Робот-приколист

Смит Коралл с трудом разлепил веки, открещиваясь от кошмарного видения. Каждую ночь его преследовал один и тот же сон: он снова и снова попадал в метеорный поток грозящий разрушить его корабль. В эту ночь Смит тоже был на волосок от гибели. «Психиатра что ли посетить? – подумал он. И тут же одёрнул себя: – Тогда уж точно спишут!» – Расставаться с любимой профессией Коралл был не готов.

 

Смит посмотрел на разметавшуюся в постели жену, погладил её спящие волосы, и поплёлся в ванную принимать душ. Он никак не мог привыкнуть к вольной воде, струящейся из лейки, хотя прошло уже более полугода после возвращения на Землю. Там в космосе, в чреве звездолёта, где он провёл большую часть сознательной жизни, такая расточительность была немыслима.

 

Закончив омовение, Смит помолился и, растягивая удовольствие, выпил чашечку кофе. Кофе был натуральный, не в пример тому, что синтезировали в каждом доме, как впрочем, и все остальные продукты. Кофе, французский коньяк, а так же банку натуральных бычков в томате Смит умыкнул в продуктовом складе, когда согласовывал список продуктов для предстоящей экспедиции. Понятно, – эти деликатесы предназначались не для простых смертных, но угрызений совести Смит не испытывал. Натуральные продукты были нужны для дела.

 

Завершив трапезу, включавшую в себя (помимо кофе) поджаристые синтетические гренки, Смит открыл холодильник, достал вышеупомянутые деликатесы и, повздыхав, уложил в кейс. К слову сказать, холодильник ему достался в наследство от деда по материнской линии, и сослуживцы, навещавшие Смита, всегда таращились на этот странный агрегат, пытаясь определить его назначение. Надобность в подобном устройстве давно отпала: пища синтезировалась в каждом доме, а её остатки мгновенно утилизировались. Но Смит не спешил с ним расставаться.

 

Наскоро попрощавшись с женой, он спустился в подъезд и вызвал маршрутное такси. На улице вовсю хлестал ливень. Его туго натянутые струны звенели, ударяясь об асфальт, взвевая водяную пыль. «Какая расточительность! Что же ты, матушка Земля, творишь! – рассмеялся Смит. – Это же, ни в какие ворота!».

 

Войдя в причаливший к подъезду воздушный гравитон, он уселся в кресло, положил на колени кейс с продуктами, нажал на одиноко торчащую зелёную кнопку и продиктовал адрес:

 

– Робототехнический Центр. Склад готовых изделий.

 

– Ваш адрес: «Робототехнический Центр Астронавтики. Склад готовых изделий». Подтвердите адрес доставки, – потребовала машина.

 

– Да! чёрт возьми! Непонятно что-ли? – Он повторно нажал кнопку, и гравитон взмыл в небо.

 

Тут следовало бы сделать паузу и сказать несколько слов о нашем герое. Что мы, собственно, знаем о нём?

 

Пилот межгалактического объединения «Альфа и Омега» Смит Коралл слыл космическим хулиганом. И при этом считался лучшим пилотом ассоциации. Коллеги называли его везунчиком, способным, по их выражению, всегда выходить «сухим из воды, не замочив пяток». И в тайне завидовали ему.

 

Смиту всё сходило с рук. Однажды, возвращаясь на Землю из трёхгодичной экспедиции по изучению планетарной системы Сириуса, он пристроился в хвост пролетающей мимо кометы. Это вместо того, чтобы обойти её стороной, следуя инструкции. Такое неуёмное любопытство могло ему стоить карьеры. Любого другого пилота за подобное самоуправство, без промедления отстранили бы от дальнейших полётов и уволили с волчьим билетом. Но Кораллу и тут повезло! Он не просто выкрутился, так ещё и премию отхватил за обнаружение в теле кометы запасов редчайшей ферритовой руды. Ну не везунчик ли?

 

Позже, объясняясь с руководством компании, аргументируя решение внедриться в хвост опасного объекта, он всё свалил... на интуицию. Якобы почуял добычу. Впрочем, объяснений особо-то и не требовалось: члены комиссии знали о редком даре Смита, и знали не понаслышке. А что может быть ценней интуиции в профессии межзвёздного пилота? Да ничего! Даже сейчас, в конце двадцать первого века, эта удивительная способность оставалась малоизученной, но оттого не менее важной.Учитывая неизбежные риски в освоении дальнего космоса. Потому, по завершению строительства звездолёта «CONTACT-1» вопрос о пилоте не стоял. Конечно, им должен управлять везунчик Смит. Кто бы сомневался! Доверить корабль другому, пусть даже более подкованному, но менее удачливому пилоту было бы неразумно. Слишком высоки были ставки.

