Вакцина

 

‒ После пятой волны вирусов, под воздействием лекарственных препаратов и радиационного вмешательства, сформировалась вирусная мутация, получившая название С60. Она поражает не отдельные органы, а всю систему в целом ‒ как только та достигает первой планки старения. В 2060 году все население, чей возраст превышал 60 лет, завершило свое существование…

‒ Тира, как всегда. Тянет-потянет, ‒ выдавил мне в ухо Вяст, притащившийся в кои-то веки на очку. ‒ Старики сдохли, коротко и ясно. В докладе ясность – это главное.

Я вздохнул и сделал вид, что не слушаю. Точнее, слушаю Тиру, которая деликатно закончила тему про пожилое население прошлого и перешла к настоящему.

‒ Благодаря глобальным системам очистки мы защищены от вирусов и бактерий ‒ но при этом сам воздух современного мира, а точнее, содержащийся в нем в высокой концентрации С60, летален для стареющих организмов. Мы не стареем, мы скоропостижно умираем, едва вступив в пору поздней зрелости.

Вяст фыркнул мне в спину, и я прямо увидел, как он закатил глаза.

‒ … сегодня существует витаминная и лекарственная поддержка организма. Это способствует работе тела в режиме максимальной эффективности. Также, проводятся операции по замене органов в раннем возрасте и генетической коррекции. Люди живут, максимально используя ресурсы организма, до первого перехода его в режим старения. Но ученые надеются в скором времени преодолеть этот последний рубеж.

‒ И тогда мы будем жить вечно. ‒ мрачно закончил Вяст.

Я выставил высший балл Тире за доклад, и глянул в окно. Там светило майское солнце и в его лучах плыл теплый, кристально чистый весенний воздух. Живительный для нас и смертельный для кого-то еще.

Как только погасли экраны в аудитории, я схватил сумку и быстро направился к выходу. Хотелось домой. Доклад, что ли, на меня так подействовал.

 

Я открыл дверь своей квартиры и долго топтался на пороге, прежде чем крикнуть в тишину квартиры.

‒ Приве-ет.

Хаусер тут же включил дневной сервис: свет, разогрев обеда, отопление, проверка воздуха на наличие пыли и вирусов. Все, что нужно для нормального существования. Такие системы стояли в каждой квартире, потому что почти все взрослое население работало на очистительных или в Научном блоке. Во всяком случае, в нашем городе. Сейчас уже даже трехлетние дети спокойно обходятся без присмотра – интеллект позволяет. Я перешел под опеку Хаусера в пять лет, до этого меня воспитывал…

В дальней комнате скрипнул пол, и послышался хриплый кашель. Я бросил сумку на пол, прошел по коридору, включил усиленную фильтрацию, проверил кислород по датчику на стене, и только после этого открыл дверь.

‒ Дед, ‒ тихо позвал я. ‒ Ты в порядке?

…………………………………………………………………………………………….

Он сидел у окна, затемненного с внешней стороны. Услышал меня, обернулся ‒ слезящиеся голубые глаза смотрели невесело.

‒ А то. Никто не заходил и не звонил.

Это был наш ритуал. Сколько себя помню, я приходил в комнату к деду, включал фильтр, проверяя датчик на стене, чтобы не дай бог, не втянуло воздух нового мира. Он докладывал, что никто не звонил и не заходил. Хотя мы с ним знаем, что и звонить, и заходить некому.

Мама сейчас на станции – доводит до ума новые объекты. Ее уже почти год не было дома. Отца я почти не помнил, мне было три, когда его не стало. Это он оснастил фильтрами комнату ‒ еще давным-давно, хотел спасти деда. Таскал с работы составляющие, придумывал системы обхода. Спас. Благодаря фильтрам дед прожил лишних 30 лет, хотя в последнее время прятать его становится все сложнее.

‒ Что это у тебя?

