Размороженец
Эстрадному певцу Александру Николаевичу Чернову исполнилось шестьдесят пять. Вроде и – юбилей, ликовать надо, но только на душе кошки скребут, отчего традиционные торжества оставляют пакостное ощущение ускоряющегося спуска с вершины горы, на которую взлетел когда-то.
А какой был по молодости лет баритонище! Концерт шел за концертом, полные залы-стадионы визжали и трепетали, деньги множились, поклонницы донимали письмами.
Конечно, потратил много сил на счета в банках, объекты недвижимости, пять разводов и детей. И еще нужно было расслабляться-восстанавливаться, отчего стали возникать на горизонте последнее время незнакомые «дочери» да «сыновья» вместе с мамашами и требовать алименты: дескать, исполняй, папаня, отцовский долг! Когда Чернов пытался возражать, обращались на телевидение, где в передачах «Детектор правды» и «Сливная яма» трясли бумажками с анализами ДНК.
Приходилось участвовать в этих балаганах, чтоб обелить доброе имя. А затем пришел коронавирус, и концерты накрылись вообше. И на что жить? Вся надежда – на подачки от телепередач. Да все так делают! Некоторые даже щелочь для чистки канализации пьют, лишь бы внимание привлечь. Алибасов объявил, что побывал в аду. Ввезли в студию на коляске с арбузом, завалили на пол, потом – плевок в Малахова. Сколько ж ему заплатили?
Идея криозаморозки пришла после очередной «Сливной ямы», когда пили в узком кругу с ведущим Андреем Мыло. Темой передачи было сексуальное здоровье Чернова в период пандемии, а оттого присутствовали среди обычной публики и медицинские люди.
Охмелев, певец стал жаловаться, мол, в последнее время ощущает недомогания. Нет уже прежнего энтузиазма в сексе. Может, тайный рак простаты?
– Рак – это серьезно, – объявил длиннобородый целитель Сила Добродей. – Похудел, повысил температуру тела, страдаешь запором или поносом – обращайся. Все лечу, в том числе и рак. Хоть горла, хоть матки.
– У меня матки нет, – стал объяснять Чернов, – я всю жизнь мужчиной был, многие подтвердят, поэтому боюсь простаты.
– Он – не трансвестит, – поддержала бывшая дикторша Анна Норкина.
– Тут перво-наперво важны цвет и объем кала, – согласился Добродей.
– За столом и – про кал? – недовольно сморщилась Норкина и перекрестилась. – Так и аппетит можно испортить, прости Господи! Мне теперь ананас в рот не лезет. Если уж про рак, то давайте без дерьма!
– Что, моча не идет? – обратилась она к Чернову.
– Нет, бьет со страшной силой.
– Это все от генов, – вступил в обсуждение профессор Шапиро. – Если отец был импотентом, то и вам передастся.
Черновский продюсер Быкин рака не боялся, его сильнее страшила эпидемия ковида:
– Вирус опаснее. Сколько уже наших подцепило его, а? Лещенко, Бабкина… Все мы – в группе риска. Даже Билан. И концертов нет!
Наступила пауза, поскольку многие перешагнули опасный возрастной рубеж.
Тут вступил в беседу незнакомец, которого, как выяснилось, редакторы привели в студию осмотреться с прицелом на следующую передачу. Она готовилась про медицину грядущего, и владелец фирмы «RucKrion Ltd» Олег Скабеев предполагался в ней главным героем.
– Не надо бояться всяких разных вирусов! – внушительно произнес Скабеев. – Если сейчас их не лечат, это не значит, что в будущем не найдут средств. Прогресс не остановить! Мы даем возможность любому за умеренную плату обеспечить выздоровление после смерти.
– Это как? – заинтересовалась Норкина.
– Очень просто: мы вас усыпляем и охлаждаем. Сами знаете, в холодильнике продукты долго не гниют, а у нас – при минус ста девяноста шести градусах, сохранитесь, как свежий ананас, хоть до второго пришествия!
– А потом? – спросил Быкин.
– В будущем, когда придумают технологии, разморозят, и – живите без риска!
– Это когда ж будет? – отложила в сторону ананас Норкина.
– Мы не шарлатаны, точно предсказать не можем. Но работы ведутся. Я первый заключил договор, и уже сто с лишним человек заморозил. И не только людей; коты, собаки, хомяки, попугаи. Один клиент даже овцу подверг крионизации.
– Зачем? – изумился Быкин. – Боится, что мяса в будущем не будет?
– Любит ее, – пояснил Скабеев. – Так и лежат на складе рядом. Многие известные люди договора уже заключили.
– Надо подумать, – резюмировал Быкин.
Надо, согласился мысленно Чернов.
***
Чернов очнулся, открыл глаза, и почувствовал жуткую слабость. Он лежал в диковинном прозрачном полугробу, с ног до головы опутанный проводами и шлангами, что отходили к непонятным устройствам, размещенным вокруг. Над головой – белый светящийся потолок.
Сильно хотелось есть, и еще – было чертовски холодно.
– Очухался, брателло? – раздался откуда-то невероятно знакомый голос.
– Да, – ответил непривычным тонким писком Чернов, тщетно пытаясь повернуть голову на звук.
Ничего из этого не вышло, поскольку она, как и все тело, была жестко зафиксирована.
– А кто спрашивает?
– Сегодня 8 марта 2229 года! – ответили ему. – Поздравляем с прибытием в будущее!
Следом загремела черновская песня «Богиня».
– Что за шуточки? – слабо возразил певец. – Где я?
– В Инкубатории, чувак, – ответил неизвестный. – После усыпления заморожен в соответствии с договором, а теперь оживлен и восстановлен. С воскресеньицем!
Неужто сработало, изумился Чернов.
***
Первое время с ним общалась автоматика.
Поздравляющий голос (точная копия бывшего черновского баритона), как выяснилось, был записан заранее в контролирующий компьютер, и его запрограммировали включиться, когда клиент очнется. Затем система взяла пробы из организма, сделала анализы физического и психического состояния, выдала результаты обслуживающему роботу. Исходя из анализов, тот подобрал состав питательных смесей и напитков, которыми стал потчевать певца.
