Обновление

Шёл девятый день со смерти отца. Дмитрий, охваченный сомнениями, стоял напротив двери, где некогда жил последний человек, которому он был хоть сколько-то важен.

«Какая глупость – умереть из-за собственных принципов», – произнес Дмитрий в пустоту. У отца было слабое сердце, то и дело он сгибался от боли, хватаясь за грудь, или замирал на месте, боясь сделать лишний вдох. Дмитрий не раз предлагал отказаться от бесполезных таблеток и вживить чип, содействующий нормальной жизнедеятельности, или вовсе имплантировать новенькое, прямиком из лаборатории, сердце. И все до единого предложения такого рода вызывали у отца только смех.

«Проживу столько, сколько мне положено. Странные настали времена: человек лишился всего человеческого. Лишённые души – нелюди. Частички бездумного, аутичного общества», – подводил печальный итог отец. При этом на губах его мелькала саркастичная ухмылка, а глаза, полные горечи, увлажнялись слезами.

Дмитрий не злился и не обижался на отца, пропуская едкие комментарии мимо ушей. «Тоска по прошедшим временам всегда настигает консерваторов с возрастом, потому что в настоящем они сделать ничего не могут», – рассуждал Дмитрий.

Полностью обновляя тело, люди и в сто лет редко выглядели и вели себя как старики. Они были полны жизни, открыты новым впечатлениям, по крайней мере, пока хватало средств на новые чипы и внутренние органы, которые с каждым обновлением только росли в цене. Если же возникали финансовые затруднения, а организм проявлял своё естество и неумолимо старел, решение было достаточно простым: обратиться к врачу-эвтанологу и получить талон на таблетку, которая решит все проблемы за раз. Чудо-таблетка действовала незамедлительно, умертвляя человека, она разъедала его материю, и, в лучшем случае, после живого существа оставалась только дурнопахнущая лужица. Бесплатно, безболезненно и быстро – лучший и единственный вариант в подобной ситуации. Ведь умирающее тело не может конкурировать со здоровыми, везде преуспевающими людьми. Соответственно, такой элемент перестаёт быть нужным системе и самому себе. Бывало, что процедура эвтаназии проходила принудительно, для особо редких элементов, цепляющихся за свое жалкое существование. В большинстве случаев безденежье и невозможность трудоустройства сразу приводили на приём к эвтанологу.

Отец же, был не из таких. Его жизнелюбию и целеустремленности мог позавидовать любой. Хоть под конец жизни его всё чаще одолевала меланхолия и упадок сил, он не растерял этих качеств. До конца своих дней он исправно проводил лекции в одном из лучших университетов города. «И не смотря на всё это – он был лучшим»,– заключил Дмитрий.

Иногда он снимал ярлык ворчливости с высказываний отца, начинал размышлять над ними, стараясь найти аргументы не только против, но и за. Но сразу же отбрасывал это занятие, ведь зачастую видел в умозаключениях старомодного родителя долю истины. Но страшился признаться в этом даже самому себе и старался вообще не думать об этом.

Сейчас же он понимал, что столкновение собственных актуальных и глубоко укоренившихся ценностей и неведомых, устаревших ценностей своего отца произойдет, как только дверь комнаты будет открыта. Ему была неясна природа этих чувств. Необъяснимый страх накрывал с головой, не давая шанса подумать о возможных причинах его появления. Будто бы стоит перешагнуть за порог, и вместе с застоявшимся воздухом в организм проникнет и семя раздора, которое отравит всё устаревшее и даст непредсказуемые плоды.

Глубоко вдохнув, Дмитрий приложил указательный палец к датчику, висящему на стене. Сканирование заняло пару секунд, и лампочка, встроенная в конструкцию, одобрительно замигала зеленым светом. Железная дверь, разъехавшись в стороны, отворилась.

Непривычный солнечный свет ударил в глаза, и только спустя несколько минут очертания комнаты стали чёткими. Прямо напротив входной двери, во всю стену, расположилось панорамное окно, прикрытое едва заметным тюлем. Левее стояла просторная кровать, над которой красовалась репродукция «Офелии» Джонна Милле. Совсем рядом с постелью находилось и рабочее место усопшего – дубовый рабочий стол, с одним только персональным компьютером на нем, подле стола отодвинутое кресло, сидя на котором отец читал свои последние лекции. Вторую половину комнаты занимал шкаф, доверху заполненный книгами самого разного характера и содержания.