Я так задумался, что не сразу сообразил, про что дед спрашивает. В руках у меня блестел диск библиотечной заявки – достал ее, когда вошел в квартиру, да так и забыл отсканировать.

‒ Заявка. Взял проект про Плещеево озеро. ‒ дед удивленно посмотрел на меня. ‒ Они разрешают. Ну, только для доклада и всего на пару недель Я взял тему старых сказаний и трансформации языка.

С развитием технологий и для ускорения процесса обучения, все, что не являлось частью научного прогресса, запрещалось к использованию. То есть, нельзя было читать художественную литературу, тем более сказки или старые легенды. Мозг настраивали на четкое изучение необходимых предметов – и к концу школы многие уже были профессионалами в своих областях. Но для докладов и научных работ иногда давали старые файлы из библиотеки.

‒ Да зачем они. Я тебе все легенды и так расскажу. ‒ дед возмущенно насупился, и его густые брови сползли к носу. ‒ Я ж оттуда, деревня наша недалеко от озера. Меня, помнится, мать возила к Синь-камню, просила здоровья да силушки богатырской.

Он вдруг скрипуче засмеялся и посмотрел на меня. Я привычно обрадовался возможности послушать сказки.

Среди моих знакомых никто не помнил родственников дальше первого поколения. Да и их все начинали потихоньку забывать. По новому правилу, родителям разрешалось работать только на предприятиях, которые находились вне жилых районов. А это несколько дней пути. Так что, мы росли сами, с помощью Хаусеров и службы контроля, которая отправляла проверку каждый месяц. Ну и круглосуточный видеорежим до среднего совершеннолетия. То есть, до 10 лет.

Из всех на моем потоке только Тира жила с мамой. После несчастного случая в Научном блоке Тирину маму парализовало ниже пояса – не помогли ни замена позвонков, ни нейронная проводка. Так что, её оставили дома. Временно, но за это время мы уже закончили школу.

А я всегда был с дедом. Всю мою жизнь. Поэтому, наверное, мне тяжело слушать доклады про тех, чей возраст превышает. И еще я часто думаю про маму, ведь ей уже 56. А я вижу ее раз в год. Еще четыре раза увижу и все.

‒ ….и потопили Синь-камень, а он по дну снова но свое место вернулся, ‒ дед что-то рассказывал, я не сразу вник. ‒ Да, а ночью светится он, камень Плещеевский. Ох, может, съездим, поглядим?

Я выплыл из своих мыслей окончательно.

‒ Куда съездим?

‒ Да на Плещеево озеро, ‒ дед смотрел на меня с надеждой. ‒ Можно кислород с собой взять, его хватит ‒ туда часов 8 езды.

‒ На озеро? – напрягся я. ‒ Слушай, п-пожалуй, нет. Если проверят или на курсе…

‒ Ванюш, ‒ дед вдруг заморгал, подошел ко мне и сжал своими длинными пальцами мою руку. ‒ Ну сколько можно меня прятать? Год, два? Ты привык, ясное дело. Но…я…я ж не вечный, понимаешь. Случись что, как ты объяснишь?

Я понимал, конечно, понимал. И думал про это часто. Но да, привык, что дед всегда рядом, и еще в нашей семье все долгожители. Так папа говорил. Значит, еще есть время.

‒ Мне 92 будет в этом месяце, Вань.

 

Вообще, я не Ваня, а Юван. Я родился уже после закона о переформатировании имен. Новый список был составлен на основании старого, но с небольшими изменениями. Был Иван ‒ стал Юван, была Ирина ‒ теперь Тирина. Вяст тоже обратное от Свята. Интересно – особенно, когда дед рассказывает, какие имена были изначально. Просто игра для языка.

Только когда волнуется, дед все равно зовет меня по-старому.

‒ Я не знаю! ‒ честно отозвался я. ‒ Ни как добираться, ни как все организовать.