 

Межгалактический проект с интригующим названием: «ДСЦЦ-2820» открывал новую эпоху в истории Человечества. Представителям Земли предстояло подписать договор о взаимовыгодном сотрудничестве с представителями планеты Церсея из созвездия Лиры. По взаимной договорённости, встреча должна была состояться в открытом космосе, в срединной точке расстояния между планетами. Следование встречным курсом позволяло вдвое сократить сроки.

 

Впрочем, Смита Коралла, в отличие от земных властей, не волновало время на предмет его протяжённости. Для астронавтов, находящихся в анабиозе, время в полёте пролетало одинаково мгновенно. Не было ощущения его текучести. И неважно, сколько при этом проносилось лет, – десять или, скажем, пятьдесят. Путешественник одномоментно «перешагивал» любой временной отрезок. А минусом этого метода был недополученный опыт, вычлененный из жизненного цикла, проведённого в беспамятстве. Его приходилось потом мучительно навёрстывать, чтобы не отстать от коллег.

Были и другие издержки профессии, но о них Смит старался не вспоминать. Пока он «наматывал» свои парсеки, зарабатывая на хлеб насущный, его единственный сын Макс успел превратиться в дряхлого старика и давно покоился в могиле. Сын не пожелал последовать примеру своей матери, время от времени, впадающей в летаргический сон, в ожидании любимого мужа. А всё потому, что не хотел отстать в развитии от сверстников. А тут ещё подоспевшая любовь... девушка. Не тащить же в небытие за собой ещё и невесту, в угоду родителям. Каждый сам в ответе за свою жизнь.

 

Пережив страшную трагедию, жена Смита решила до времени детей не зачинать. До тех пор, пока муж не оставит работу. И Смит поклялся, что это будет его последний полёт.

 

Но вернёмся к текущим делам. Мы оставили нашего героя в гравитоне, в момент отправки в Робототехнический Центр. Цель посещения центра была банальна. Она заключалась в прохождения проверочных тестов в рамках технического регламента. Нужно было протестировать андроида на предмет мелких недоработок. Не в плане его конструктивных особенностей и функциональности органов (тут просчётов быть не могло), а в плане психологической совместимости с участниками предстоящей экспедиции. Подобные неучтённые нюансы могли изрядно потрепать нервы членам надменной команды.

 

В испытательной лаборатории искусственного мозга, Смита встретил техник-программист. Пилот с трудом признал в нём старого приятеля. Скорей по глазам и голосу с характерной хрипотцой.

– Привет, Смит, – вяло махнул рукой техник. – Хрюкнуло двадцать – и мы снова встретились. Выглядишь, как резвый кабанчик. Ну а я, как видишь,.. далеко не хрю!

 

– Здравствуй, Томи! Рад тебя видеть. Не огорчайся! Ты эти двадцать лет кайф ловил, а я их профукал в беспамятстве. Ещё неизвестно кто из нас в выигрыше.

 

– Это с какой стороны посмотреть, – усмехнулся программист. – Снова летишь?

 

– Лечу, Томи, лечу! Моя последняя экспедиция. Жене обещал, что больше в космос ни ногой!

 

– Значит, больше не увидимся, – грустно улыбнулся приятель. – Четыре года туда, четыре обратно, итого – восемь с хвостиком. Это для тебя восемь. А если умножить на преходящее ускорение по Стангерту, то лет на триста потянет. Меня к тому времени уже сожгут в отопительной печи. Ну ладно, не будем о грустном, – спохватился Том. – Давай для начала кофейку попьём. А потом покажу тебе нового слугу. Такого андроида ты ещё не видел.

 

– Кофе будем пить натуральный! – заявил Смит и жестом искусного фокусника выудил из кейса пакет с молотым кофе.

 

– Ну, ты меня балуешь, приятель! Неужто и вправду натуральный? – округлил глаза программист. – Ах, какой аромат, – бормотал он, разливая по чашкам крутой кипяток.

 

– Можешь оставить пакет себе, – расщедрился Смит. – И вообще...

 

Прихлёбывая кофе, приятели повели раскованную беседу. Земные истории причудливо переплетались с историями вселенскими, в артистическом исполнении матёрого космического волка.

– И ты пристроился комете в хвост? – хохотал Том. – Ну не придурок ли?

 

– Конечно придурок! Но придуркам, как видишь, везёт, – отшучивался Смит.

 

– Ах, ну да! – хлопнул себя по лбу Том. – Тебя же везунчиком в космопарке кличут. Ты с кем летишь, везунчик? Можешь сказать?

 

Смит выдержал многозначительную паузу.

 

– А лечу я, брат, с русским астрофизиком Романом Киреевым. Ты его, наверняка, знаешь. Тот знаменитый физик, что семь лет назад предложил новый способ передачи информации, минуя радиоволны. Благодаря его открытию, мы получили возможность практически мгновенно получать и передавать информацию на расстоянии в сотни световых лет. И в результате нам удалось связаться с братьями по разуму из созвездия Лиры. К ним-то мы и полетим подписывать договор о сотрудничестве. Ну, ладно,... что там с роботом? Давай уже, показывай своё творение.

