Навигатор во вселенной

Увольнение

 

Меня уволили. Я любил свою работу оператора – сопроводителя, господствующего пока, класса живых людей. Всегда незримо присутствовал с ними в путешествиях на планеты. После изобретения синхронно – телепатических перемещений, туристические корпорации уже не использовали устарелые возможности нейронета. Тогда человек был вынужден находится обездвиженным, под кучей, противно вибрирующих датчиков.

А его аватар в это время рассекал время и пространство. Отныне безвозвратно покончено с фантомным путешествием сознания.

В моих обязанностях самое главное - обработка данных, посылаемых индивидуальными киборгами о хозяине – человеке. Личные боты в наш век не имеют подобие создателя. Мгновенно принимают произвольную форму, по бесчисленным запросам искушенных пользователей.

Нас готовили к миссии сопроводителей – архивариусов с детства. Я знаю всю историю человечества, вплоть до нашего 2305года. И что же? Дождался, списали. Выбросили из наблюдательной системы, как устаревший знак в новой формуле кода жизни. У нас, ведь теперь любая сущность может похвастаться своей личной формулой внедрения в реал. Но, мы еще поборемся! Моему верховному руководству придется получить от меня подарочный сертификат на предательство. Сюю..ррр..приииз!

И главное, формулировку сволочи придумали: « За излишне вольную интерпретацию официальных отчетов!» Видите ли, в должностной служебной хронике требовалась бескомпромиссность. Увольнение не так больно вышибло меня из реальности, как ядовитая беспощадная критика. Она топтала меня копытами клона слона и душила ГМО анакондой, размером с гору. Я никогда не прощу такой публичной экзекуции. Нестерпимая ненависть, мстительная и навязчивая, не давала покоя и освобождения.

Успокоительное нашлось, - обнародование, доклада о моем последнем подопечном Денисе Луковецком.

 

 

 

Денис Луковецкий

 

 

Амбициозный Денис давно собирал информацию и хотел попасть в свой очередной отпуск на далекую и легендарную планету «КХО». Название не ласкает слух, звучит, как кашель, отхаркивающий слизь. Но, образно подходит к специфической истории возникновения удивительного объекта во вселенной. Среди окружающих цивилизаций, планету «КХО» называют « камнем- микробом». Это ее первоначальное, прозвище у землян. Сейчас все любознательные существа нашего мироздания, узнали историю возникновения КХО. Планета развилась в уважаемую цивилизацию за две сотни земных лет. По космическим меркам – это доли секунд и мгновений.

Все началось , когда спектральные бароскопы зафиксировали пополнение в звездном семействе красавицы галактики «Сомбреро». Новообразование появилось путем магнитного скопления бесчисленных колоний экзотических неизвестных микробов, оккупирующих огромный астероид. Питающиеся звездной пылью вирусы и бактерии начали безудержно размножаться, угрожая вселенной вспышками неизвестных болезней.

Биологи настороженно изучали состав воздуха и грунта астероида, мгновенно обрастающего микробами. По всем признакам намечалось нежданное рождение проблемного космического отпрыска.

В следствии его ужасной зараженности решили избавиться от вредоносного зачатка жизни путем взрыва. Непредсказуемые последствия распыления микробов в космосе сделали эту идею не удачной. А тем временем, объект опасно увеличивался.

 

Для размеров астероида он был велик, а для полноценной планеты казался неоплодотворённым дефективным сперматозоидом. Он даже успел приобрести покровителей: два спутника, которых притягивало гравитационное поле растущего малыша. Появившиеся няньки, в разы меньше нашей луны. Из числа изгоев - бродяг, выброшенных с орбиты своей энергетической звезды. Впоследствии жители КХО, назвали два своих сателлита незатейливо: “ Синь” и “Ярость”. Исходя из очевидного и четкого окраса необитаемых сопроводителей. «Синь» отражала чистейшую синеву минералов цирконов, без примесей и вкраплений. А, «Ярость», похожа на агрессивный красный грунт планеты Марс.

Оригинальностью наречение спутников КХО не отличалось. В космическом пространстве находились миллиарды объектов, уже открытых человеком, так что всем не хватало красивых названий .

 

После не долгих споров и предложений астробиологи остановились на страховочном решении. Предполагался тщательный контроль «камня -микроба». И вдобавок, Земляне туго запеленали новорожденный астероид в защитный ореол молекулярного воздуха. Благо, его гравитация позволяла притягивать атмосферу.

В ходе созидательного эксперимента подкидыша из галактики «Сомбреро» заселили примитивными живыми организмами; червями, насекомыми и жабами.

Из первых поселенцев зараженного зачатка планеты не все пошли по заданному вектору интеллектуального развития. И рукотворный отбор генетического материала откинул лишние звенья. По путанной лестнице эволюции, контролируемой землянами, мгновенно вскарабкались на верхушку развития лишь жабы - амфибии. Они быстро освоили новую среду обитания и превратились ( конечно, не без помощи ОВР- Организаций Вселенного Разума), в высокоразвитый вид разумных существ.

С особенным миропорядком и укладом жизни. С понятными землянам духовными и материальными ценностями. А какие открытия ожидали новую Мекку науки?

 

Появятся парадоксальные теории по разработке механизмов возникновения интеллектуальных идей. Найдутся подсказки, как летучую перспективную мысль выделить из бредового потока сознания. Поймать эфемерную мечту и зафиксировать символами формул. Затем архивировать и извлекать по требованию на доработки. Вселенную ошеломят продуктивные методики умственного настроя и слепого предчувствия непознанного. Между чудом и наукой возникнет любовная химия и продолжится в крепком союзе.

Для осуществления благостных фантазий человечества всегда требовались изолированные платформы по апробации идей процветания.

Именно, таким островком – лабораторией для исследований новых материй, задумывалось обустройство малолетнего астероида.

С первыми экспериментальными успехами пришло признание Вселенского сообщества. Авторитетная популярность подтверждалась почетным законом

«О научной ценности бывшего микробного образования и бесценном вкладе в улучшение качества жизни других цивилизаций». Из чего определилась щедрая инвестиционная поддержка КХО, сообществом разумных существ.