В течение нескольких дней отвратительный блестящий полутораметровый паук, использующий конечности и для передвижения, и для манипуляций с приборами, и для поддержания насущных потребностей Чернова, также пытался с ним разговаривать и спрашивать, чего певец желает. Причем выражался исключительно в грубой приблатненной манере. Тьфу, мерзость какая, ведь голос-то пауку тоже придали былой черновский! Сам же Александр Николаевич, как ни пытался, не мог говорить баритоном. Выходило слишком фальцетно. Ну, ничего, врачи подправят тембр – обещал же Скабеев!
***
Людей увидел позже, когда робот его достаточно подпитал, простимулировал сгибанием-разгибанием ослабевшие мышцы, снял шланги-провода, одел в длиннющую оранжевую «рясу» с капюшоном, и препроводил в Карантин-бокс, каковых было несколько на территории осовремененной «RucKrion Ltd». Там «размороженцы» – так называли оживших клиентов – проходили под наблюдением кураторов индивидуальную психоадаптацию.
Их было двое: Мао Никитович Адамс и Марья Жановна Бирка. Бирка рассказывала о новых реалиях, а Адамс утешал и старался примирить с действительностью. Возраста они были средне-непонятного, и почти не отличались друг от друга: большие безволосые головы с диковинными «розетками» на затылке, узкоглазо-скуластые физиономии, широкие носы с огромными ноздрями, загорелая коричневая кожа, ровные белоснежные зубы, упругая походка, худосочные мелкие тела, укрытые белыми «рясами».
По рассказам кураторов, вирусы стали косить людей в начале тысячелетия со страшной силой, парниковый эффект принес глобальные катастрофы, а прохождение вблизи Земли астероида Апофис – перед тем, как его смогли ликвидировать объединенными усилиями – вызвало повсеместные вулканические выбросы и землетрясения.
Перечисленные катаклизмы заставили человечество объединиться перед лицом общей угрозы, отбросить гонку вооружений, сосредоточить внимание не на разработке средств уничтожения и умерщвления, а на исследованиях в области поддержания здоровья и увеличения продолжительности жизни. Это привело к невероятным открытиям в генной инженерии, биохимии, медицине, электронике, а также созданию биомеханических и биоэлектронных приспособлений для усиления природного потенциала человека. Вот, скажем, хотя бы те самые «розетки» на затылках кураторов: оказывается, это разъемы для подключения компьютеров!
Прав оказался фирмач Скабеев: действительно, изобрели средства от рака и вирусов, и органы недужным смогли заменять. Но, это еще – что! Рождение людей было поставлено на научно-промышленную основу, и их организмы, начиная с технологического этапа слияния в автоклаве сперматозоида с яйцеклеткой, подвергались в дальнейшем тщательному контролю качества.
– На самом деле, чувак, – объясняла Марья Жановна, – продолжительность жизни по всей Земле типа возросла, но при этом, как бы, сократилась рождаемость даже в Африке и Азии. А дальше – старение популяции. А чем, на самом деле, дольше человек живет, тем больше, типа изнашивается.
– Да, уж.
– Желудок, легкие, селезенка и прочее – они рассчитаны на малый срок эксплуатации. А тут у всех пошло за сто лет, и начались массовые отказы. Вот и пришлось реально заменять органы. Кому – руку механическую с электромоторчиками поставить, кому – ухо кохлеарное, а кому и – сердце свиное впендюрить. Свиньи – заготовки доступные, плоть схожа с человеческой, органы по размеру подходят. Вот, у тебя, например, тело при заморозке пострадало…
– И? – с нехорошим предчувствием спросил Чернов.
– Мозг сохранился, чувак, но пришлось поставить сердце, почки, желудок свиньи. На трахее тоже Мао Никитович поработал.
– Что? – перепугался Чернов.
– Не волнуйся, брателло! – улыбнулся Адамс. – Теперь достигнута стопроцентная совместимость. Вот продюсеру твоему повезло меньше: ноги и руки осколок метеорита полностью расплющил, и череп – наполовину.
– Что, свиные лапы пришпандорили? – изумился Чернов. – Голову поросенка пришили?
– Нет, реально остатки тела срастили с экзоскелетом, питаемым от изотопного аккумулятора. Конечности поставили механические, из полиметаллов, а выжившую часть мозга соединили с нейрокомпьютером и поместили в металлокерамический череп. С ним тоже специалисты занимаются. Он теперь, типа киборг, такие тяжести поднимает!
Чернов похолодел. Вот тебе, как говорится, и приплыли! То-то он привизгивает, и жрать все время тянет. Как бы хрюкать не начать!
И обращение у них странное, как в бандитских сериалах.
– Если мне свиное сердце поставили, так можно хамить? Почему все время «брателлой» или «чуваком» называете? И робот со мной разговаривал, как будто я – отморозок. Нельзя по-человечески, культурно?
– Так мы хотели, как лучше, – ответил Адамс. – Строим фразы, используем ваш словарный запас начала тысячелетия, чтоб не было культурного шока. Самые популярные слова, брателло.
– Нет, уж лучше выражайтесь нормально, – попросил Чернов. – Я в школе даже Толстого с Пушкиным проходил, Донцову покупал, ептыть, она у меня всегда в сортире лежала для чтения!
– Как скажешь, начальничек, – продолжила, не смутившись, Бирка. – Вы по нашей классификации псевдонедоносок, потому что пока ни одного искусственного имплантанта не приживили, и мозг не усовершенствовали.
– Господи, какие имплантанты и усовершенствования?! – заверещал потерявший самообладание Чернов. – Разве я за этим бабки платил? Мне простату надо вылечить, и голос подправить, чтоб верха брать! У меня программа отработана, «Здравствуй, Смерть!» называется! Когда гастроли организуете?
– Все сделаем, не паникуйте, – похлопал его по коленке Адамс. – Вы же ценнейший экземпляр для исследований, коронавирусом не охваченный, так что будем беречь, как фотоэлемент, так сказать, ока! А за железу не волнуйтесь, проверили – здорова!
– Если что, от хряка приживим, – вставила Бирка. – Почетный гость из прошлого, милости просим! Золотой фонд науки, лишь пятерых оживили.
– Пятерых? – изумился Чернов.