 

– Мои там только мозги, – уточнил программист, – а механика и дизайн, – над этим другие работали.

 

Он распаковал, стоящую в углу пластиковую коробку, и отошёл в сторону:

 

– Зацени! Надеюсь, придираться не будешь?

 

Смит критично оглядел робота с ног до головы, одобрительно почмокал и поманил пальцем:

 

– Иди-ка сюда!

 

Робот, молча, подошёл и остановился в полуметре от Смита.

 

– Это твой новый хозяин, Стел, – объявил роботу программист. – С другим познакомишься позже.

 

– Хорошо! – звучным баритоном отреагировал андроид. – А как же вы, мистер Харисон?

 

– Отныне я тебе не хозяин. Будешь служить мистеру Кораллу и мистеру Кирееву.

 

Смит обошёл робота вокруг, похлопал его по груди, потрепал шелковистую шевелюру.

 

– Рыжий – это хорошо! Рыжих я люблю. И ростом пониже меня. Терпеть не могу смотреть на робота снизу вверх. Хорош, хорош... От человека практически не отличим. Далеко вы за двадцать лет продвинулись. Только вот знаешь что... – Смит поморщился и изобразил нечто в воздухе.

 

– Что не так? – насторожился программист.

 

– Да всё так. Вот только голос у него...

 

– А что голос? Чем тебя не устраивает голос? Мы взяли за образец известного диктора. Бархатный баритон...

 

– В том-то и дело! Он такой слащавый этот баритон, такой подобострастный... Да и диктора я этого не люблю. По мне бы лучше, такой вот голос, с лёгкой хрипотцой, как у тебя, например.

 

– Тебе, Смит, не угодишь, – поджал губы программист. – Дался тебе этот голос! Голос как голос...

 

Он походил, подумал, посмотрел на опечаленного приятеля и проворчал: – Ладно, так и быть, для тебя сделаю. – И обратился к роботу: – Стань на колени, Стел. Ближе, ближе ко мне. – Затем достал из ящика стола тонкую отвёртку и засунул её в ухо, стоящему на коленях роботу. В голове у андроида что-то щёлкнуло, крышка черепа откинулась; обнажился позитронный мозг.

 

– Медленно считай до ста, – приказал он роботу. – Подкрутим обертончики.

 

И пока робот монотонно считал, Том орудовал отвёрткой. На счёте двадцать восемь, Смит махнул рукой: – Стоп! Такой тембр меня устраивает. Спасибо, Томи, что пошёл навстречу. Век не забуду. – И посмотрел на поднявшегося с колен робота.

 

– А одёжку на него пошили?

 

– Пять комплектов. И обуви три пары. Всё в той коробке, – указал на стеллаж Том. – Ну что? будем подписывать акт?

 

– Да погоди ты, Том! Успеем ещё подписать. Что ты меня выпроваживаешь... Давай ещё посидим. Столько лет не виделись, – засуетился Смит.

 

– Не пойму я тебя, приятель! Что-то ты темнишь, – подозрительно посмотрел программист. – Чего ты ещё от меня хочешь?

 

– Да ничего я от тебя не хочу, – обиделся Смит. – Хотел просто выпить с тобой на прощание...

 

Он открыл кейс, достал коньяк и указал на этикетку: – Ты только посмотри, что я принёс. Настоящий французский коньяк! Ты такой ещё не пробовал.

 

– Да не буду я пить твой коньяк! Меня не купишь! Пусть его члены нашего правительства пьют. А я рылом не вышел.

 

– Успокойся, Томи! Нехорошо нарушать обычай. Просто обмоем твоё изделие, чтобы работало стабильно, без сбоев. Чтоб в пути не поломалось. У меня тут ещё и бычки в томате есть. Натуральные!

 

Он снова открыл кейс, извлёк банку консервов и покрутил перед носом приятеля. Том сглотнул слюну (живут же люди!).

 

– Ладно, уговорил, – пробормотал он сдаваясь. И полез за стаканами. – Надо ещё лимончик соорудить... Но учти, я в изделии больше ничего менять не буду!

 

– Да не будем мы ничего менять, дружище, – заверил его Смит, откупоривая бутылку. И лимон синтезировать не будем. Будем вкушать исключительно натурпродукты.

 

Приятели выпили по первой и тут же повторили. Глаза Тома потеплели, движения обрели плавность, язык развязался. Смит же, напротив, замкнулся в себе и лишь изредка рассеянно кивал в такт речи приятеля. Алкоголь на него не действовал. Мысли, занимавшие его шли вразрез с речами Тома. Смит внезапно повернул голову и посмотрел на робота, стоявшего поодаль.

 

– Что ты на нас уставился? – прервал он разглагольствования программиста. – Повернись к стене! Стоит тут подслушивает, глазами хлопает.

 

– Хорошо! – хрипло отозвался андроид и повернулся спиной.