‒ Не знаешь сам, найди тех, кто знает, ‒ тихо убеждал он. ‒ У тебя ж активная работа скоро, собери команду.

‒ Мы не работаем в коман… ‒ начал я и не договорил. Вообще-то никто не запрещал работать в группе, просто у нас не было проектов, где требовались бы сразу несколько специалистов. Но ведь я могу придумать. Месяц активной работы – его должно хватить на то, чтобы подготовиться и отвезти деда незаметно. Если взять вездеход…

Я помотал головой ‒ придет же в голову такое! Мне нельзя никуда ехать и тем более везти деда. Нас сразу поймают. И вообще, я не знаю, где брать кислород, нужен водитель. А если дед умрет по дороге?

В панике я посмотрел на него – дед как-то сник, но мелко понимающе кивал. Потом отвернулся и прошаркал к окну, где привычно опустился на свой стул.

Он сидел на нем и смотрел на единственную фотографию, которая была в комнате ‒ стояла в рамочке на подоконнике. На ней отец ‒ сильный и веселый ‒ подбрасывал меня вверх, высоко-высоко. А я захлебывался смехом и смотрел на него во все глаза. Эту фотографию сняла мама за пару месяцев до его гибели. А потом отдала деду и уехала, оставив нас с ним вдвоем.

‒ Хорошо, ‒ глухо произнес я. ‒ Поговорю завтра с ребятами.

Выходя из комнаты, я обернулся – дед все так и сидел отвернувшись, но в отражении стекла я увидел, что он улыбается.

…………………………………………………………………..

‒ Лётр, поговорить нужно. Ты какую тему взял?

‒ Ориентирование ‒ вот изучаю карты Зеленого.

Зеленый – самый крупный наш экопарк, недалеко от городской границы. Вообще я знал, что он взял ориентирование, потому и спросил. Лётр мне нужен.

‒ Я взял древние сказания о Плеещеевом. И вот думаю, может, сгонять туда, в заповедник на границе с дикими лесами. Можно поизучать. Говорят, в тех местах мох есть и ягоды разные.

Лётр все мечтает по замшелому дереву определить стороны света. Смешно. Но мне на руку.

‒ Мох? – тут же заинтересовался он и подсел ко мне. Глаза горят. Он такой нормальный парень. Немного слабоват в физическом плане, но ему будут белок подкачивать в следующем году и хрящи укреплять, так что, думаю, выправится. А то вечно он, то споткнулся, то ящик с оборудованием поднять не может. Хорошо, у меня дед есть, я терпеливый, а остальные вообще с Лётром не общаются ‒ он не успевает.

‒ Ага, мох. И земляника с клюквой, ‒ брякнул зачем-то я.

‒ Они в разное время зреют, ‒ поправил Лётр. ‒ А мох ‒ это здорово.

‒ Нам только Походник нужен, сможешь выпросить?

Лётр, хоть и слабый, первым получил в нашей группе права. Без Походника в заповедной зоне делать нечего, мы там ноги переломаем.

‒ Смогу, конечно. А кто еще едет?

Я задумался над тем, кто мне нужен.

К концу дня я собрал троих: Лётр отвечал за ориентирование и вездеход, Тира за медицинскую помощь, а Нил ухватился за идею жизнеобеспечения в условиях дикой экосистемы. Он мог построить жилище, приготовить еду и разжечь костер почти из ничего. Хорошая группа, надежная.

‒ Мне не дают Походник на такое большое расстояние, ‒ сообщил Лётр, вернувшись из автомобильного корпуса. ‒ Сказали, что в такие зоны можно только после подкачки белка.

Мы вздохнули, переглянулись и посмотрели на Тиру. Она долго молчала, но потом только пожала плечами.

‒ Круто-круто! Я давно хотел убраться куда-нибудь подальше, правда тему удачную не подобрал, ‒ ответил Вяст, когда я предложил ему вступить в нашу группу. И тут же не сдержался: ‒ А Тиру мама отпускает? Что, одну? Ну надо же.