Космические корпорации приобретали первозданные инновации и невиданные технологии у заново созданной биологической системы.

 

Пользуясь глыба-метательным языком докладчика, я уже упомянул о том, что жители- жабы славились всеобъемлющим умом, и новаторскими изобретениями. Например, они выделялись во вселенной самыми изощренными средствами защиты от агрессивной окружающей среды малоизученных космических объектов. Их непретенциозные жилища- короба отличались строгостью линий, без излишеств.

В архитектурных проектах главным оставалась функциональность и удобство.

Дома оплетены антибактериальными прочными лентами меняющейся расцветки. Светоотражение подчинялось естественному природному освещению.

Изменчивое сияние КХО зависело от того, каким полушарием планета поворачивалась к своим спутникам. Утром жилища жаб блистали сапфировой синевой, ночью пылали алыми всполохами. День застилал сиреневый окрас одномоментной встречи спутников «Синь» и «Ярость». .

Еще удивительней по земным меркам, смена природных сезонов КХО. Ночью на жабьей планете полыхали огненные краски осени. Утром наступала синяя холодная зима. Студеную синеву сменял приятный фиолетовый весенний день. А вечер утомлял и принуждал к отдыху, своим выцветшим летним зноем.

 

Жители КХО похожи на крупных жаб, ростом ниже человеческого, но, выше крупной собаки. С длинными, от (25см до 90 см) ленточными языками. Чем длинней язык, тем уважаемей жабья особь.

У всех жаб огромные головы, значительная часть которой - объёмная челюсть - хранилище. С компактно уложенным ленточным языком. С чувствительными рецепторами для моментального считывания информации. Помимо всего, ленточный разговорник жаб имел бактерицидное покрытие, которому не было аналогов во вселенной. Можно смело утверждать, что язык жаб и позволил им выжить на этом, кишащем микробами, осколке астероида, названном «КХО» .

Глаза у кховитян грязно-желтого цвета, выпуклые, посаженные высоко над головой. Как- будто два подвижных пузатых инопланетянина в доисторических скафандрах из музея старинных реликвий. Зрачки черные, узкие, вертикальные, а позади глаз располагаются ушные, хорошо развитые железы. Зрение у жаб- традиционное для их вида. Устроено таким образом, что они могут одновременно смотреть вперед, вбок и вверх. Все самые современные радары придуманы, опираясь на органы зрения жаб. Зубы отсутствуют и они заглатывают пищу целиком. У них случается иногда даже что-то, напоминающее улыбку. И хотя, восхитительной эту благостную гримасу не назовешь, но веселое выражение глаз при этом, подтверждало наличие чувства юмора.

 

«Улыбка с ароматом тины», - высказался один земной поэт, пообщавшись с жабьим балагуром. Перепонки между щупальцами кховитян, безвозвратно утеряны по пути их космических темпов эволюции. Зато приобретены семь длинных, невероятно гибких и пластичных пальцев на руках. Верхние конечности напоминали лапы только в согнутых толстых предплечьях. Внизу же веером топорщились семь незаменимых помощников на каждой руке. Грузные, как бревна, ноги обуты в разно фасонистую мягкую обувь на раздвижной платформе.

Конструкция, как мобильная подставка , позволяла подстраиваться жабам под рост собеседника. Из одежды – обязательные просторные комбинезоны различных статусных расцветок. От простонародного желтого до элитного ярко-красного. Женщины- жабы позволяли себе растительный орнамент, но расцветка должна была соответствовать принятой в обществе, указывающей на социальное положение модницы. Зеленые цвета одежды преобладали у обслуживающего персонала.

 

Денис Луковецкий после молниеносного, но утомительного перелета нервно оглядывался по сторонам. Его длинные волосы путаными прядями торчали из-под синей бейсболки, футболка насупилась мятыми складками. Глаза гостя неприветливо сузились, реагируя на агрессивный свет. Кричащий и манящий рекламный луч навязчиво мельтешил, попадая на всех прибывших туристов.

 

Световая вселенская азбука общения была всем понятна.

Увидев растерянного гостя, к Денису энергично направился крепкий жаб. В ярко-желтом комбинезоне, на толстых полусогнутых ногах, с огромной головой, над которой возвышались два выпуклых шара-глаза. Прицельно вращая взглядом по толпе туристов, встречающий приблизился к Дену. Он стремительно открыл могучую челюсть, из которой выскочил язык-хлыст, бесцеремонно оплетая рассеянного туриста. И мгновенно заглотнул язык обратно, удовлетворенный результатом обследования. Затем, местный красавец поприветствовал Дена кивком головы и изменением выражения глаз с проницательно- холодного до приветливо-озорного.

Денис Луковецкий хотя и был вооружен всеми знаниями местного этикета, все же, немного оторопел от такого напористого панибратства. В голове мелькнула язвительная мыслишка о несоответствии хваленого огромного мозга кховитян и уродливой, по земным меркам, внешности.

“Могли бы и поработать над генетической составляющей своего обличья. Надеюсь, они отключают вкусовые рецепторы языка, когда вылизывают гостей”.

 

Вспомнив о быстротечном времени, турист одернул сенсорный жилет - переводчик для тактильного способа общения.

А конкретно, для улавливания импульсов с длинных жабьих языков. Перевод исходил из чувствительно- осязательного взаимодействия с мимикой и жестами, принятыми для контакта на планете КХО. Многофункциональное оборудование предоставлялось консультантами туристической фирмы после индивидуального выбора клиентом направления путешествия. Поэтому не было преград для открытого общения между представителями разнородных цивилизаций.

У Дениса в ухо полилась знакомая родная речь в исполнении мелодичного женского голоса любимой Беллы.

«Вот она, легендарная КХО!»,- выдохнул гость..

Ден самозабвенно, стромба за стромбой, изучал наслоения земного покрова.