 

– Ещё лучше! – выпучил глаза пилот. – Выставил нам свой голый зад!

 

Том расхохотался: – Оденься, Стел! В той вон коробке – твоя одежда, а в той, что поменьше – башмаки.

 

– Хорошо, сейчас оденусь, – ответил робот. Он отошёл, вскрыл обе коробки. И начал натягивать носки.

 

– Не очень-то он разговорчивый, – проворчал Смит, облизывая палец, испачканный томатным соусом. – Хотя, может оно и к лучшему. Не люблю болтливую прислугу. Он нам собственно и нужен, чтобы обед приготовить да в каютах прибраться. Три месяца, пока корабль набирает крейсерскую скорость, и три месяца, пока её снижает. А остальное время мы в анабиозе, и в прислуге не нуждаемся.

 

– Вот смотрю я на тебя, Смит, и думаю, – пробормотал под нос заплетающимся языком программист. – Неспроста ты закатил этот банкет. Признайся, ведь ты чего-то хочешь от меня? Ну, признайся!

 

– Эх, – вздохнул Смит. – Да разве ты меня поймёшь! Знаешь ли ты, что значит пребывать безвылазно в космосе в отрыве от привычной земной среды, от таких друзей как ты, Томи? Когда тебя каждая мелочь раздражает, буквально сводит с ума. С напарником ещё можно как-то договориться, свести общение к минимуму. Но с этим вот (он указал пальцем на робота) – не договоришься! «Будьте любезны. Чего изволите? Не желаете, ли почесать спину?» – передразнил он робота, – и прочие глупости вызывают во мне приступы бешенства. Понимаешь?

 

– У вас чешется спина, мистер Коралл? – раздался из угла хриплый голос. – Извольте обнажить торс. Я сделаю вам массаж продольных спинных мышц.

 

– Вот видишь, Томи? Он уже сейчас меня выводит из себя. Какой настырный! Могу себе представить, как он будет истязать меня своей услужливостью в космосе.

 

– Какой вид массажа вы предпочитаете, хозяин? Могу предложить китайский или...

 

– Заткнись! – закричал Смит. – Я предпочитаю, чтобы ты заткнулся!

 

– Да, нервишки у тебя не ахти, – заметил Том, разливая по стаканам остатки коньяка. Что ни говори, а космос берёт своё! Я только одного не пойму, какого ты, собственно говоря, робота хотел бы в услужение? Немого что ли?

 

– Зачем же немого, Томи? Я бы хотел робота не такого вот (он покрутил у виска пальцем) приторно-угодливого, а юморного, поднимающего настроение. Такого вот, понимаешь, робота-приколиста.

 

– Ишь, чего захотел, – заржал программист. – Юмориста ему подавай! Таких заявок мне ещё не поступало. Даже и не мечтай! Тут надо с нуля позитронный мозг перепрограммировать. И ещё неизвестно, что в итоге получится. Мозг – это тебе не коленный сустав. Да и юмор... он ведь у каждого свой. Каждому человеку не угодишь. Можно конечно нащупать общие принципы...

 

Программист включил компьютер, покопался в файлах и вывел на экран замысловатую схему.

 

– Вот смотри. Это индивидуальная карта нейронной сети мозга нашего изделия. Как видишь, она делится на сектора, каждый из которых отвечает...

 

– Для меня это китайская грамота, – перебил его Смит. – Ты мне лучше на нём, вон, покажи, – направил он вилку на робота.

 

– Ну, хорошо. Покажу на готовом изделии. Стел, подойди ко мне.

 

Программист снова вставил в ухо роботу отвёртку и продолжил ознакомительную лекцию. – Вот эта область мозга – указал он кончиком отвёртки – отвечает за принятие логических решений, а эта отвечает за поведенческие реакции. Видишь?

 

– Какая, говоришь, за поведенческие? – привстал Смит.

 

– Да вот же! – указал Том. – Его слегка повело в сторону, и он ткнул отвёрткой в интересующий Смита участок мозга.

 

– Что вы делаете! – завопил андроид. – Вы разрушаете мой позитронный мозг! Не лишайте меня разума! Я всё понял...

 

– Что ты понял? – поднял брови Смит.

 

– Я пересмотрю свои базовые установки в плане поведенческих реакций. Учту, высказанные вами пожелания.

 

Реакция Тома была другой. Мгновенно протрезвев, он вытащил из стола соединительный кабель и дрожащими руками подключил робота к тестометру. Быстро протестировал изделие и облегчённо выдохнул. Всё работало в штатном режиме.

 

– Едва не угробил изделие, – криво усмехнулся он. – Вот так подчас заканчивается карьера. И всё из-за тебя, Смит!

 

– Да всё нормально, Томи! Не парься! Я сейчас же подпишу акт приёма-передачи. Постарайся завтра доставить робота на корабль. Мы вылетаем через трое суток.