Тира покачала головой и отвернулась.

‒ Заканчивай, ‒ оборвал его я. ‒ И тему выбери подходящую. Тебе проект защищать.

‒ Не вопрос. Что там у нас, информационные технологии в условиях экосистем.

Походник ему дали сразу.

Походник – это небольшой закрытый вагон на больших колесах. Он очень вместительный со множеством отсеков, полок и ящиков. Я сразу забил себе переднюю правую половину и стал стаскивать туда все, что понадобится деду в дороге. Тонкий матрас, одеяло, лекарства, одежда. Баллон с кислородом ‒ правда, пришлось его самому снабжать фильтром. Хорошо, отец оставил записи, как это делается. Теперь нужно было придумать, как доставить в Походник деда.

 

‒ Слушай, а чего мы в такую рань выехали? ‒ зевая, спросил Вяст, когда я встретил его около дома. Три дня мы потратили на общие сборы, заказ оборудования и необходимую оснастку. В первый же день Активной работы мы выезжали к Плещееву озеру. Я придумал-таки, как провести деда, но для этого мне нужен был один Вяст, желательно в состоянии начальной эффективности. Я давно заметил, что утро – не его период дня. Он рассеян, дезориентирован, и внимательность не больше 30%. Так что, начало похода назначили на 5 утра. Сначала Вяст приезжал ко мне, а потом попутно мы подбирали всех остальных и выезжали на шоссе.

‒ Хочешь, поднимись, энергетика выпей, ‒ предложил я ему. ‒ У меня есть нейтральный, тонизирующий.

Вяст с готовностью вылез из кабины и направился к моему сектору. Вход в квартиру был на первом этаже, кухня располагалась справа. Как только он зашел, я прикрыл за ним дверь и быстро пробежал в конец коридора.

‒ Ты точно сможешь задержать дыхание? Минута, не меньше, ‒ испуганно спросил я деда. Тот стоял, одетый в мой спортивный костюм и длинный непромокаемый плащ с капюшоном.

‒ Не дергайся, все я смогу. ‒ дед подвинул меня и, надев капюшон, бодро заковылял к выходу. Он чуть задержался на пороге, глубоко вдохнул и задержав дыхание, открыл дверь. Я проскользнул вперед и повел его по темному коридору. Быстрее, быстрее. Вяст гремел чашками, пыхтел и хлюпал.

Дед уже вышел на улицу. Обойдя Походник, он дернул ручку двери. Закрыто. Ох, мы же вчера все погрузили и закрыли вагон.

‒ Через кабину! ‒ хрипло крикнул я. Дед понимающе кивнул и поспешил в сторону кабины. По его лицу я понял, что времени у нас секунды. Я подсадил его снизу, протолкнул через кабину внутрь и засунул в правый отсек. Кислородная маска лежала на баллоне – быстро сунул ее деду в руки и повернул ручку регулятора. Из маски дунуло струей кислорода. Дед вцепился в нее, вдохнул и повалился на матрас, который я удобно приткнул в углу.

‒ Эй, Юван, ты там чего? ‒ услышал я голос Вяста.

‒ Проверяю, все нормально, ‒ я быстро выбрался из отсека и сунул голову в кабину. ‒ Можем ехать.

Вяст выглядел уже бодрее и только кивнул.

‒ В путь, ‒ сказал он и завел Походник.

 

Тиру, Нила и Лётра мы подобрали по дороге. Все были веселыми и воодушевленными. Тира украдкой махнула рукой в окно, когда мы отправлялись. Вяст заметил:

‒ Только не реви. Это сбивает общий КПД.

Тира хотела что-то сказать, но потом сдержалась. Глупая шутка. Все знают, что энергетики и добавки, которые давно стали частью нашей диеты, позволяют контролировать гормоны и держать настроение под контролем. Мы с пяти лет не плачем.