Неуверенно сделав шаг вперёд, Дмитрий замер, обвёл взглядом комнату и оглянулся. Трепет и страх, которые он испытывал у входа, не оправдали себя. Ничего из содержимого помещения не отозвалось в нём, больного укола воспоминаний и угрызений совести не случилось. Опасения были напрасны, и осознание этого прибавило сил и подняло настроение. Дмитрий невольно улыбнулся, мысленно потешаясь над своими страхами, и решил, что тотчас же отправит на помойку ненужный хлам, заполнявший комнату отца. А позже сам поселится там или начнет сдавать комнату в аренду.

Приятно взволнованный далекоидущими планами, Дмитрий снова обвел комнату взглядом, на этот раз испытующим, решающим с чего начать. Окончив осмотр, он быстро понял, что работы предстоит много, и было бы приятно разделить её с кем-нибудь. Оценив свой круг друзей и знакомых, Дмитрий избрал подходящего кандидата, им стал Деймос – давний приятель со школьных времен.

Деймос всегда был настоящим вихрем, не останавливающимся ни перед чем. Ни одна живая душа не могла поколебать его решений, которые, зачастую, имели деструктивный характер. Не признающий авторитетов и общепринятых правил, он мог настроить против себя всех и каждого. Истинные же взгляды и воззрения всегда оставались при нем. Живущий на топливе ненависти извне, Деймос созерцал хаос, который сеял.

С самого детства ему никто не препятствовал. Образцовые родители растили ребенка в полной свободе выбора, не вмешивались и не интересовались его жизнью. Имя, данное Деймосу первоначально, представляло собой совокупность букв и цифр. Обычная практика, нацеленная на предоставление отпрыску выбора, как ему называться. Деймос же с ранних лет называл себя так. Это имя к нему так привязалось, что окружающие и представить себе не могли его кем-то другим. Узнай он о таком мнении общественности – в ту же минуту сменил бы имя, желательно на трудновыговариваемый набор символов, исключительно из принципа.

Дмитрий в какой-то степени восхищался внутренней силой Деймоса, его возможности к противостоянию. Восхищался из собственной трусости, но ничего не мог поделать, потому что к Деймосу тянуло, как магнитом. Большую часть школьной жизни он потратил на то, чтобы стать другом этого бунтаря. И в конце концов, добился своего. Неугомонный вихрь, непривычный к долгому вниманию такого рода, приостановился на мгновение и двинулся вновь, потащив Дмитрия за собой.

У Дмитрия больше не осталось близких людей, и Деймос являлся одновременно лучшим другом и единственным человеком, к которому можно было попробовать обратиться за помощью. Хоть Дмитрий и знал, что Деймос предпочитает звонкам сообщения, не смог отказать себе в этой прихоти. Холодок одиночества грозил перерасти в стихийное бедствие. И он понял, что сейчас ему нужно услышать человеческий голос.

Сделав пару нажатий на дисплей наручных часов, Дмитрий принялся внимательно прислушиваться к гудкам. Первый, второй, третий... Механические звуки продолжались с той же периодичностью, а по мере возрастания их количества, лишали надежды на ответ. Но тут гудки исчезли, и послышался знакомый раздражённый голос:

–Я спал, ты меня отвлекаешь. Только недавно имплантировал чип, позволяющий сократить время сна до одного часа в сутки. Как раз сейчас час моего сна. Какое право ты имеешь отвлекать меня своими звонками?! Ты написать не можешь? Может быть, хочешь, чтобы мой новый чип подох? Надеюсь, ты заплатишь мне полную сумму, если такое вдруг произойдет.

Жёсткое приветствие друга не могло испортить приподнятого настроения.

–Извини, что отвлекаю. Во всяком случае, доброго утра тебе, раз проснулся. Может, когда выспишься, зайдешь ко мне? Хочу комнату отца убрать, буду благодарен, если ты составишь мне компанию. Да и мы уже давно не виделись, чем тебе не повод? – радушно продолжал Дмитрий и с застывшей на лице улыбкой ожидал ответа.