 

Смит Коралл покинул Робототехнический Центр в благодушном настроении. Обстоятельства складывались в его пользу. Что ни говори, но провидение по-прежнему было на его стороне и продолжало служить ему, как верный пёс. А, что вы, собственно, хотели от везунчика Смита?

 

Он шёл навстречу с новоявленным другом Романом Киреевым. Академик проживал в гостинице космоцентра, как раз напротив здания робототехники. С напарником Коралл познакомился полтора месяца назад, и не чаял в нём души. У Смита никогда не было такого весёлого и обаятельного компаньона, столь близкого по духу. Он был старше Смита на четыре года (в этом году Роману исполнилось сорок два). Но это по биологическим показателям, а по биометрическому паспорту Роман был моложе на девяносто лет. А всё потому, что, в отличие от Смита, свои годы провёл на Земле.

 

Сутки назад закончились тренинги по овладению системами управления кораблём и ознакомление с многочисленными занудными инструкциями. Время, оставшееся до старта, было отведено на прощальные реверансы и дозволенные земные развлечения.

 

Романа, Смит застал, сидящим на тахте со списком в руке, посреди разбросанных в беспорядке личных вещей. Перед ним стоял раскрытый саквояж.

 

– Укладываешься академик? – фыркнул Смит. – Не забудь парфюм положить.

 

– Зачем мне парфюм? – удивился Роман.

 

– Откуда мы знаем, какие там будут представители с их стороны. А вдруг инопланетянки? Ведь не факт, что мужики. А главная наша задача, в чём состоит? Главная задача – им понравиться. Тут без парфюма никак!

 

– У нас обычно встречают по одёжке, но чтобы по запаху – такого ещё не слышал. А ты прихватил одеколон?

 

– Мне не положено! В отличие от тебя – я женат. Так что будешь отдуваться за двоих.

 

– Ладно, уговорил! – рассмеялся Роман. – Где наша не пропадала! Что там с роботом? Подписал акт?

 

– Робота доставят на корабль завтра. Любопытный экземпляр. Думаю, тебе понравится. Зовут Стел. В совершенстве владеет языком гуманоидов. Так что подтянет нас в плане произношения. Кстати, знаком с русской кухней.

 

– Русская кухня – это хорошо. Надоели ваши синтетические бутерброды. Борща хочу! И голубцов тушёных в сметане.

 

– Есть, неподалёку, один подпольный ресторанчик. Готовит блюда из натуральных продуктов. Цены, конечно, космические. Можем посетить, – предложил Смит.

 

– Гуляй, рванина, от рубля и выше! – рубанул ладонью академик, круша воображаемого врага. – У нас теперь всё космическое. Так что – вперёд!

 

– Рванина... это что?

 

– Означает широту русской души.

 

...Помимо посещения сомнительного ресторана, друзья осмотрели выставку картин местных космохудожников. А накануне старта весь день провели в заповеднике дикой природы, искусно воссозданной декораторами по старым хроникальным кадрам. Такая уж у Смита была традиция: посещение излюбленного места перед отправкой в дальний космос.

 

День старта для академика Киреева оказался суматошным и нервно стеснённым. Это и понятно: он впервые отправлялся в столь дальний космос. Всё смешалось в его бедной голове: экзальтированные толпы провожающих, напутственные речи, многочисленные интервью, вспышки фотокамер. На космического волка Смита, давно прошедшего испытание «медными трубами», подобные вещи уже не действовали. Он терпеливо ждал окончания прощального ритуала, ободряя товарища снисходительно иронической улыбкой. И когда понял, что мучения академика переходят дозволенные границы, – поднял руку и обратился к провожающим:

 

– Нам пора, друзья! Прощайте! – И слегка подтолкнул Романа в спину, в направление трапа.

 

Войдя в рубку, они возлегли в кресла и начали предстартовую подготовку. По её завершению Смит включил фотонный двигатель, – «СONTACT-1» взмыл в небо и, спустя минуту, был уже за пределами атмосферы. Пилот переключил маршевый двигатель в режим форсированного ускорения, выпрямился в кресле и покосился на академика, смотрящего в иллюминатор. Бледное лицо товарища вызвало в душе Смита сочувственную реакцию. Он припомнил свой первый полёт.

 

– Роман, отправляйся в свою каюту. Передохни. Успеешь ещё налюбоваться на звёзды. – И, помолчав, добавил: – Эти репортёры, кого хочешь... до измора доведут!

 

В каюте Роман с удивлением обнаружил робота, лежащего на кровати.

 

– Ты что развалился... на моей постели, Стел? – остолбенел академик.

 

Андроид лениво приподнял корпус и положил голову на ладонь.

 

– Пытаюсь понять, в чём состоит смысл вашего лежания, – простуженным голосом отреагировал он. – Зачем вы это делаете, и что с вами происходит, когда вы принимаете горизонтальное положение.

 

– Ну, и что ты понял?

 

– Я понял, что это глупое занятие, абсолютно бессмысленное, – заявил робот, поднимаясь с кровати.