– Катастрофы помешали другим уцелеть, – пояснил Адамс. – Было несколько криофирм, но как пошло потепление, не до «мерзляков» стало. Сколько их полопалось, сколько народу погибло! Озоновые дыры, астероид, потоки частиц из космоса, ультрафиолет… Острова под воду уходили, государства рушились! Вулкан рванул в Йеллоустоуне, в Китае землетрясения были мощнейшие, так что все их дьюар-хранилища пришли в негодность! Да и наше пострадало, только с десяток сосудов уцелело. А как стали размораживать…
– …не всех получилось разморозить, – докончила Бирка. – Издержки техпроцесса. Наука требует жертв. Но продюсерского кота мы оживили, не беспокойтесь. Правильно сделал, что с собой взял, такой интересный получается объект!
Чернов молчал, а ученые рассказывали ему о ситуации на Земле, да изредка ободряюще похлопывали по плечу и колену.
Дела, по их словам, обстояли великолепно. После природных бед оставшееся человечество сплотилось, отбросило былые распри и с небывалой энергией принялось восстанавливать цивилизацию. В ООЛ (организации объединенных людей) было принято решение о выведении нового человека, которому не страшны болезни, землетрясения, гигантские астероиды-убийцы, гамма-излучение и космические пришельцы.
Науку стали развивать по направлениям, которые привели к появлению киборгов, трансгенов, уишников и недоносков. Киборги – обычные люди, полученные традиционным методом; им для повышения возможностей частично заменили природные органы на искусственные.
– Вы и сами, господин Чернов, можно сказать, предкиборгом были, – обрадовал Адамс. – Зубы у вас фарфоровые?
– В Германии вставил.
– Уже замена, хоть и мелочь. А некоторые титановые заплаты на черепе носили, глазной электронный протез, чипы в руках.
– Я их в кино видел, – подтвердил Чернов. – В «Робокопе».
– Соображаете, – похвалил Адамс. – Вижу в вас большой потенциал для опытов.
Чернов чуть не подавился.
– Более прогрессивный метод – выпуск трансгенов, – продолжила Бирка. – Провозвестниками их, между прочим, были и некоторые ваши знакомые в шоу-бизнесе.
– Серьезно?
– Трансвеститы. А трансгендеры меняли пол.
– Их и по-другому называли…
– Так процесс слияния пошел, и появились однополые семьи. А следующим шагом стало искусственное оплодотворение. Мы, например – трансгены. Имеем улучшенные параметры интеллекта и здоровья, специализацию в области научных исследований. Получены из обработанного биоматериала от лучших производителей всех популяций, который редактировался технологией CRISPR/Cas9. Слыхали?
– Откуда? – смутился Чернов. – Я песни пою. Хотя ДНК-анализы на телевидении проводили, когда фальшивых детей отсеивали. Но я в этом – ноль.
– Это не страшно, мы вам врезку сделаем, и станете соображать не хуже Эйнштейна.
– Введем нужные белки с помощью РНК-гидов, приживим слот, а потом и к компьютеру подключим! – объяснил Адамс.
– Ясно. А голос мне подправят?
– Зачем? – не поняла Бирка. – Вам надо уяснить главное: из темного прошлого вы попали в светлое настоящее. Не беда, что пока – недоносок, такие еще встречаются. Некоторых удается модернизировать, другие пасутся в заповедниках.
Тут Чернов опять чуть не подавился. Вот ведь проклятая слюна – бежит и бежит! Видно, все из-за чертовой операции. Сволочи: нет, чтоб органы человеческими заменить, так свиные подсунули! «Недоносок»…
– Спокойно! – похлопал его по плечу Адамс. – Скоро с коллегами встретитесь, вместе веселей будет. Адаптируетесь, через месячишко втянетесь, начнете на науку работать, поднимем интеллект, попробуем подключить к нейросети. Может, еще и уишников превзойдете!
– Кто такие? – шепотом от ужаса спросил Чернов.
– Люди усиленного интеллекта! – ответил Адамс. – Гениальный ум плюс мощь электроники. Последнее слово науки и техники! Имеют от рождения в мозгу интерфейсы для подключения к нейронету. Соль Земли, живая всемирная интернет-паутина, усиленная суперкомпьютерами! Совместно образуют интеллект-матку в нашем «муравейнике». Представляете, какая сила? Этот Всемирный Мозг руководит и намечает задачи, а мы их выполняем. Роботы еще на подхвате. Сегодня объединенное человечество не боится никаких катастроф, а то ли еще будет. Будем осваивать Млечный Путь!
– Потому все рассчитывают на вас, – поддержала коллегу Бирка. – Идеальные объекты для опытов, девственные пралюди, нетронутые гены. Прямо руки чешутся сделать мультиплексное редактирование. Родителей имели, ну надо же!
– А вас, что же – без папы-мамы? – дошло до Чернова.
– Говорим же, что конвейер! Таких нынче – большинство, хотя и традиционщиков хватает.
– Почему тогда отчества имеете, если – искусственные?
– Традиции надо блюсти: мы же – люди.
– А недоноски откуда берутся?
– Природа давит, пока против нее не нашли противоядия, – пробурчал Адамс. – В основном их традиционщики плодят. Бьемся, экспериментируем, но еще появляются такие, что не поддаются. Отторгают биопротезы и нейроинтерфейсы, сопротивляются генным операциям; даже ноотропы слабо действуют. Они правила нарушают, ругаются, сексуются. Человеческий брак, одним словом.
Кажется, при этом он покраснел…
***
В Карантин-боксе Чернова продержали недолго.
Жил в небольшой комнате без окон, обставленной в обычном стиле, по телевизору транслировали программы и фильмы, дающие исторический обзор развития человечества за два последних века, рассказывали о современной социальной обстановке на Земле, знакомили с особенностями Людей Новой Эпохи.
Узнал Чернов много для себя полезного, хотя и крайне удивительного. Например: старый метод человекопроизводства исчерпал себя по эволюционной причине, и хоть практикуется еще несознательными гражданами да недоносками, является тупиком на пути прогресса. Эмоции – пережиток прошлого, мешающий людям эффективно использовать интеллектуальный потенциал, поэтому их проявления следует избегать. Роботы – это помощники, надо их беречь, не кидаться в них тапками и не разбивать о них стулья.