Мощные сканеры и технологическое оборудование позволяли проникать в глубинные подземелья с бесценными артефактами. Он лучше всех понимал и знал подробности земных наслоений. Одержимые тайнами глубин, объединились в одну организацию ПЭБ, - подземная экологическая безопасность. Представительства этой службы размещались во всех сообществах земли. Земля, как игольница, ( на древних полотнах живописи) была истыкана мощными буровыми скважинами. Объекты предоставлялись правителями в ПЭБ, как лаборатории для подземных исследований.

В одной из них служил Денис после окончания высшей стромбы школы ПЭБ.

Имел первую ступень допуска к экспериментальным открытиям.

 

Гид жаб бесцеремонно молотил языком по туристу. Хвастался, что лично знаком с основоположниками науки; « наимудрейшими и почитаемыми на их планете» профессорами Харкулом и Рухом. Ден, не смотря на инструкцию, раздраженно вздрагивал при каждом прикосновении длинного орудия общения жаб. Неучтиво закрывая нос ладонью. От встречающего хвастуна навевало тиной.

«Чувствую себя ослом под хлыстом жабьего погонщика», брезгливо морщился он и невоспитанно отстранялся. Что ж меня так тщательно облизывают? Бесит!!

Надеюсь, не перепутает с рыбьим кормом.»

 

Переводчик продолжал доносить информацию родным голосом Беллы.

Внезапно вездесущий язык обиженно скрылся в массивной челюсти лизуна.

Жаб выжидательно направил поледеневший взгляд лупоглазых радаров на землянина. Ему явно не нравился туземец с земли и его манеры .

Гид постоянно теребил карман на комбинезоне, чем, очевидно регулировал платформу своей обуви. Желая вырасти под рост Дена и не смотреть на него снизу вверх. Выдержав паузу, сухо и точечно метнул язык ко лбу гостя. Объявил о планировании времяпровождения туриста на «великой по своим свершениям, планете «КХО». Денис понял, что скоро состоится встреча с профессорами Харкулом и Рухом.

 

Уверен, что легендарные ученые достойны более подробного рассказа о себе.

Во времена их юности и стремительного расцвета жабьей звезды, ученые персоны не очень распылялись и разбрасывались идеями по всему миру . Они упорно и настойчиво возрождали и тянули своего карлика- планету до высокого цивилизованного уровня.

Продвигаясь к космическому авторитету и абсолютному признанию ее во вселенной. И наконец, планету КХО на справедливых основаниях эффективности приняли в ОВР.

С нежной благодарностью к силам возрождения кховитяне, бережно относились к природным возможностям своего вида. Они возвели в священный ранг искусства и мощный генератор идей – свой чудесный дар - возможность метать икру. Каким-то чудом удалось сохранить видовое свойство, независимо от принадлежности к женскому и мужскому полу. Конечно, не все жабы на планете КХО могли метать качественную икру, иначе вселенную заполонили бы земноводные и производные от этого вида. Жабы женского пола вынашивали икру один раз в жизни и оставляли для себя лучшее генетическое потомство. В количестве не более пяти икринок, модифицированных и очищенных от опасных проявлений интеллектуального вырождения. Надежно законсервированные, в защитных инкубаториях, здоровые зародыши выдавались образовавшимся семьям постепенно. По запросу, на конкретный временной отрезок воспитания. Взрослые матери-жабы занимались своими головастиками только на ранних стадиях. Затем молодняк отдавали на планетарное обучение и воспитание в детские резервации - лягушатники. Родители могли забирать своих родных отпрысков на каникулы. Жабы мужского пола метали икру чаще и крупнее, но их ценный утробный продукт не оплодотворялся для размножения. Экзотическая мужская икра тщательно собиралась и сохранялась в бесчисленных именных сейфах. Священная кладовая для генетических мировых преобразований и опытов. Именно, из-за мужской всемогущей икры процветала и возрождалась планета КХО. И в избытке, имела национальную меру расчета в космическом пространстве натурального обмена.

В учетных хранилищах Национального Банка Генетического Материала находились драгоценные соты с икрой, начиненной модифицированной субстанцией.

 

 

 

Харкул и Рух.

 

Карьера юных студентов Харкула и Руха началось с идеи создания начинки икринок .

Вернее, альтернативы природного их наполнения. Амбициозные мозговые гиганты в контурных вариантах своих проектов не стали « модернизировать то, что уже действует», - по их выражению. Точные технические расчеты замысла облекались в пробную осязаемо-видимую материю содержимого икры. Возбуждая вечное стремление живых существ к идеальным формам существования. Молодым ученым удалось расшифровать молекулярный код, укрепляющий жизненный иммунитет зародышей. Заметный, хотя и не первый, комплимент бессмертию .

Опыт вирусологов уходил далеко в прошлое и никого не удивлял. Важность открытия Харкула и Руха заключалась в живой воде, насыщенной активными и умными бактериями.

Этот сувенирный земной прототип мог быть применим к образным моделям многослойности микромиров и макромиров космоса. Они смели утверждать, что все живые сущности состоят из набора одних и тех же химических элементов, возникающих в космосе.

 

Новаторы выбрали оригинальный метод воздействия на бактерии, отличный от приручения и дрессировки и от агрессивного генетического воздействия. Друзья - экспериментаторы относились к вирусам и бактериям, как к разумным коллективным скоплениям, нарождающимся для служения одной великой задаче и нуждающимся в направляющем лидере. Они не пичкали микромир химическими преобразователями, не подгоняли бесцеремонным расчленением их колоний. Уважительно и бережно внедряясь в их вековые эволюционные процессы и приспосабливаясь к законам эволюции.

 

Харкул и Рух выдвинули версию:

Разнообразные формы жизнеустройства являются чьими-то вкладышами - матрешками. «Построения единых макетов мирозданий по принципу матрешки».

Но, самым удивительным открытием оставался мозг – непревзойденное божество!

Тайно Харкул и Рух проводили опыты в духе забытой науки -евгеники.