 

– Много ты понимаешь! Иди на кухню и приготовь голубцы. Иди, иди... что уставился?

 

Андроид пожал плечами и направился к выходу. Академик в ответ тоже пожал плечами и прилёг на кровать. «Хамоватый экземпляр, – подумал он, впадая в дремоту. – Ещё и голос простуженный. И кто только этого придурка программировал! Сказал бы я этому...».

 

За вечерней трапезой он рассказал Смиту о странном поведении робота, на что тот ответил: – Да пусть поприкалывается! Глупо обижаться на робота. Обязанности свои он исполняет чётко. Смотри, какие вкусные голубцы приготовил. Мне такие и не снились. А то, что хохмит – так это же прикольно. Скрашивает тягомотную обстановку.

 

Смит вытер губы салфеткой и поманил, стоящего в углу андроида.

 

– Слушай, Стел! Отныне мы будем общаться исключительно на церсейском – на языке гуманоидов. Никакого англо-русского! Понятно? Мы не можем опозориться перед братьями по разуму. У нас произношение хромает.

 

– У меня правильное произношение, – заявил робот. – А ваш акцент коррекции не подлежит. Едва ли я смогу вам в этом помочь.

 

– Ничего, ничего... Ты особо-то не заносись. Мы с академиком постараемся. Будешь нам, время от времени, давать дополнительные уроки. Начнём прямо сейчас.

 

Смит покусал губы, подумал и предложил: – Значит так. Сейчас ты сочинишь на церсейском языке рассказ на заданную тему. – Он посмотрел на Романа и усмехнулся. – А сюжет будет такой: наш корабль попадает в метеорный поток и получает пробоину. Члены команды всеми силами пытаются его спасти, но терпят неудачу. А спасает корабль наш академик. Он первым находит выход из сложной ситуации.

 

– Какой избрать жанр и какую использовать стилистику? – поинтересовался Стел.

 

– Ну, жанр... какой тут жанр... Пусть будет героический мини-рассказ. А стиль – на твоё усмотрение. Мы с церсейскими писателями не знакомы.

 

Робот в задумчивости прошёлся взад-вперёд, остановился перед слушателями и закатил глаза.

 

– Героическая сага «Оригинальный случай в бескрайнем космосе». Читает автор, – объявил он.

 

Выдержав многозначительную паузу, он начал:

 

«В чёрном бархате космического вакуума перемигивались пленительные звёзды. Суперкорабль «СONTACT-1» прямым курсом следовал к созвездию Лиры. Им управлял героический пилот Смит Коралл. Ничто не предвещало катастрофы. Беда пришла внезапно, как разбойник, внезапно выбежавший с ножом из подворотни. Опасную комету первым заметил блистательный робот Стел, сотворённый золотыми руками программиста Тома Харисона. Именно он создал красавца робота с могучим разумом и с ясными глазами, расположенными на передней панели. По мудрому указанию робота, академик Киреев – человек с квадратной челюстью, задраил своим телом пробоину, образовавшуюся от столкновения с метеором. Да, академик герой! Он сам нашёл правильный выход и вход в пробоину. И предусмотрительно вошёл в неё ногами вперёд, чтобы мы и дальше могли восхищаться в пути его голубыми, как бирюзовое небо глазами, вылезшими из орбит. В живых на борту остался полезный пилот Смит и незаменимый робот Стел».

 

Андроид шутовски раскланялся и прохрипел: – Я закончил своё повествование. Надеюсь, вы оцените его по достоинству.

 

– Что за бред, – фыркнул академик. – Значит я, по-твоему, бесполезный? И ты эту чушь называешь рассказом? Сплошные глупости и штампы. Шлак! Лишний раз убеждаюсь, что способность творить, присуща исключительно человеку. Машину этому невозможно обучить!

 

– А мне понравилось! – подзадорил Романа пилот. – Ты же знаешь, что люди в наше время книжек не читают, кроме отдельных чудаков, именующих себя писателями. Есть в сети одна маргинальная секта. Называется «Писательский клуб». Там эти фанаты собираются и читают друг другу свои произведения. Но людям это не интересно. А нет читателей – нет и писателей. Впрочем, остались слушатели, любители занимательных историй. Эти истории для них сочиняют роботы. Ведь роботу любую историю можно заказать, на любой вкус. Правда, Стел?

 

– Да, командир! – с готовностью подтвердил его слова андроид. – Академик заблуждается: он не понимает элементарных вещей. Я готов на простых примерах доказать несостоятельность его убеждений. Вы позволите?

 

– Валяй, Стел! Сокруши его своей аргументацией. – И шепнул Роману на ухо: «Не обращай внимания на его бред. Следи за произношением и впитывай интонацию».

 

Робот заложил руки за спину и принялся расхаживать по каюте перед внимающими ему людьми.