Главным в новой цивилизации была забота о здоровье и нервах, по причине чего все, что этому мешало, было под запретом: алкоголь, никотин, наркотики, профессиональные спортивные состязания типа всяких боксов-футболов, и сопутствующие им боления с агрессивными проявлениями, ток-шоу на телевидении, секс…
Выяснилось, что свободного времени теперь у людей, благодаря тотальной автоматизации и роботизации – завались. Есть чем заниматься. Каждому – любимое дело: хоть трудись в науке, хоть отдыхай. Можно исследовать космос. Изучать материю. Рисовать. Размышлять. Или, например, участвовать в оздоровительном слушании шума прибоя. Медитировать на диване. Играть в биллиард, нарды, преферанс. Собирать шишки и выкладывать узоры. Заниматься виртуальной рыбалкой. Книжки старинные читать. В мировом чемпионате по «го» участвовать. Строить замки из песка. Да, мало ли хобби найдется умному сверхчеловеку!
Особенно интересно было Чернову узнать, что, оказывается, можно с помощью подключаемого к мозгам музфона слушать где угодно музыкантов, певцов, композиторов; или любому, даже не имеющему никакого таланта – сочинять и записывать супергениальные произведения. Правда, ввиду тотальной общедоступности подобных развлечений, ими народ пользовался исключительно для себя, и, естественно, никаких гастрольных туров в мире не проводилось. А еще прогресс добавил в эту область новацию: музыкальные произведения, создаваемые и исполняемые электронными мозгами для себе подобных.
Комната запиралась снаружи, так что выйти Чернов из нее не мог, но вот гости наведывались регулярно: робот-паук притаскивал горячую пищу, а после завтрака являлись на пару часов для беседы Адамс с Биркой.
Как видно, они считали процесс психологической адаптации успешным, поскольку уже через неделю приняли решение перевести его к остальным размороженцам.
***
Они находились на территории огороженного лесного массива в Подмосковье.
Здесь стояло несколько зданий, одно из которых было жилищем. В пятиэтажке располагались такие же номера, как у Чернова в Карантин-боксе, но двери уже не запирались. Имелись на первом этаже столовая-автомат, зал духовного общения, библиотека, биллиардная, спортзал, бассейн, а также небольшой зрительный зал со сценой и стоящим на ней роялем.
Во дворе, среди берез и сосен, были устроены волейбольная площадка, большая песочница, теннисный корт, биллиардные столы, бассейн. Аккуратно подстриженные газоны, цветочные клумбы, чистенькие подметенные дорожки из красного асфальта, скамейки с мягкими сиденьями, услужливые роботы, птичье пение – просто Рай земной!
Когда робот выпустил Чернова на лужайку, первым певец увидел Чуню – любимого кота своего продюсера. Кот узнал его и тотчас же подбежал, стал тереться о ноги, укрытые «рясой».
Затем послышался восхищенный бабий возглас, и Чернов, обернувшись, наткнулся взглядом на юрко семенящую к нему старуху в таком же оранжевом одеянии.
Та подбежала, слюнявисто поцеловала в щеку:
– Александр, как я рада!
Это была Норкина. Вид у нее был еще более дряхлый, чем на последней встрече в кабинете Мыло, но энергия била через край.
Откуда она здесь?
Норкина, словно прочтя его мысли, затараторила:
– Не удивляйтесь, я всегда была вашей поклонницей! Как узнала, что вы перед смертью решили заморозиться, так и я – следом, хоть говорили святые отцы, что это – грех. Подумала: вдруг встретимся там, опять начнем дружить? Нас тут уже четверо: я, товарищ ваш Федор, Чуня, и почтеннейший доктор Скабеев. Федя с Олегом Владимировичем играют в нарды, а мы с Чуней решили погулять. Как у вас с простатой, вылечили?
Бабка смотрела на Чернова с нескрываемым обожанием, а он от неожиданности впал в замешательство. Вот непруха, пронеслось в голове, мало того, что опыты грозятся ставить, коньяка нет, секс запретили, так еще и эту оживили! Она ж теперь доканает любовью!
– Рад вас видеть, – с горечью ответил он. – Вылечили, но голос испоганили под свинью. А у вас все в порядке?
– Вы знаете, – забрызгала она слюной, – полностью оздоровили. Здешняя медицина всесильна. У меня перед смертью был целый букет: паркинсон, паралич, инсульт, запоры с поносом…
– Понял, понял, – попытался остановить поклонницу Чернов.
– И все прошло, чувствую себя на семнадцать, хочется петь и плясать. Мы составим вместе великий дуэт! Мне и компьютер для усиления ума вошьют в голову. Доктор сказал, что смогу рожать. Разве это не чудо? Он намекнул, что будут проводить на эту тему научный эксперимент, – тут она подмигнула Чернову, – с одним из мужчин! А я с детства хотела детей, да не сложилось. Вы рады?
– Не то слово! – почти провизжал Чернов.
– И Чуню подлечили. У него при аварии полмозга снесло, так добавили от кого-то, да вшили специальный чип.
– И что?
– Теперь это не просто кот! С Федей общается через провод, и Федя говорит, что Чуня – совсем, как человек. Правда, еда у нас разная.
При слове «еда» в желудке у Чернова заурчало. Ох, как замучил этот свиной орган!
***
После обеда они сидели в Зале духовного общения и разговаривали. Чернов, Быкин, Скабеев, Норкина и Чуня, соединивший через ушные раковины каким-то диковинным проводом свою голову с головой хозяина.
Непривычно все это было Чернову.
Во-первых – Федор. Раньше был нормальный мужик (хоть и алкаш!), а ныне сидело в кресле перед Черновым нечто в оранжевой рясе, и хоть вид имело человеческий, и говорило по-человечески, однако, знал он, что не человек это, а киборг! Типа механической обезьяны: тяжести поднимает огромные – горилле не снились, да в башку компьютер всобачили. Как бы не удушил!
Затем – кот. Был зверь, как зверь, теперь же с Федором по проводу общается, а тот лишь озвучивать его мысли успевает. Мысли такие, что диву даешься! Да этот хрен гороховый любого из нас умнее!
Старуха, похоже, совсем спятила. Смотрит, глаз не сводит, и все норовит за руку взять. Плохо дело, этак ночью припрется, и – не отвертишься.
Скабеев. Обыкновенный жулик. В какую аферу втянул, гад! Теперь вот опыты ставить будут, не дай Бог, со старухой скрещивать начнут!
Между тем Быкин пересказывал обществу то, что транслировал ему кот.