Мы ехали уже пять часов без остановок. Я сидел в углу на заднем ряду и разглядывал свою группу. Лётр, тряся головой, чтобы убрать с глаз челку, изучал карту и заносил данные в дневник наблюдений. Он был худой с длинноватым носом и тонкими пальцами – ему бы с пробирками работать или проводами. Почему он выбрал ориентирование, мне до сих пор непонятно. Другое дело, Нил – крепкий, лицо квадратное, глаза широко посажены, волосы короткие рыжеватые – сразу видно, что надежный. На курсе жизнеобеспечения все такие: они могут таскать здоровенные строительные кубы, давить на рычаг, сидеть под водой несколько минут. У Нила, я знаю, двойное укрепление позвоночника и на 20% увеличена мышечная масса. По сравнению со мной или даже Вястом, он смотрится здоровяком. Хотя Вяст, он от природы такой – высокий, жилистый, ни одной коррекции не прошел. Наверное, если бы ему 20% массы добавить, он тоже был бы огромным. Но Вяст не будет, он сам отказался от всех добавок. Кроме энергетика, но от него и не откажешься.

‒ Минут через 20 будем у озера, ‒ вдруг сообщил Лётр. Я глянул в окно. Деревьев стало больше – они торчали вдоль шоссе, а за ними виднелись поля. Я сначала не понял, почему поля кажутся такими мрачными, а потом сообразил, что небо потемнело.

‒ Дождь будет, ‒ тихо сказала Тира, когда вдали показалась темная полоска лесов – дикая зона.

‒ Впереди уже льет, ‒ Вяст произнес это испуганно, а потом крикнул: ‒ Держитесь!

Походник въехал в дождь весь и сразу ‒ словно погрузился в мутную воду. Дорога пропала. Даже на камере переднего видения шоссе можно было различить только метра на два вперед.

Вяст к такому не привык. Мало того, что видимость нулевая, так и поверхность вдруг потеряла привычную гладкость. Походник затрясло, потом повело в сторону. Вяст крутил руль, включал и выключал автопилот, но машина уже не слушалась и мчалась куда-то сама.

Нас всех тряхнуло, словно машина подпрыгнули на кочке, еще раз, а потом завалило влево. Походник медленно, со скрипом упал на бок, потом перевернулся на крышу. После этого мне в голову прилетела незакрепленная бутылка с водой, и стало темно.

‒ Юван, Юван, ‒ кто-то тряс меня за руку.

‒ Мы еще катимся, да? ‒ промямлил я в ответ и вжался спиной во что-то мягкое.

‒ Прикатились уже, ‒ мрачно буркнул Вяст. Я открыл глаза.

‒ У тебя кровь и на лбу порез, ты обо что ударился? ‒ Тира стояла надо мной со своей аптечкой и пристально разглядывала лоб. Я медленно приподнялся. Дождь лил в среднюю силу, постепенно смывая с лица грязь и кровь. Вроде бы ничего не сломано, но голова болела дико. И дышать было тяжеловато. Дышать…

‒ Дед! Дед! ‒ я резво вскочил и бросился к машине. Пришлось пробежать шагов десять, прежде чем я увидел наш покореженный вездеход. Около него сидел Лётр. Нил что-то проверял по чекеру. Увидев меня, он крикнул:

‒ Юван, ты как? Представляешь, здесь другой воздух, неочищенный. Чекер уже насчитал 15 вирусов и неизвестные бактерии.

Я отмахнулся от него, вцепился в мокрую ручку двери и рванул ее на себя. Нижняя половина приоткрылась – верхняя, видимо, была зажата продавленной стенкой.

‒ Ну как же так, как же так! ‒ без остановки повторял я, пролезая в открывшийся проем. Услышал за спиной дыхание ‒ Тира полезла следом. Но мне было все равно, я быстро прополз метр, отделявший меня от входа в отсек.