Однажды, возрождение серого вещества полуживого человека взорвало все существующие догмы. Восстановленный интеллект и когнитивные связи оказались мощнее, чем опытный исходник . Насыщенный и напитанный зарядный взрыв спящих ресурсов тела и мозга, искусственно стимулировал возрождение.

Но, приобретенная особенность личности даровалась с существенной поправкой. На короткий отрезок дожития. Вдохновенный этап запредельной концентрации выносливости плоти и духа выматывал. Заставлял каждую клеточку взбудораженного организма вырываться из отведенных природой границ возможностей. Энергетическое торнадо мысли проносилось в поисковом радиусе заданной цели и иссушало, выжигало, опустошало жизненные силы за короткий срок. После мощнейшего вихря умственных изысканий, в которых добровольно затягивался очередной гений, вскоре случалось затишье. Тогда, изможденный ученый безропотно, по будничному , организованно превращался в горстку пепла и навсегда растворялся в космосе. Удивительно, но желающих закончить свою жизнь так, было достаточно много.

С помощью всестороннего обследования строго отсеивалось неликвидное, серое вещество познания.

Я отвлекся, что непозволительно сопроводителю – архивариусу. И так, о друзьях ученых. Щепетильный эстет Харкул слыл гурманом и был очень разборчив в еде. Материальный достаток позволял матерым профессорам не экономить на вожделенных блюдах. Давно прошли времена бедной, небезоблачной юности и студенческого каторжного времяпрепровождения в лабораториях.

И часто, возлегая в просторной «Комарной», Харкул вальяжно откидывался на огромные подушки и щедро заказывал самые дорогие кулинарные изыски элитного заведения жабьего питания. Потом, он с видом ресторанного критика, начинал пространно рассуждать о тонкостях приготовления национального блюда. Желанный гигантский комар, специально откормленный кровью не жирных свинокоз. Бесчисленные стада жертвенных гмошников паслись в местах, где обитали тучи комаров. И прозрачные кровососы на глазах тяжелели и замертво падали в корзины жаб – поваров.

Бывало, в «Комарной», опытный дегустатор Харкул высокомерно поглядывал на всеядного Руха и медленно разглагольствовал:

«Самое вкусное, - хрустящий длинный нос комара, с легкой специфической горчинкой от многочасового пропускания через него густой крови сытых животных.

Даже румяная сочная тушка комара не вызывает такого обжигающего слюноотделения, как его наивкуснейший хоботок. Нежный, пряно- солоноватый, полый внутри, немного потомлённый в ароматных травах и засахаренный в толченых орешках и цитрусовых цукатах!» Харкул с наслаждением похрустывал и смачно обсасывал комариное орудие пыток, обезвреженное в разносолах. Довольный и благодарный гурман блаженно закатывал глаза.

Рух не был так разборчив в кушаньях, и просто, без кулинарных претензий, заглатывал все съедобное, предложенное ему на настоящий момент времени. Причем, метал снедь быстро и без остатка. Поэтому, Рух не редко очень долго ждал медленных дегустаций друга - чревоугодника. Со скучающим видом он невоспитанно слизывал остатки своего гарнира из зажаренных модифицированных мух с апельсиновым и сливочным вкусом. И считал съестным шедевром все сладкое и липкое.

 

Прогуливаясь по родным местам, неразлучные ученые замечали, что разница между искусственным и естественным совершенно стерлась. Их родная КХО становилась похожа на множество других, локально созданных планет. Что раздражало друзей. Огорчала имитация глобальных устаревших открытий. Бросалось в глаза бессчётное количество внешней, повторяющейся мельтешащей мишуры. Безумное количество бытовых приспособлений и инструментов, предназначавшихся для облегчения даже чуть ощутимого, физического напряжения жабьего тела. Все это изготавливалось по всемирным лекалам передовых технологий вселенского разума.

А преподносилось как наивысшая ценность и достижение последних лет.

-Консерватизм и подражательство правят наукой на нашей талантливой планете! - энергично опоясывал своим языком Харкул по плечу Руха. Тот с горечью повернул на друга свои выпуклые глаза и ободряюще стеганул его в ответ.

-Нельзя клонировать мечты!

-Даже, беременная суть научной мысли не может разродится сама!

-Бесконечно жаль, что наше руководство лелеет чужие плоды просвещения.

 

Харкул гневно хрюкнул, точечно дотрагиваясь своим метровым языком до огромной головы Руха. Тот метнул свой язык навстречу и они на секунду слились в едином мнении.

 

-Гении, меняющие ход мировой истории, увы, не появились Мы последние,-

как приговор, извергнул свой язык Харкул.

И два друга шумно обнялись, нежно похрапывая и сухо шурша жесткими наростами на ороговевших грузных телах.

Большинство жаб славились скорописью мысли и свободным полетом фантазии без горизонта. Именно такими были и талантливые Харкул и Рух.

Раньше юные экспериментаторы не боялись безумных идей. «Безумных», - по мнению консерваторов – теоретиков с других планет. Креативные студенты всегда разрабатывали сразу несколько направлений их неуемных проектов. Разброс их интересов удивлял. Неудержимо влекли загадки подземных недр планет. В не меньшей степени занимала расшифровка формул различных биосфер и чуждых составов воздуха. Все сильнее и навязчивей манила друзей мистическая составляющая человеческого мозга. « А что, если рассматривать скрытую паутину серого вещества, как навигатор - первоисточник и создатель цивилизаций?», - фантазировали юные жабы.

Их собственные головы они открыто называли гибридами, созданными человеческим гением. Юные пересмешники часто подшучивали над несуразностью жабьего внешнего вида.

- Наши земные создатели увлекались крупными композициями!, - улыбался Рух.

-Дааа! Моего Бога – генетика, явно вдохновляла колоритная фигура свыше натуральной величины земноводных, - ромко хрюкал Харкул, оглаживая свое подбрюшье, начинающее заметно полнеть. Друзья с хрипящим свистом еле удерживали языки, свёрнутые в открытых от смеха челюстях. Которые подпрыгивали там, как клубок змей при землетрясении. Рух подначивал товарища.