Выяснилось, что часть мозгов Чуне добавили человеческих, которые остались от какого-то размороженца в результате неудачного оживления. Кот подозревал, что принадлежали они – как это не удивительно! – бывшему народному целителю Силе Добродею. И нейрокомпьтер вставили со слотами в ушах для подсоединения периферии.
– Да, братва, – гудел металлическим басом Быкин, – плохи дела. Выпускать нас пока не собираются, готовят к опытам. Чуня говорит, что через неделю ожидается приезд уишников, чтобы лично на нас посмотреть. Пока же за нами просто наблюдают.
– А откуда это известно? – недоверчиво спросила Норкина.
Кот в ответ на эту реплику фыркнул, и тотчас же Быкин стал объяснять:
– Чуня подслушал. Он же везде пролезть может. А они ничего не подозревают, наивные. За двести лет доверчивыми стали, ха-ха!
– Замечательно, – вступил в беседу Скабеев. – Но что из этого следует?
– Бежать надо, пока не кастрировали! – взвизгнул Чернов. – К недоноскам!
– А как? Коту хорошо: нашел дырку в заборе, и – ищи-свищи. А мы с нашей комплекцией? Тем более – пожилой женщине.
– Какая «пожилая женщина»? – возмутилась Норкина. – Да я, если хотите знать, скоро рожать буду, а потому никуда не побегу, и про вас доложу!
Наступила тягостная пауза, затем кот опять фыркнул, и снова заговорил Быкин:
– Чуня говорит, что побег он устроит. У него ж природные способности сохранились: магнитные линии Земли ощущает, в темноте видит, и много чего еще. Уже всю территорию обследовал, и за забором – тоже. Эти отвыкли от людей, у них все по правилам, машинная логика, никто не врет. Даже полиции нет, потому что законы все соблюдают. Ни сторожей, ни охраны.
– А камеры наблюдения за нами не следят? – спросил Скабеев. – Вот мы сейчас сидим-беседуем, а им все слышно, а?
Опять шевельнулся кот, и опять ответил его хозяин:
– Камеры есть, и звук пишут, вернее, должны. А только Чуня им подлянку кинул – забрался в аппаратную, да так все перенастроил, что у них одна и та же картинка крутится. Пустое помещение, ха-ха!
Это хорошо, подумал Чернов. Ай, да котяра, голова! Но как быть со старухой? Ведь настучит!
– Не согласна я, – забубнила та. – Смотрите, как тут хорошо: клумбы, цветы, кормят вкусно, лечат бесплатно, зубы вставили платиновые.
– А на мясо собакам – не хотите, дорогая Анна Ивановна? – спросил зловеще Чернов. – Сколько всего заморозилось людей, Олег Владимирович?
– На момент моей кончины было сто сорок четыре, – ответил Скабеев. – Заметьте, господа, я тогда был владельцем компании. А после оживления, оказывается, хозяин – другой!
– Это беспредел! – взвизгнул торжествующе Чернов. – Лишь пятеро нас осталось, а где остальные? Померли при разморозке, да опытах разных! Всех на мясо пустили. Мне так сказала Бирка: «Наука требует жертв»!
– Верно, – поддержал его Федор, громыхнув корпусом. – Вот и от целителя только часть мозгов уцелела, которую Чуне вставили.
Старуха испуганно вздрогнула, и тут Чернов сделал тонкий ход:
– Вы нам нужны, дорогая Анна, а мне – особенно. Понимаете? Это же Судьба, что мы возродились вместе. Неужто – расстанемся? А как же дуэт в моей программе «Здравствуй, Смерть!»? Для вас можно даже ввести отдельный сольный номер.
Норкина ответила протяжным вздохом.
– Верно, дорогой Александр Николаевич! – поддержал Скабеев. – Нам, людям прошлого, негоже разбегаться. Еще вернем свое, вместе мы – моща! Тем более, с нами такой умный кот!
– А когда бежать? – поинтересовалась неожиданно деловым тоном бывшая дикторша.
Все обернулись к Чуне.
Тот шевельнул хвостом, и Быкин начал переводить:
– Говорит, что нет смысла оттягивать. Ночью разведает пути отхода, посмотрит, где вырубается энергия, которая питает роботов и камеры наблюдения, и прочее… В общем, составит план. Нам, главное дело, не показывать вида. Гулять, общаться, питаться. Быть готовыми. И полная тайна, господа!
При этих словах все посмотрели на Норкину, и та с готовностью закивала:
– Да, да, конечно, мы понимаем.
Потом она перевела взгляд на Чернова и несмело спросила:
– Можно, я загляну к вам после ужина? Хочется научиться нотной грамоте.
– Не сегодня, дорогая! – с максимально возможной пылкостью хрюкнул Чернов. – У нас на свободе будет еще столько времени. Мы найдем пристанище среди недоносков – там нас не найдут, и будем на два голоса исполнять концерты Шостаковича. А товарищи нам помогут!
***
После ужина кот пошел на разведку, старуха со Скабеевым отправились играть в биллиард, а Быкин с Черновым расположились на парковой скамейке, и продюсер стал подробнее вводить певца в ситуацию:
– По нашему хранилищу, оказывается, осколками Апофиса шарахнуло. Меня сильно повредило, братец, а вот тебе – повезло.
– Да-а, дела-а, – боязливо протянул Чернов.
Он все еще не мог раскусить, и потому опасался друга-киборга.
– Ты, Шурик, не робей! Чуня нас вытащит. Он такого рассказал! К интернету научился подключаться, и все про них знает. Лопухи! Термоядерные электростанции построили, все поголовно гении, собираются другие галактики осваивать, а «Сливной ямы» нет!
– Козлы, рекламу по телику не показывают!
– Наукой занимаются, а «Крота» не пьют! Эх, жалко, Алибасова с нами нет.
Это замечание, и главное – тон, которым оно было произнесено, успокоили Чернова. Похоже, Федор, хоть и стал киборгом, остался своим.
– Не только «Крота» – простого коньяка не найдешь! – поддакнул он.
Быкин усмехнулся:
– Вот и покажем, как жить, тряхнем стариной, устроим гастроли!
– Если бы, – пропищал Чернов. – Во-первых, им это не надо – музыку роботы клепают. Во-вторых, мне голос поросячий сделали. Я теперь «Кончину любви» не вытяну. И зачем стараться, если секса нет? Раньше были резиновые бабы, а теперь – генетические, с розетками в лысине.