‒ Дед…

Он стоял, привалившись к стене и вдыхал воздух, широко раскрыв рот.

‒ Не бойся, ‒ он увидел мое испуганное лицо. ‒ Баллон показал изменение воздуха. Здесь аномальная зона ‒ видимо, так и не исправили.

Я услышал за спиной восклицание. Тира торчала в дверном проеме и смотрела на деда огромными глазами.

Мне пришлось выбить дверь, чтобы все мы могли выбраться наружу. Вяст, Нил и Лётр уже собрались около Походника. Они разом охнули.

‒ Эт-то кто? ‒ спросил Лётр, таращась на деда.

Минут десять я сбивчиво объяснял, кто это, и что произошло. Все хмурились и качали головами, но мне в помощь снова пискнул чекер.

‒ Дай посмотреть, ‒ Тира взяла из рук Нила наш девайс-контроллер. ‒ 17 вирусов, ничего себе! Пока, конечно, справимся препаратами, если что. Дней на пять должно хватить.

‒ На 5 дней чего? – не понял Вяст. ‒ Надо вызывать помощь и валить отсюда. У нас Походник сломался, куда мы теперь?

‒ Здесь не ловит сеть, я уже проверила. Видимо, какая-то аномалия около озера.

Мы с дедом переглянулись.

‒ Какого озера? ‒ снова переспросил Вяст. Он все никак не мог встроиться в разговор. Тира даже не стала ему отвечать, просто взяла за руку и потянула за собой. Около подернутых светлой зеленью кустов она остановилась и отодвинула ветку:

‒ Вот, озеро. Нам просто нужно вылезти из ложбины, а потом спуститься вниз.

Мы все подошли и держа колкие ветки, стали рассматривать синюю гладь озера, блестевшего внизу. Дед шумно дышал за спиной и все стучал пальцем мне по плечу:

‒ Видишь, видишь, Плещеево, все, как я тебе рассказывал, ‒ счастливо бормотал он.

‒ Я туда не пойду, ‒ вдруг подал голос Вяст. Он повернулся и побрел к Походнику, чвыкая ногами в грязи. ‒ Не может быть, чтобы не было сети. Я лучше останусь и дождусь, нас же должны будут забрать, или хотя бы проверить, как мы, где мы.

‒ У нас пропуск на неделю. ‒ сказал я. ‒ После этого нужно сообщить свое местоположение и обстановку. Ты же не будешь здесь неделю сидеть?

‒ А что, посижу, ‒ буркнул он ‒ Или вообще, назад пойду. Наверняка, здесь недалеко идти до шоссе.

‒ Часа три, не меньше. ‒ проверив что-то на своем ладоннике, сообщил Лётр. – А в таком дожде сложно дорогу найти будет.

‒ Ты струсил, что ли? ‒ вдруг спокойно спросила Тира. ‒ Сам же хотел приключений, достижений каких-то.

‒ Я не струсил, ‒ щеки у Вяста слегка покраснели. ‒ Я..

‒ Тогда вставай и помогай выгружать вещи, ‒ твердо сказала она. И глянув на небо, добавила: ‒ Нам нужно решить, что делать. Скоро стемнеет и, похоже, дождь усилится.

‒ Можем пока спуститься к озеру, изучить, ‒ предложил Нил. Он все это время проверял что-то на своих приборах, стучал по стволам деревьев, вытащил и загрузил в непромокаемый рюкзак инструменты.

‒ Вы потом не подниметесь, ‒ вдруг подал голос дед. ‒ Здесь развезет все, и машину начнет затапливать, она ж в канаве лежит. Я знаю, где можно укрыться, но туда дойти надо. Часа полтора идти.

‒ Куда это? ‒ подозрительно спросил Вяст.

‒ В деревню. Я здесь у бабки рос, почти 90 лет назад.