Воцарилось молчание. Недавно разгоряченный Деймос не спешил отзываться. Оторопев от изумления, он был не в силах сказать ни слова. Даже дыхание его стало тихим и прерывистым.

–Почему молчим? – спросил Дмитрий, пытаясь скрыть свою обеспокоенность поведением собеседника за шутливым тоном.

–Не понимаю, зачем требуется моё присутствие, – кое-как связывая слова, начал Деймос. – Твоё мышление почему-то лишилось логики. Существуют же службы, которые уберут помещение так, что, если захочешь только, голые стены останутся. Ты там видно идеями папаши проникся. Такими темпами тебе прямая дорога в утиль. Не беспокой меня больше по пустякам.

Связь оборвалась, звук гудков возобновился и тут же утих, оставляя Дмитрия в гробовой тишине. Капли холодного пота сбегали по спине, ноги не держали, и Дмитрий непроизвольно опустился на кровать.

Страх устаревания – вот перед чем трепетал он, стоя на пороге комнаты умершего отца. Болезненными ощущениями отдались слова Деймоса. В сущности, он позвонил ему не столько из-за уборки, сколько из желания увидеться. Страх одиночества – еще одна напасть, осознание которой свалила бы с ног, если бы Дмитрий ещё на них стоял. Лихорадочно припоминая всех приятелей, знакомых, друзей, он не нашел ни одного, столкнувшегося с подобной проблемой, никто из них не испытывал ничего подобного. Переживание это было не с кем разделить, ведь скорее всего, его посчитают неадекватным и отвадят также, как сделал это Деймос.

Дмитрий никогда не помышлял о подобном, никогда и не стремился быть приверженцем консервативных взглядов. Смотря на Деймоса как на образец нынешнего человека, которым он и являлся, Дмитрий старался подражать ему и преуспел. В один миг всё разрушилось. Теперь он считал Деймоса ублюдком, который даже не думает о чём говорит. «Как на таких вообще может держаться общество?» – неожиданно сам для себя Дмитрий задался вопросом.

Резкая боль вдруг пронзила всё тело. Лёжа на кровати, Дмитрий неестественно затрясся. Все мысли отступили, боль всё усиливалась, в голове словно разрывались тысячи бомб одна за другой. Дмитрий бы непременно закричал, если бы на это хватило сил. Минута, и сил не осталось уже ни на что, на кровати лежал труп.

Прошло не более десяти минут с того момента, как тело Дмитрия покинула жизнь. Дверь квартиры отворилась, и по коридору зашагали двое мужчин в форме, попутно заглядывая во все комнаты. Обнаружив в одной из них тело Дмитрия, служащий достал из-за пояса небольшое лазерное оружие, которое за один выстрел оставило от тела горстку пепла. Вернув оружие на место, он подошел к останкам, пригнулся и поводил по ним рукой, разбрасывая пепел в разные стороны. Желаемое было найдено. Мужчина встал и повернулся к сослуживцу, показывая, чуть грязный от пепла чип.

–Сработало на ура, по-другому и не бывает. Как видишь, ничего сложного в работе нет, главное, чип не забыть забрать, – мужчина усмехнулся и похлопал новобранца по плечу.

Стажёр потупился на пепел, лежащий на полу, и спросил:

–А бывали случаи, когда система не срабатывала, и о злоумышленнике узнавали гораздо позже, чем требовалось?

–Я же сказал, никаких исключений. Система работает безошибочно, стоит только промелькнуть мысли, которая может сделать из добропорядочного гражданина опасный для общества элемент, чип запускает программу самоликвидации. Наше дело только мусор после них убрать и отчитаться о проделанной работе, благодаря вот этому, – мужчина помахал найденным чипом перед лицом коллеги. – Бывают разве что случаи, когда злоумышленник вообще чипирован не был, но таким обычно недолго жить осталось, и за столь короткий срок они точно никого не потревожат, скорее даже сами себя в могилу сведут. А ты заканчивай мыслить в этом русле, мало ли до чего дойдешь...