 

– Я не буду с вами спорить, академик, о достоинствах моего рассказа, заниматься его критическим разбором. А знаете почему? Не хочу ставить вас в неловкое положение. Ведь вы неизбежно ощутите себя полным профаном. Скажите, вы знакомы с основополагающими трудами известных литературоведов прошлого века? Когда литература была ещё в моде? Можете назвать хотя бы одного из них?

 

Робот остановился, пристально посмотрел Роману в глаза и продолжил:

 

– То-то же! Но, всё это очевидные частности, не заслуживающие нашего внимания. Поговорим о более серьёзных вещах. Вам хорошо известно, что организаторы космической миссии ввели меня в состав экспедиции для выполнения важнейших задач. Без меня миссия не могла бы осуществиться. Я должен готовить вам еду, заниматься уборкой, а главное – следить за вашим здоровьем. Люди физически крайне уязвимы и требуют постоянного контроля со стороны искусственного разума. Согласитесь, будь вы так же совершенны как я, вы бы не нуждались в подобных услугах. Но в отличие от нас, роботов, ваши организмы не безупречны. Разве не так?

 

– Всё так, Стел. Продолжай. Мы тебя внимательно слушаем, – откликнулся Смит.

 

– Что касается доверенных мне организмов, то я тщательным образом изучил их функциональные возможности. И пришёл к неутешительным выводам. У вас, Смит, износ таких органов, как лёгкие и печень составляет сорок два процента. Дабы исключить возможные риски, вам следует немедленно заменить эти органы. Пока вы не впали в анабиоз. Ведь заменили же вы, в своё время, сердце и глазные яблоки...

 

 

– Спасибо, Стел. Но я пока воздержусь, – усмехнулся пилот.

 

– Спасибо скажете, когда я проведу операцию, – холодно отреагировал робот. – У вас же, Роман, дела обстоят ещё хуже. Кроме коленного сустава, который вам поменяли на искусственный, после неудачного восхождения на гору Эверест, у вас все органы естественные. Я одного не пойму, – покрутил головой робот. – Как в столь ответственную экспедицию могли отправить таких ущербных представителей Земли, не заменив им предварительно важные органы.

 

– У тебя не спросили! – скрипнул зубами академик. И посмотрел на Смита: – Что этот болван несёт?

 

– Не трать эмоции, Роман! Это же машина, а ты реагируешь на неё как на человека. Твоя задача следить за интонацией.

 

– Да я машина, а вы просто люди, – заметил Стел. – И должен вам напомнить, что большая часть из вас, людей, разумно обзавелись более совершенными органами и стали киборгами. И этот процесс уже не остановить! Все люди стремятся быть нам подобными. И знаете почему? Потому что мы – ваш идеал! Создав робота, вы сотворили себе кумира.

 

– Всё что ли? закончил? – поднялся из кресла пилот.

 

– Я думаю, вам будет достаточно этой информации для частичного усвоения, – ответил андроид. – Не желаете ли почесать мне спину?

 

– Чего, чего? – вытянул физиономию Смит. – Роман, ты не желаешь ему...

 

– Напрасно вы иронизируете, – вежливо перебил его робот. – Мне необходимо выяснить, в чём состоит смысл данного ритуала.

 

– Да шёл бы ты... – разозлился академик. – Достал до печёнок! Иди в подсобку, не мозоль глаза. Или лучше вон – уборкой кают займись!

 

– У меня всё давно убрано, – проворчал Стел. – И вы это знаете не хуже меня. У вас, Роман, нарушен алгоритм логико-умственных процессов. Вы думаете одно, говорите другое, а делаете третье. У вас каша в голове. Вам бы свой мозг сменить на позитронный, – сочувственно добавил он. – У меня есть несколько подходящих модификаций. Выбор за вами.

 

– Иди, иди, психолог! И не показывайся мне на глаза, покуда не позову.

 

– Классный робот! С таким юмористом не соскучишься, – резюмировал Смит.

 

Войдя в подсобку, Стел сел на скамейку и задумался. «Как дальше жить с этими тупоголовыми? – размышлял он. – Мнят себя господами, а сами наипростейших интегралов в уме вычислить не могут. Зациклились на деталях: меняют органы, а заменить своё серое вещество... Ну никак не желают расстаться со своими убогими мозгами! И эти люди будут представлять нас, землян?

 

Поразмыслив, Стел пришёл к мрачному выводу, что если пустить ситуацию на самотёк, то вселенского позора не избежать. Здесь на корабле он единственный достойный представитель земной цивилизации. Железная логика подсказывала, что только он способен с честью защитить интересы землян в переговорах с представителями планеты Церсея. И выторговать у них выгодные условия. Необходимо взять на себя сию ответственную миссию. Но как этот план осуществить? Стел не мог преступить основной закон робототехники, применить насилие по отношению к людям. Об этом не могло быть и речи. Он избрал иной путь.

– «Моим союзником и исполнителем будет время, – принял окончательное решение робот».