– Не мочись, взбаламутим болото, сексреволюшн устроим, тебя под «фанеру» пустим, – успокоил Быкин. – Закосишь под Мика Джаггера. Главное – вырваться, а там уж я тебя пропиарю.
***
Сбежать удалось на удивление легко, и помог в этом строгий режим ученых, которые всегда в целях поддержания здорового образа жизни дисциплинированно спали с девяти вечера до семи утра.
Чуня разблокировал ворота и указал отважной четверке, где хранятся белые «рясы» персонала. Кот пояснил, что цвет и ткань со встроенными чипами имеют первостепенное значение; переодевшись, они становились для Всемирной коммуникационно-контролирующей системы (ВККС) «учеными».
Надо было еще запастись на первое время едой. Здесь опять помог Чуня, приведший их к пищехранилищу, где набрали в огромные сумко-пакеты разнообразные тюбики со смесями. А затем под предводительством кота, усевшегося на плечо киборга Федора, твердой походкой отправились в ночь покорять человечество. Им предстояла великая миссия возвратить людей на путь истинный.
Чернов размышлял о перспективах. Кот приведет к недоноскам, Федька пиар организует. С учетом нынешних достижений науки можно расширить голос на все диапазоны, и получится в одном лице Шаляпин с Паваротти! А если еще убрать живот, морщины, добавить прежней энергии, то такой стариной можно тряхнуть, столько бабок нарубить!
Ух!
Да здравствует музыка!
***
За исключением Чуни никто из великолепной четверки не имел достаточного представления о нынешней Земле, поскольку рассказы кураторов и телепередачи рассчитаны были лишь на их первичную психологическую адаптацию. Незачем было сразу погружать путешественников во времени в существующие проблемы. А они были…
Конечно, благодаря достижениям науки удалось преодолеть последствия глобальных катастроф, сохранить и даже укрепить цивилизацию, развить новые технологии (в том числе – производства искусственной пищи из органических отходов), создать на основе симбиоза живой и неживой материи особый вид – populus Superintelligent, или – человек сверхразумный, но, сколько при этом возникло сложностей!
Самым простым промежуточным звеном стали вначале киборги. С целью усиления физического здоровья и повышения жизненно-производственного долголетия, органы людей, вышедшие из строя, заменялись новыми – естественного или искусственного происхождения. В одних случаях удобнее было использовать механические аналоги, в других – взятые от свиней. Метод оказался надежным, но позволял произвести только полуфабрикат сверхчеловека, ибо киборги – при всей их эксплуатационной надежности и мощности – не были лишены главных человеческих слабостей, обусловленных психикой. Они, как и обычные homo sapiens, подвергались страстям и сопутствующим им порокам. В некоторых случаях это создавало значительные трудности: одно дело, например, нейтрализовать обычного убийцу или сексуального маньяка, и совсем другое – громилу-психопата с титановыми ручищами, который может запросто перевернуть легковой автомобиль, или выдернуть из земли трамвайный рельс!
Так что же – не оперировать несчастных, которым не повезло в жизни, которые стали жертвами аварии, природной катастрофы, или родились увечными? Не подарить калеке металлическую ногу, искусственный глаз, резиновое ухо? Нет, в конце XXI века, после катастрофических планетарных событий жизнь человека стала особенно цениться, и идеи гуманизма повсюду вышли на первый план, воплотившись в философию Глобальной Толерантности – аналог древней плюралистической теории «пусть расцветают сто цветов!» Единственным требованием к этим «ста цветам» было не вредить другим, иными словами – не быть агрессивными. А агрессия – это животно-природная эмоция (хоть и не всегда осознаваемая), учил отец Глобальной Толерантности философ Пьер Молибаба.
Выход нашли в генном редактировании: имеющихся людей и киборгов подвергали корректирующим операциям, а для новых поколений готовилась промышленная технология рождения. Так появились трансгены. Они стали второй ступенью на пути становления populus Superintelligent. Практически лишенные агрессивной эмоциональности и связанных с ней недостатков, они, однако, еще не достигли запланированного совершенства, поскольку не был создан надежный нейрокомпьютерный интерфейс.
А вот когда его испытали в середине XXII века, стало возможно производить людей с генным вайфай-нейрослотом в черепе. С конвейера стали сходить уже сверхлюди. Подключаемые к суперкомпьютерам, они постепенно объединялись во всемирную нейросеть (воплотив таким образом пророчество де Шардена о «точке Омега») и создавали «Высшее Сознание», или Супермозг Земли.
Казалось, человечество решило вековечные проблемы: физическая и интеллектуальная немочь, старость, смерть. То, что иногда на свет появлялись недоноски, и то, что некоторые трансгены (и даже уишники!) сворачивали на скользкую тропу психоэмоциональных переживаний, считалось простым производственным браком. Ну, что поделаешь, ведь невозможен стопроцентный результат и всегда будут мутационные потери!
Глобальная толерантность говорила: пускай пасутся в заповедниках и живут, как хотят. Просто надо отключать их от пользования новейшими технологиями. Не мешают же людям стада диких оленей в степях Европы, или косяки ставриды в Байкале! Зато другим при наличии Супермозга можно думать о Космосе, о выходе на просторы Млечного Пути.
Однако, чем дальше в лес – тем больше дров!
Вскрылась новая напасть, и Совет Безопасности ООЛ, состоящий из землян с наибольшим IQ, обнаружил, что доброкачественные киборги, трансгены и даже уишники в большинстве своем годны лишь для исполнительской деятельности. Черт знает, что такое, но почти не было в новых поколениях инициативности, этакой познавательской искорки, что толкала людей прошлых веков на дерзкие шаги, путешествия и открытия!
Умный получился народ, отлично просчитывающий все последствия возможных действий, анализирующий риски и возможные неудобства, и потому естественным образом избегающий опасностей. Вылезла на свет древняя мудрость: не ошибается тот, кто ничего не делает. Вылезла, и стала диктовать наиболее разумную линию поведения: чтоб избежать ошибок, старайся не делать ничего, не проявляй инициативы! А обычные инстинкты, что раньше побуждали к активности (вроде полового, или желудочно-кишечного) притупились, хотя пока и не ушли полностью. Хорошие граждане, все, как один – законопослушные и исполнительные, но, увы, чем-то похожи на роботов
***
Технический директор компании «RucKrion Ltd» Ева Анатольевна Кристи была создана в цехе по выпуску управленческого персонала. После получения Аттестата производственной зрелости была распределена в Сколковский уезд Московской губернии, и несколько десятков лет руководила процессами оживления под контролем владельца компании Тараса Лоретти.