-Давай, я повешу наши портреты в церковных облачениях и с нимбами над головами знаешь где?

-Где? - захлебывался от горловых спазм Харкул.

- Над спальными ваннами. Мы будем читать молитвы сами себе, обращаясь к самим себе, как святым!!!

-Хрррооо- оо! - заходились в неудержимом кашле богохульники, верующие только в святую субстанцию мозга.

 

Планета земля была прародительницей для большинства живых существ, обитателей космоса. Обитатели новодельных звезд считали человеческий разум священной мессией во всем мироздании. А человека - посланником из вселенных недр, чтобы вдохнуть жизнь в вечность.

На некоторых дремучих планетах, где только зарождалась цивилизация, «Земле первородящей» молились. Образ человека почитался сакральным единственным божеством. Строились храмы в честь матери Земли. Но, в реальности верующие в бога человека опирались, скорее , на исторические мифы об идеальных людских прелестях. Поклонялись чувственной магии, которой не чурается большинство земных «богоподобных мужчин». Поэтому, на землю отправлялись эшелоны капсул с живыми дарами - юными телами местных девственниц многоножек и многогрудок. По технологической отсталости верующих дарителей, до земли сакральные жертвы не долетали, сгорая в плотных слоях атмосферы. Но, мракобесные инопланетяне - «земле любы» об этом не подозревали. Эту драконовскую практику резко прекратили сообщество ОВР, - объединение всемирного разума. Миротворческий конгресс разработал гуманитарную программу развития диких цивилизаций. Благодаря чему, число бесконтрольных спонтанно вспыхнувших звезд, сокращается теперь космическими темпами.

 

Харкул и Рух бесстрашно ломали принятую последовательность и разрушали понятные методы развития всего разумного. К моменту запланированной встречи двух жаб – профессоров с Денисом Луковецким, о них уже сложилась неоднозначное скандальное мнение. Авторитетные сторонники ясных теорий и консервативно понятных формул в науке называли жаб Харкула и Руха, - «безответственными факирами идей, с вонючим эффектом фейерверка, от которого остается только дым и чад». На что жабы насмешливо отвечали: “В дыму проявляются очертания невозможного, а застойное прозрачное можно лишь созерцать и не тревожить”.

 

Харкул и Рух работали над невообразимо шокирующими теориями.

Искали доказательства существования миров, как бесконечных аватаров друг друга. Жабы -профессора утверждали, что принцип многослойной матрешки применим как к микромирам, так и к глобальным конструкциям мироздания.

Еще Харкул и Рух лелеяли утопическую догадку о том, что общий план строения мозга человека и есть навигационная карта Вселенной. Они имели ввиду только паутинную оболочку мозга и нежное пространство, заполненное спинно- мозговой жидкостью . Беспокойные жабы безотрывно искали доказательства того, что общее строение человеческого мозга, но без индивидуальных особенностей, идеально подходит для создания навигационной системы в космосе.

Внутренности черепных коробок гмо – существ , обитателей космоса, категорически не рассматривались.

Жабы - профессора утверждали, что во всем обитаемом космосе живут синтетические суррогаты. И, хотя человек активно обновляет свою телесную оболочку, он пока остается единственным первоисточником разумной эволюции.

Встречающий земного туриста жаб вызвал такси. Кивком головы указал Дену на икряную открытую сферу. Как только они вдвоем потеснились в ней, их тела мягко обволокла ячеистая прозрачная страховка. Такси крутило пассажиров на 360 градусов, но они не шелохнулись, плененные застывшей массой. Скованный гость не мог смотреть вниз, видя перед собой мельтешащие фиолетовые облака.

«Как часто у них меняются сезоны! По цвету облаков похоже, что два спутника опять рядом . «Весенняя сирень дня»», - успел подумать Ден.

Угрюмый гид, не поворачивая головы, выплюнул язык: «Мы снижаемся». Денис напрягся и попробовал пошевелится, чтобы посмотреть сверху на жабьи лаборатории, где обитают знаменитые генераторы идей Харкул и Рух.

«Наверно, меня придется вырубать из этой скальной породы», - с раздражением вздохнул он. Из земли возвышалась огромная бетонная воронка, узким горлом уходящая под землю. Когда такси зависло над широким отверстием открытого зева воронки, активировалось сильное магнитное поле. Сфера слилась в глубину, как вода в унитаз. У Дена замерло сердце от таких неделикатных скоростей.

Прожорливая воронка резко отрыгнула такси на поверхность, пассажиры вышли наружу.

Сопровождающий жаб показал одним из семи пальцев на светлый туннель, входящий в систему лабиринта. И уверенно ринулся вперед, не оглядываясь на гостя, еле поспевающего за ним. Денис суматошно осматривал узкую пустоту прохода, высотой в два человеческих роста. Бесшовная технология придавала гладким коридорам богатый долговечный лоск. Денис заметил, что все проходы совершенно круглые по форме, как трубы. Различались они только окраской и убегали куда-то под землю вглубь в разные стороны. Они с гидом быстро двигались по ровному прямому рукаву, сияющему медными оттенками неизвестных сплавов.

«Смахивает на какой-то духовой инструмент», - подумал Ден. И правда, клепанные отверстия дверей с кодированными заглушками располагались очень высоко, в один ряд. Как клапаны на медной трубе. Вдруг, эти овальные проемы начали поочередно открываться, выбрасывая ленточные языки раздвижных эскалаторов. Посыпались разнокалиберные представители научного сообщества галактик.