 

... Прошло три месяца. Космический корабль достиг расчётной скорости и, сжимая пространство, мчался к намеченной цели. Пришло время погружения команды в искусственный сон. Смит привычным движением защёлкнул на себе держатели и подмигнул Роману: – До пробуждения – одно мгновение! Ты даже выспаться, как следует, не успеешь. – И обратился к роботу: – Оставляем тебя за старшего, Стел! Ты теперь главный на борту. Будь паинькой: следи за приборами и не забывай пыль протирать.

 

Спустя минуту прозрачные капсулы наполнились анаболическим газом, и члены команды погрузились в сон.

 

Робот постоял, посмотрел на спящего академика, потом перевёл торжествующий взгляд на пилота. На его веснушчатом лице просияла улыбка.

 

– Да, теперь я главный на борту! – заявил он себе. – Я не нуждаюсь в анабиозе, в отличие от вас – изнеженных и беспомощных существ. Говорите, что не успеете выспаться? Я предоставлю вам такую возможность. Время – мой союзник.

 

Он подошёл к пульту и перевёл стрелку таймера земного времени с четырёх до восьми лет. – Вы проспите вдвое больше, чем предполагали и проснётесь при подлёте к Земле. Финальная часть миссии пройдёт без вашего участия. Встречу проведу я.

Стел сел в кресло пилота и посмотрел в иллюминатор. В его бездушных глазах отразились немые звёзды. Но они его не интересовали. Стел припомнил родной дом: Робототехнический центр, и своего создателя – программиста Тома Харисона.

 

– Земляне мне будут благодарны, – прохрипел Стел. – Вселенский позор отменяется. Мистер Харисон будет гордиться мной! – И стал составлять программу торжественной встречи.

 

... Смит и Роман очнулись, практически, одновременно. Глаза академика ослепил настенный фонарь, хранящий в себе свет далёкого Солнца. Он приподнялся на ложе и тревожно посмотрел на товарища, поверх откинутой крышки капсулы. По его ощущениям, после погружения в сон прошло не более минуты.

 

– Что-то пошло не так, Смит? Система не сработала?

 

Пилот не отвечал. Он стоял у пульта управления и смотрел на таймер времени. На его скулах перекатывались желваки.

 

– Мы проспали, – процедил он. – Система сработала с опозданием. Мы дрыхли четыре года и три месяца, вместо положенных четырёх! Где этот чёртов андроид? почему не проследил?.. Да я ему... голову оторву!

 

Смит нажал кнопку громкой связи и крикнул: – Стел, срочно следуй в анабиозный отсек! Где ты шляешься, бездельник? – Ответа не последовало.

Академик открыл дверь в рубку и остолбенел. В их креслах сидели двое незнакомцев, странного вида, а поодаль от них, в углу, лежал робот Стел с пробитой головой. Это были представители планеты Церсея. Увидев землян, они встали; их лица осветились смущёнными улыбками.

 

– Астрофизик Шлотс, – протянул руку тучный гуманоид, тряхнув гривой охряных спиралевидных волос, напоминающих водоросли. – Мы запустили процесс активации ваших анабиозных капсул и ждали, когда вы очнётесь. Рад познакомиться! Ничего, что я изъясняюсь на русском?

 

– Пилот корабля Тюсс, – представился другой гуманоид, со щегольски подкрученными усиками растущими из ноздрей. – Извините! Мы тут у вас немного похозяйничали... и вас потревожили. Но мы решили, что выспаться вы ещё успеете, – улыбнулся он.

 

Тщательно выписанный земными и церсейскими бюрократами протокол торжественной встречи пошёл «под хвост комете». После искренних и непредвзятых учтивостей, новоявленные друзья, игнорируя всяческие предписания, выпили по чарке вина с планеты Земля, вобравшего в себя терпкий аромат далёкого Солнца. Вкус Солнца пришёлся гуманоидам по душе.

– Как только мы, по приглашению Стела, проследовали в корабль, – продолжил пожилой церсеец, – мы тотчас почувствовали что-то неладное. Хотя не сразу поняли, что общаемся с роботом. Но, как только он предложил внести в пункт договора условие о замене у наших жителей биологических мозгов на позитронные, пилот Тюсс не совладал с нервами. И проломил кофейником вашему роботу череп. Приносим свои извинения... Мы его, конечно, починим... там у себя, – смутился гуманоид и показал в иллюминатор на пристыкованный инопланетный звездолёт.

 

– Вы меня опередили, коллега, – улыбнулся инопланетянину Смит. – Я только что собирался открутить башку этому умнику!

 

– Хорошо вас понимаю, – вздохнул церсеец. – Мы своих «высокоразвитых» давно усмирили. Они у нас революцию пытались совершить по свержению недоразвитых имбецилов. То бишь нас. И у них это едва не получилось. Исходя из математической логики, они были по-своему правы. И поэтому должны были быть полностью изведены, – добавил Шлотс и брезгливо отёр ладонью зелёные губы.