научной фантастики, продемонстрировать тесные взаимоотношения человека и технологий будущего, ну и показать, какими эти технологии могут быть. Мой рассказ, он прежде всего об амбициях людей, которым в руки попали очень навороченные игрушки. Ну и, конечно, я горжусь «Бегемотом» и «Сизифом» - это образы того, что машины могут развиться до такой степени, что начнут приобретать биологические свойства, причем не только полезные, но и злокачественные. Конечно, похожие идеи можно найти во многих произведениях, но, надеюсь, я смог показать их в новом свете. Кто знает, вдруг когда-нибудь у наших технологий появятся болезни, и мы будем эти патологии лечить или использовать в своих целях.
4. Кто из писателей особенно повлиял на твое отношение к научной фантастике, какое произведение моешь назвать любимым или особенным.
О, это очень сложный вопрос. Я – человек достаточно увлекающийся, сегодня у меня может быть одна любимая книга, завтра – другая. Но, пожалуй, как автору Станиславу Лему практически нет равных. Он сумел в своих произведениях охватить огромный спектр идей, начиная от контакта с иным разумом и заканчивая технологической сингулярностью и кризисом познавательных возможностей человека. Кстати, именно из-за Лема я дал себе обещание не писать про контакт с инопланетянами, если не смогу придумать что-то достаточно оригинальное. Из более современных писателей, которые меня вдохновляют, могу назвать Нила Стивенсона, Аластера Рейнольдса, Питера Уоттса и Вернора Винджа с его «Пламенем над бездной». Лично для меня этот роман – эталон научной фантастики. Хотел бы я когда-нибудь написать нечто столь же фундаментальное. Эх, мечты.
5. Твое отношение к экспансии человека в космос: за или против? И почему?
Должен признаться, я пессимист в том, что касается экспансии человека в космос. Нет, конечно, хочется верить, что мы когда-нибудь построим базы на других планетах, решим проблему солнечной радиации и космических лучей, начнем добывать ресурсы на астероидах. Хочу верить, что можно построить звездолет, способный развить околосветовую скорость. Смелые ученые утверждают, что все это возможно – теоретически. А вот с практикой у нас беда. Пока что на Земле, в наш век, происходит настоящий технотриллер, который может положить конец мечтам о космосе. Как человечеству, нам срочно надо что-то делать, пока планету не заселили антибиотикоустойчивые стафилококки, океаны не стали сплошной мертвой зоной, а глобальный климат еще остается стабильным. Я вовсе не призываю отказаться от космических амбиций, например, того же пилотируемого полета на Марс. Очень надеюсь, что он произойдет при моей жизни. Просто я боюсь, что этого так и не случится, потому что наша цивилизация крайне уязвима, мы не умеем сотрудничать друг с другом, чтобы решать глобальные проблемы, которые валятся на наш каждый год. В прошлом году были пожары, в этом – пандемия. Не правы и те, кто призывает отказаться от полетов в космос ради того, чтобы перенаправить усилия на спасение биосферы. Если мы никуда не полетим, ситуацию это не спасет. Тут надо изменять свое поведение, научиться смотреть в будущее, избавляться от предрассудков и роковых заблуждений. Но я не знаю, как это сделать. Возможно, нам помогут новые технологии, но науке, к сожалению, тоже не уделяется достаточно внимания.
6. Дальнейшие творческие планы - будет ли работа над большой формой или циклом?
Пока что я хочу набить руку на малой форме. Мне почему-то нравится писать именно рассказы, хотя да, иногда чувствую, что мне в них тесно. Порой, идей приходит так много, что впору садиться за роман. Я с трудом преодолеваю соблазн запихнуть в рассказ все, что мне кажется интересным. Приходится тренировать самодисциплину и способность критично относиться к своему произведению, чтобы беспощадно вырезать все из него все, без чего он может обойтись. Тут, кстати, полезны конкурсы, ибо они задают дедлайн. Иначе можно без конца шлифовать рассказ, преследуя недостижимый идеал. Но, думаю, я буду работать и над романом. Уже есть кое-какие задумки и наработки. Может, в скором времени вернусь к сеттингу «Пастырей лавин», ибо есть что еще написать об этой вселенной. Но это будет рассказ с другими персонажами, в другом месте и времени.
7. Победители сезонов мы приглашаем в жюри. Дай подсказку будущим участникам - на что станешь обращать внимание при прочтении работ?:)
Конечно же, оригинальное фантастическое допущение. Оно может состоять из уже знакомых элементов, но при этом из них должно получиться что-то, что захватывает дух, о чем можно было бы сказать: «Хм, а об этом я не думал». И интересно посмотреть, как это допущение влияет на людей, на их образ мысли, цели и мотивы. Научная достоверность тоже важный критерий. Автор может быть неточен в деталях, в чем-то ошибиться, но если он грубо исказит какой-нибудь научный принцип или неправильно воспользуется элементарной терминологией, то это сразу снизит ценность рассказа на порядок. И еще один важный момент – не нужно превращать рассказ в нудную лекцию и начинать с описания фантдопа. Мне, лично, нравится, когда фантдоп раскрывается постепенно, а автор постепенно погружает читателя в придуманный им мир. Но это, думаю, на самом деле многие любят.