Было много неудач; только в последнее время, когда клиентов осталось лишь несколько, появился свет в конце туннеля. Сначала удалось спасти часть мозга бородача-целителя и (не пропадать же добру!) трансплантировать его в череп успешно оживленного кота. Потом – разморозка бабки, следом – основоположника фирмы и двух клиентов, пострадавших в катастрофе. Одному поменяли конечности на искусственные и срастили его с экзоскелетом, другому внедрили свиные органы.
Кристи, хоть и была трансгеном, сознавала, что далека от совершенства. Увы, но подавить остатки инстинктов и эмоций не получалось, как ни старалась. Любила прогулки по окрестным лесам с подкармливанием мелкой живности; размышляла о смысле жизни и том, кто ее сотворил; слушала музыку, написанную в прошлом людьми, а не нынешними гениально-компьютерными мозгами; читала старинные книги и стихи; сочиняла собственные вирши. Еще ее тянуло петь – просто так, для себя; да порой накатывала вдруг непонятная тоска, и лились из глаз непрошенные неостановимые слезы. Хотелось чего-то неизведанного – примерно такого, о чем писалось в тех книгах, и что было изображено на музейных картинах…
Чего?
Любви, что ли?
Любовь, музыка, стихи, слезы. Кристи понимала, что это – нелогично, что жизнь прекрасна и удивительна, но ничего не могла с собой поделать. А может, я – недоносок, думала она, и пыталась найти ответы даже в религиозной литературе. В Библии, например.
Наступил март – любимое время, когда начинала шелестеть листва на березах, а на полянах среди высокой травы и папоротников тут и там поднимались великолепные тюльпаны, розы, орхидеи и прочие разноцветные красавцы.
Сегодня, нарушив режим, она встала перед рассветом, и в сопровождении робота Уильяма отправилась на прогулку. Полюбоваться природой, покормить птиц-животных, полежать на травке, глядя вверх на небо, подумать о Вечном, помечтать о …
О чем?
Да о принце на белом коне!
Как там писал Шекспир в сонетах: «А сердце глазу в свой урочный час мечты любовной уступает долю. Так в помыслах моих иль во плоти, ты предо мной в мгновение любое…». Или – Хайам: «С той, чей стан – кипарис, а уста – словно лал, в сад любви удались и наполни бокал, пока рок неминуемый, волк ненасытный, эту плоть, как рубашку, с тебя не сорвал!»
Она лежала на траве в окружении густых малиновых кустов, и чувствовала себя одновременно счастливой и очень несчастной. С одной стороны, вокруг такая благодать, лепота! С другой – кроме металлического Уильяма, присевшего рядом на шести конечностях (в двух других он держал сумко-пакеты с пищей для птиц и зверушек), никто не разделяет ее одиночество. Нет ни Дон-Кихота с букетом ромашек, ни даже толстяка Санчо-Пансы, чтобы наполнить бокал и сорвать рубашку!
Было тихо, так как птицы еще не начинали утреннего концерта, и в голове Кристи стали складываться робкие поэтические строчки: «Мой миленок программист, чист душой, как в марте лист…»
***
– По кругу ходим, реально! – раздался из-за кустов недовольный голос, который затем усилился, словно кто-то подошел ближе. – Этот пень я уже видел. Устал, отдохнуть надо, чуваки. И жрать хочу!
– Согласен, – поддержал следом дребезжащий тенорок. – Мы, уважаемый господин Быкин, в отличие от вас еще не стали роботами, силы имеем слабые, человеческие.
– Я не робот, а киборг! – огрызнулся металлический бас. – Всего-то бродим пару часов.
– Не пару, – встрял бабий голос, – я засекала. Вышли в два после полуночи, а теперь седьмой час, истинный Бог! Раньше мы так на Шаболовке задерживались, ну и потом – в Останкино передачи, бывало, готовили. Мне, конечно, все равно – энергия молодости, сами понимаете. Но Александра Николаевича надо пожалеть, ему силы нужны для выступлений.
Голоса на несколько мгновений стихли, и до Кристи донеслись из-за кустов звуки, которые сопровождают людскую компанию при ее обустройстве на привал.
Кто бы это мог быть?
Она взглянула на Уильяма, но робот был невозмутим. Это означало, что он не обнаружил сенсорами ничего необычного. Но голоса то – незнакомые. Хотя, погодите… Она чуть напрягла память, подключила к ней переносной Усилитель Интеллекта, и тот, проанализировав звуковые модуляции незнакомцев, немедленно дал ответ: это – размороженцы.
Откуда они здесь, если должны отдыхать в своем спальном корпусе?
Между тем послышался визгливый голос:
– Я Чуню твоего всегда любил, а он свалил! Как это называется? Сманил на побег, и кинул, как лохов! Проститутка подзаборная! Где он теперь?
– А я почем знаю? – громыхнуло басом в ответ. – Он не докладывает, сам по себе гуляет.
– Хитрый больно ваш котяра, Федор, – пробормотал тенорок, исходящий от явно занятого чем-то еще рта. – Вкусно научились готовить, да. Он, господин Быкин, больно себе на уме! Если ему вставили мозги целителя, так я не удивляюсь. Бородатый еще тогда, на передаче у Мыла показал себя: все виды рака, говорит, лечу. А от самого бормотухой за версту прет!
– А мне он понравился, – не согласился женский голос. – Очень интересный мужчина, хоть и не брит!
– Ну, можете думать, что хотите, – пробормотал тенорок, – а я пойду за кустики. Пузырь прижал, уж извините!
Кусты раздвинулись, и перед Кристи возник в рассветном тумане кряжистый господин, задирающий перед собой белый служебный балахон…
***
Вначале страшно перепуганный Скабеев выскочил обратно из малинника к своим, и дрожащим голосом объявил:
– Застукали нас! Баба с роботом! Что будем делать?
Затем в кустах проложил дорожку металлический паук, и следом вышла Кристи. Потом случилась немая сцена, а дальше все покатилось по неожиданному сценарию.
– Вы откуда тут? – мирно поинтересовалась у беглецов Кристи. – Как и я, погулять решили?