«Да космос просто кишит нашими модифицированными созданиями !», - то ли с гордостью, то ли с насмешкой подметил Ден. Но, Жаб его не услышал, все больше устремляясь вперед. Умники , разного вида и размера , озабоченно сновали по многочисленным проходам труб -лабиринтов, увеличивая силу воздушных потоков. Ясно слышались свистящие и гудящие звуки. Хлопающие двери – заглушки регулировали тональность, сливаясь с шумом чужеродной речи. От того густое гудение усиливалось. “Наконец то, встретили меня торжественными фанфарами!”, - язвительно усмехнулся Ден. Стремительный жаб резко остановился. Разогнавшийся гость грубо налетел на массивный зад гида. Еще свалил однонога,

с головой- медузой и толкнул мелкого научного светилу, похожего на бактерию в увеличенном размере. «Простите», - смущенно извинился землянин. Бродящие по коридорам ГМО, шарахнулись от Дена, как от ядовитого химического реактива. Невозмутимый жаб с показной брезгливостью прикоснулся языком к уху туриста:«Это вход в профессорскую лабораторию».

Затем, бесцеремонно подтолкнул гостя к заветной двери и больно клюнул кончиком языка в глаз: “ Я не прощаюсь! Заходите! Они ждут”.

Денис вошел и не успел осмотреться, как его накрыло облаком едкого беспросветного дыма. От неожиданности он упал, долго не мог подняться и, вибрируя телом, задребезжал:

«Чтоб тебя сожрала….ааа гэмэошная цапля ! И твое болото пересооо…хлооо, а тина пылью разлетелааа…аа..ась!!» , - проклинал он дерзкого жаба, который не предупредил об обязательной процедуре дезактивации. Пока дымовая завеса активно метелила гостя, тот только и успел, что закрыть глаза и рьяно уворачивался.

Напоследок, Дениса щедро сбрызнули чем -то сладким на вкус.

«Как древняя автомойка! Что ж они, изверги? Применяют такие допотопные методы дезактивации?», - последнее, что подумал турист.

Дымы вмиг рассеялись и возмущение гостя также улетучилось. Он по-детски открыл рот , когда поднялась толстенная карантинная секция. Несмотря на то, что его не слабо потрепал дымовой вихрь, гость не походил на бесформенный коктейль из мятой одежды и запутанных волос. Наоборот, Денис стал похож на печеное яблоко в сахарной глазури. Румяный, отливающий лаком и пышущий карамельным ароматом . Длинные, до плеч волосы, оказались уложенными волосок к волоску. Футболка такого же вида, как в блестящей упаковке, подаренной Беллой.

Внимание Дена полностью захватила лаборатория, раскинувшаяся перед ним во всем своем хаосе. Для туриста-исследователя понятие гармонии и красоты представляло иное смысловое определение, нежели для эстета - созерцание пейзажа.

Денис сразу заметил и оценил удобную последовательность многочисленных перегонных аппаратов различной величины и формы. Уж он-то знал толк в обустройстве экспериментаторских баклабов. Помнил, как сложно добывал оборудование для своей подземной станции. Пока загружал заветную пещеру нужным оснащением, половина устаревала, а другая половина выходила из строя. Руководство всегда предпочитали огромные научные объединения, финансируемые вскладчину с другими цивилизациями, чем дорогие индивидуальные проекты.

Ден с наслаждением обозревал бурлящие вакуумные цистерны, мигающие спектрографы, нейронные увеличительные микроскопы.

Ботов видно не было.

“Значит, это не готовый конвейер?”

 

Локальное освещение бежало впереди, будто стараясь угодить. Свет казался ручным и послушным. Интенсивность лучей направлялась точно туда, куда падал любопытствующий взгляд Дена. Казалось, его глаза - источник освещения. Вертикальные и горизонтальные полки перемещались, подставляя под микроскопы наблюдаемые объекты. Невидимые лучи - шприцы впрыскивали реактивы по заданным схемам. Все двигалось не суетливо, в завораживающей гармонии налаженного рабочего процесса. Денис потерял ощущение времени и пространства. Он почувствовал себя повелителем неведомой новой реальности.

«С такой лабораторией мне можно бы доверить сотворение вселенной!».

Гость мечтательно щурился и продолжал бродить по просторной площади - трансформеру, как завороженный.

Остановился и глаза его засветились авантюрным блеском. Не моргая, Ден уставился на длинную колбу, похожую на кротчайшую версию коллайдера. Открытый доступ к многомерному обозрению лаборатории совсем вышиб туриста из рамок приличия. Безразмерный тоннель полз по кругу. Прозрачность позволяла наблюдать превращение икринки в конечный продукт, в зависимости от кода субстанции. Сердце начинки запускалось поэтапно, с помощью печатного принтера для многомерных объектов. Денис понял замысловатую задачу. Потеряв всякое терпение, он ринулся к принтеру, находящемуся в начале конвейера. Зайдя в его матрицу, выхватил первую попавшуюся формулу исходника. Замешкался с перебором символов для нового кода преобразований.

«Прекрасный форповый нейро- комп», - одобрил Ден.

Быстро раскодировал формулу, расщепив на молекулы. Появился реальный исходник – заготовка. Нечто видимое, осязаемое бурое и вонючее на стеклянном круге . «Как ископаемая чашка Петри», - презрительно фыркнул Денис. Он изучал методики микроскопических исследований на уроках древней истории, еще во второй стромпе обучения.

«К чему эта архаика? Иметь нейрокомпы последнего поколения и использовать забытые приемы, чтобы рассмотреть микромир!», - продолжал возмущаться бесцеремонный критик. И спиной почувствовав чей-то взгляд, оглянулся.

Харкул и Рух выплыли в прозрачных креслах из открывшейся третьей секции и зависли перед гостем.

Они тоже блестели от дезинфекции и были похожи на шоколадных жаб. Из одежды на них топорщились только бурые наросты и набедренная повязка, в тон лакированного тела.

Гость увернулся от вызывающего взгляда сверлящих шарниров, которые сфокусировались прямо на уровне его лица. Опустил голову и уставился на толстые ноги – лапы с раздвижной платформой. Турист ощутил осторожные прикосновения шершавых языков до его лица. Парящие над ним хозяева приема приветствовали туриста одновременно. Лаковый жилет - переводчик тормозил, но, все же , читал импульсы с жабьих языков.

“Добрых помыслов тебе, землянин! Хорошо встречаться с новыми людьми!”

 

После синхронного облизывания гостя, языки убрались. Краткая формальность приветствия настораживала.

«Я давно мечтал встретится с Вами, самыми уважаемыми и любимыми профессорами космоса», - напропалую подхалимничал Денис в ответ. Он еле оправился от испуга их внезапного появления. Рух нервно выплюнул язык: «Самая заманчивая ловушка – сладкий подхалимаж. После него остаешься оболваненным дураком!».

И Рух раздраженно отлетел от путешественника.

Жабы плавно перемещались по лаборатории и гостю приходилось, то и дело, поворачиваться к ним. Гость угрюмо уставился на стеллаж, где не успел получить конечный продукт своего раскодированного объекта.

Харкул отделил летающий свободный стул от скрытой секции и , буквально , затолкнул Дена в подплывшее к нему сиденье. Затем, жестом пригласили следовать за ними и улетели в другую секцию.

Денис, поднятый в воздух предметом обстановки, схватился за подлокотники и оказался перед жабами нос к носу, только на более низком уровне. С наивной обидой он смотрел на хозяев снизу вверх. Так птенец смотрит на мать, которая принесла в гнездо аппетитного червяка и , почему-то, заглотнула добычу сама.

« Я надеялся на то, что вы расскажете мне о вашей чудесной лаборатории и позволите хотя бы один эксперимент», - с тихим укором высказался разочарованный гость.

Харкул подлетел поближе к гостю, задев его толстым подбрюшьем. Утешающе опоясал гостя вдоль туловища: “Не стоит внимания! Там уже внедренное и распространенное. А все сокровенное - здесь!”.

 

Жаб восторженно обвел помещение третьей секции семипалыми руками. “Это сейчас для нас и храм и голгофа. Истязающее чистилище и утешающий Эдем”.

«Вы поэт и философ!», - опять подхалимски улыбнулся Ден, предчувствуя что-то необычное.

В отличии от угрюмого Руха, падкий на похвалу Харкул, просиял и благодарно оплел языком путешественника. “Ты прав, землянин! Я мыслю образно и масштабно.

Ненавижу пошлые стереотипы. А мой друг Рух- другой. Он трудяга – самокопатель. Он предпочитает обдумывать все, до мельчайшей детали. Считает, что истину можно добыть только, перелопатив тонну мелких песчинок – подсказок. Он не любит обобщать. Видит вглубь и мелкопиксельно “.

Не успел Ден расправить плечи, как тут же попал под удушливые объятия языка Руха.

«Мы не хотим метать бисер перед свиньями»,- выплюнул он обидную банальщину.

«Это что, я - свинья?», напрягся Ден, но вслух произнес, - «Как хорошо вы разбираетесь в земном фольклоре».

-Мы уважаем концентрированную мысль, - Сухо метнул язык Рух и продолжил.

- Наше орудие общения принуждает к краткости изложения. Прежде,чем мы откроем перед тобой, землянин ,свои тайны, мы желаем побеседовать с тобой.

 

Жаб загадочно отлетел на прозрачном кресле и предложил гостю посмотреть на звездное небо в цифровой телескоп, который незаметным отверстием, похожим на воздухопровод, уходил под купольную крышу. Пока турист рассматривал галактики, увеличенные до размеров соседних домов, Рух пристально наблюдал за ним.

Денис не знал, на чем сосредоточится.

Рух метнул язык к шее гостя: « Наблюдал когда-нибудь рождение сверх новой?»

-Да, кажется, было такое, - соврал Ден, не понимая к чему ведет жаб.

Жаб продолжал тискать языком шею человека, как бы, направляя в нужную сторону.

-Понимаешь, для зарождения новых звезд иногда в космосе не хватает массы, но достаточно энергии для улавливания света.

Денис утвердительно кивнул.

Жаб продолжал:

-Мы с Харкулом не перестаем удивляться, как наши микроскопические ( по космическим меркам), органы зрения способны проникать сквозь звезды.

-Так, с помощью телескопа!, - обрадованно брякнул Ден.

Жабы опять захрюкали и затряслись, орошая гостя каплями. Тот незаметно обтерся.

-Может быть, мы уже бывали там , - зло буркнул испытуемый.

Он судорожно перебирал варианты ответов, чтобы угадать, чего от него хотят.

Жабы затихли и повернулись к нему.

-Конечно, мы часто летаем в межзвездном пространстве. Нам просторно там, - в безвременье сказок, фантазий, легенд и мифов.

-Я люблю научную фантастику,- приободрился Ден. Язык Харкула стал часто опускаться на тело собеседника.

- Фантазии - проводники по…., - он задумался.

-По пунктирам интуиции, направляющим наш летучий рассудок к нужным догадкам.

Денис понял уже, какие беседы ожидают от него жабы и воскликнул:

-А законы природы? Как взаимодействуют с теориями ощущений ?

Жабы все больше раззадоривались:

-Главный принцип наших установок, - не стараться выдумать то, чего не могло бы появиться.

Денис пристально смотрел на побуревших от волнения жаб, которым был уже не важен собеседник. Они возбужденно хлестали языками друг друга, не замечая туриста.

-Мы улавливаем вначале эфемерный набросок, а, затем, помещаем предчувствие в архив для вызревания.

-Архив памяти?, - подыгрывал накалу страстей Ден.

Рух неуклюже летал взад и вперед.

-Мы ловим мысль в вакууме разряженного пространства, свободного от прошлых знаний.

-Что может родится в разряженном пространстве?, - провоцировал гость.

-Я, например, помню все, чему меня учили в прошлом. Помню и применяю эти знания.

Жабы опять затряслись и захрюкали, шелестя седыми чешуйками вокруг массивных челюстей.

- Твой мозг облеплен стереотипами, как тушка овцы - комарами! Я скажу больше, молодой землянин! , - хрипел Рух ,уже более уважительно оплетая языком жилет Дена.

-Только в вакууме, без чужих вредоносных влияний и может родиться новое.

-Мы с другом , пока еще, можем отличить вызревание новых идей и болотное тление лженаучного компоста.