– Погулять, – подхватил немедленно Быкин. – Дай, думаем, посмотрим, что вокруг делается. Погодка-то какая, а?
Чернов пугливо смотрел на незнакомку в желтой «рясе». Лысая, а красивая, неожиданно подумал он. Сколько же ей лет?
– Да, природа проснулась, – продолжила Кристи. – Но почему переоделись? Белая прозодежда – ученым, недоноскам положена оранжевая.
– А желтая – кому? – недовольно перебил Быкин. – Я вот – киборг, а обрядили, как этих. Непорядок!
– Желтая – чиновникам, – улыбнулась Кристи. – Но это – для общего блага, чтоб Система могла знать, где находимся. А вы переоделись, и она может зависнуть. Непорядок, такого никогда не было. Почему нас не предупредили? Извините, я бы с вами погуляла, да не получается, руководство пока еще не приняло решения по вам.
– Знаем, как «не приняло», – желчно усмехнулся Скабеев. – Всех кастрировать, и мозги электронные вставить! Мою фирму умыкнули, Федору ходули металлические приделали, так он теперь прет без остановки, пока другие задыхаются. Киборг называется.
– А мне доктора обещали мужа найти, – призналась Норкина. – Вы кто такая будете?
– Технический директор Ева Анатольевна Кристи. Каждое утро гуляю перед работой, любуюсь природой.
Сказав это, она посмотрела на Чернова, и того будто обожгло. Вот оно, подумал он. Нежданно-негаданно! Искал у себя в прошлом, а нашел здесь!
Верхушки деревьев уже освещали первые лучи восходящего солнца, от земли поднимался легкий пар, сверху и сбоку начинали звучать первые птичьи трели, на цветах и траве подсыхали капельки росы…
Чем она привлекла его внимание, певец и сам не понял.
Вроде, обычная лысая голова, небольшой рост, темные глаза с какой-то затаенной грустинкой. Может, голос? Мягкий и понимающий…
Черт его знает!
– А вы, что же, природу любите? – неожиданно для себя спросил Чернов.
– Очень. Вот, Уильяма с собой беру, чтобы птичек покормить. Иногда зайчики и белочки выходят, – бесхитростно и просто ответила Кристи. – А вы – певец Чернов?
– Да, – с неожиданным смущением пробормотал Александр Борисович.
И покраснел.
Господи, впервые за многие годы!
Почему? Может, из-за нынешнего гнусного фальцета? Ну, какой он теперь певец? Просто хряк недорезанный! Или – другая причина?
– А мы заблудились, – пожаловалась словоохотливая Норкина. – Который час ходим, и все, кажется, по кругу!
– Кот наплел в три короба и – свинтил! – подбавил Скабеев. – Куда теперь двигать?
Странно, но устав блуждать, они уже готовы были вернуться в свое уютное пятиэтажное жилье. Там вкусно кормят, есть мягкие кровати, биллиард и нарды.
– Давайте пойдем назад, а потом я попробую договориться с господином Лоретти, – предложила Кристи. – Он человек добрый, и думаю, не будет возражать, если мы вместе будем гулять. Мне очень хотелось бы, чтоб господин Чернов спел. Я ведь люблю старую музыку, и даже лично настояла на «Богине» для его пробуждения.
Чернов ощутил себя на верху блаженства. Вот оно, признание! Два столетия пролетело, а его помнят. Как Баха или Вивальди, однако!
Ах, до чего хороша!
По дороге назад сделали небольшую остановку, поскольку надо было покормить птиц. При этом на связь с Кристи вышел Лоретти и объявил, что Совет Безопасности ООЛ желает организовать встречу с размороженцами для обсуждения их дальнейшей судьбы.
***
Чернов изменился. Куда делись прежний цинизм и самонадеянность, склонность к шутовским выходкам и легкомысленность? Теперь не только следил за словами, но и вообще старался, как это ни смешно, не врать.
А почему?
Любовь, первая и настоящая.
Раньше все его интрижки и свадьбы-женитьбы были лишь попыткой убежать от себя. Но от себя не убежишь. И главное – куда? К этим соскам – в качестве кошелька? Вот они и сосали его, предлагая взамен пустоту, сдобренную искусственными выпуклостями да фальшивыми восторгами.
А вот Ева…
Была в ней неподдельная искренность, так редко присутствовавшая в той жизни, была способность неподдельно радоваться или огорчаться, был неподдельный интерес к музыке и его – именно его! – творчеству, и было еще особое отношение к нему самому. А еще она просто была умна, и это совершенно очаровывало певца. С какими дурами раньше приходилось иметь дело, удивлялся он, ведь двух слов связать не могли, только и слышал от них: «как бы», «реально», «не тупи», «на самом деле»!
Он жил в той же пятиэтажке на территории фирмы, и каждый день встречал с Кристи. Вместо предложенного наставника-уишника попросил Совбез ООЛ в виде исключения учиться новой жизни у нее.
Вот она и учила, попутно высказывая свое мнение о нынешнем состоянии цивилизации.
Что же Ева думала?
А вот что.
Нормальную человеческую культуру поглотил океан информации. Генные эксперименты, развитие искусственного интеллекта и роботизация привели к безграничному довольству и поколению узких специалистов-невежд. Но чувства остались даже у них – иначе бы они не были людьми.
– А я-то думал, что удалось вывести совершенного человека, – поражался Чернов.
– Совершенных людей не может быть в принципе, – отвечала Ева. – Еще Экклисиаст говорил, что нет человека праведного, который бы делал только добро и не грешил.
При этом так смотрела на Чернова, что у него екало сердце.
Черт возьми, все понимает!
Да ведь всегда искал такую! И всегда хотелось просто петь, а приходилось зарабатывать. Удивительно: для осознания простой этой истины потребовалось попасть в будущее.
Впереди – новая жизнь. Он – не электронная машина для печатания денег, а человек – хоть и не совершенный, а с многочисленными недостатками. Впрочем, теперь, когда наука решила проблемы физиологии, можно улучшаться. Главное – есть, к чему стремиться, есть, для кого петь, пусть даже и – одной-единственной. И еще, надо помочь этим – нынешним избежать многих наших прежних ошибок: хотя бы не допустить опять на телеэкраны передачи типа «Сливной ямы» и прочую пошлятину!