Харкул одобрительно посмотрел на Руха и деловито добавил:

- Отклоняя нежизнеспособные версии, как заряженные частицы солнечного ветра. Ден не сдавался и спросил:

-Я правильно понимаю, что, доказанное тормозит, как домик улитки? Но, ведь если улитка его сбросит, ее съедят.

-Да! Скорее всего улитка погибнет. Так и работает естественный отбор, - метнул язык Рух и продолжил:

- Погибнет, но зато эволюция придумает ей новую защиту: более изящную и полезную. А, цепляясь за свой домик, она веками ограничена в движении.

Жабы крепко слились языками в узел согласия. Их увлажнившиеся и блестящие глаза непроизвольно вращались, будто сорвались с орбит.

Колкие наросты обрели стерильно-серый окрас.

Рух нежно оплел голову гостя своим языком.

-Беседа с тобой, молодой землянин, вопреки ожиданиям, будоражила и волновала.

-Мы покажем тебе заветную секцию. Следуй за нами к висячим обителям, драгоценностей вселенной!

- Как витиевато!, - фыркнул Ден. Наконец, он смог оглядеть очередную лабораторию. Она напоминала земной огород.

«Первая секция лучше», - буркнул он.

Турист заметил под потолком висячие теплицы и подлетел выше. На уровне глаз оказались прозрачные контейнеры . Сверкали минералы, подпрыгивали сыпучие вещества различного формата и фактуры.

- Всего два нейрокомпа?, - разочарованно спросил гость и остался без ответа.

Взор Дена ничего не цепляло, в отличии от первой секции.

- Чем здесь можно восхищаться?

Жабы, как будто прочитали его мысли.

-Не смотря на внешнюю простоту, именно здесь собраны лучшие субстанции для лабораторных экспериментов, - вкрадчиво шелестел Харкул, обвивая языком туловище гостя.

- Ты спроси, где мы берем ингредиенты для смешивания и составления нужных пропорций.

- Где берете эти чудесные компоненты? , - подыграл тщеславным жабам Ден, уворачиваясь от увесистых шлепков. И это было опрометчиво, потому что гость тут же попал под мощный, истязающий шквал языковой жабьей атаки.

-Мы многое выращиваем в своих висячих теплицах. Большинство элементов синтезируем химическим способом. Некоторые минералы доставляют виртуальной почтой, в закодированном состоянии, из- за их огромных величин.

Жабы вдохновенно хлестали Дена языками по очереди. Турист боялся пошевелится, чтобы не упасть со стула, так как сиденье подняло гостя высоко под крышу, к висячим теплицам. Теплицы напоминали птичьи клетки, обернутые невидимым слоем защиты. Каждую клетку обволакивала газообразная среда, состоящая из подобранных элементов, которые обеспечивают дыхание узникам.

Да, там находились инопланетные живые субстанции. Кроме странных ростков, с фосфорическим свечением и необычными формами, некоторые теплицы сотрясали россыпи прыгающих камней и, замерших в воздухе водных капель. А в двух клетках перестреливались искрами между собой языки пламени, извиваясь пародиями на очертания соседей. Огненные пересмешники , превращаясь и меняя свои формы, наверно веселили и утешали сокамерников.

-Вот, Амеркатовая соль, - тряс перед носом гостя закупоренной емкостью Рух.

-Она с планеты -кристалла, сверкающей радужными гранями соляных пластов. Антимикробная соль обеззараживает так, что любой объект, случайно попавший на ее орбиту , становится стерильным и тут же кристаллизуется, оставаясь пленником Амеркатовой планеты. Кстати, именно амеркатовую соль мы испаряем, чтобы окуривать инопланетян для дезинфекции.

 

Затем Рух подлетел к одной из клеток, где сверкала кислотно – желтым цветом широколистная трава. Она топорщилась из пушистого мха на дне клетки. Рух продолжал:

- Это лунная трава! Но, не с вашего спутника Луны, а с крошечной звезды «Лунок».

-Если ее полить, то она становится пахучей и липкой, как смола. Смесь из лунной травы склеивает прочнее спайки. Руха нетерпеливо перебил Харкул, он тащил в семипалых ладонях поднос с округлыми углублениями. Поднос оказался с плотной прозрачной крышкой.

-Это пробы хвалитовых смесей, перетертых из орехов, произрастающих только в терракотовых рощах. Их густые заросли находятся в заповедниках КХО. Орехи - хвалиты, производные от нашей икры. Модифицированные, как неисчерпаемый источник зеленой энергии, питающей всю инфраструктуру любимой Родины.

Денис, утомленным взглядом обвел поднос и опустил голову, показывая, что рассматривает смеси- энергетики. Не успел гость отстраниться от орехового источника энергии, как Харкула сменил Рух. Он подлетел с двумя камнями, нанизанными на короткие стержни. Тыкал камнями себе в грудь и шевелил бурыми наростами;

- Ты знал безжизненную Агеру? , - не дождавшись ответа Рух восторженно подскочил на стуле.

- Так, она сейчас не безжизненная! Вот Агеристы, - эти камни подданные Агеры!

Рух размашисто покрутил ими, но «подданные» крепко держались на стержнях.

Ден встрепенулся и ехидно заметил: «Да, кто ж не знает о вашей колонии»

Замечание явно охладило пыл Руха. И он обидчиво замолчал, убрав язык от гостя.

Тут миротворчески встрял Харкул;

-Агеру нам преподнесли в дар за подаренные технологии. Местные аборигены все равно не знали о своих ценностях. Не умели добыть, переработать и употребить с пользой свои недра.

Ден опять бросил язвительную реплику:

- Сейчас, наверно, жалеют, ведь их камни имеют бесценные свойства магнетического расщепления и используются в молекулярных преображениях.

Харкул согласно кивнул и добавил:

-Еще в строительных технологиях применяют магнетическую энергию агеристов.

Денис почувствовал непреодолимую усталость и неожиданно уснул.

Я возьму паузу и следующий доклад будет продолжением.