Все шумно выдохнули. Лётр вытащил свои приборы и вежливо предложил:

‒ Вы говорите, куда идти, я маршрут начерчу.

‒ Это вряд ли, мы обходными пойдем, ‒ усмехнулся дед. Он с каждой минутой чувствовал себя все увереннее. ‒ Так что, прячь свою астролябию. А вы собирайте все, что необходимо. Неделю в деревне прожить можно.

Он оглядел нас и добавил мрачно:

‒ Даже таким как вы.

Все, отправились собираться вещи и набивать рюкзаки. Нил откуда-то выудил крепы и палки – соорудил небольшую тележку, куда мы поставили компьютер с энергоблоком и мед. оборудование.

Дождь вдруг тоже заторопился, выливая на насновые холодные потоки воды. Я вымок насквозь и теперь трясся мелкой дрожью, надеясь только, что от быстрой ходьбы согреюсь. Но все равно успел восхищенно отметить и озеро, и легендарный камень, торчащий из воды.

Когда мы добрели до деревни, уже начало темнеть. Дед не учел ни нашу тележку, ни тяжелые рюкзаки, ни раскисшую прямо под ногами землю. Когда я понял, что больше идти не смогу, он вдруг остановился. Махнул толстой палкой, которую подобрал по пути и сказал:

‒ Мы на месте.

А потом повернулся и кивнул мне:

‒ Спасибо, Ванюш, не подвел. ‒ и в глазах у него были слезы. А может, дождь, я не понял, потому что рухнул на землю вместе с рюкзаком, поскользнувшись на старой листве.

 

‒ Это вообще что? ‒ мрачно выдавил Вяст, сидя рядом со мной. Мы все устроились под большим деревом ‒ решили отдохнуть перед последним броском. Дед не мог усидеть и уже брел по каменистой дороге в темноту, но шел он медленно, неторопливо.

Мы же смотрели на открывшееся перед нами…поселение? Жилое место? Для этого трудно было придумать название.

Если здесь раньше и стояла деревня, то 90 лет за ней явно не следили. По обеим сторонам дороги торчали черные бесформенные дома с провалившимися кровлями. Где-то они заросли так, что из густой травы виднелся только самый уголок треугольной крыши.

Дед вдруг вынырнул из темноты и поманил нас рукой.

‒ Дом наш стоит, ‒ крикнул он хрипло. ‒ Даже печь на месте.

Мы, кряхтя, побрели за ним по грязной расплывшейся дороге, таща за собой тележку. Деревня была небольшая ‒ всего по 10 домой с каждой стороны. Дедов дом был справа в самом центре, огороженный гнилым и кривым острым забором. Дверь давно вросла в окаймлявшие ее бревна, поэтому дед просто выломал пару досок сбоку и теперь стоял у этого лаза, ведущего неизвестно куда.

‒ Пролезайте, дверь в дом открыта. Пол проваливается, поэтому выбирайте, куда наступать, ‒ подсказывал он, помогая протаскивать рюкзаки и мешки. Мы поднялись по подозрительно мягким ступеням и осторожно зашли внутрь. Опустили рюкзаки у двери, втащили блоки и оборудование, и устало привалились к стене. Нил включил фонарь и в его свете замелькали пыльные и покрытые паутиной бревна, потемневший пол, ошметки чего-то на полу ‒ возможно, это была одежда, или книги.

Дед не сел рядом – он двинулся вперед по коридору, свернул налево и оттуда донесся его голос:

‒ Идите сюда, будем печь разжигать.

Конечно, это была не старинная печь, сложенная из кирпича и смазанная глиной. Такие печи перестали делать лет 200 назад. Но даже эта, смонтированная из блоков и жестяных труб показалась нам всем чем-то невиданным, чудом из… библиотечного фонда.

‒ Ух ты, я видел схемы, но мне не дали домой – всегда хотел попробовать собрать такую, ‒ отозвался Нил, чуть не по пояс забравшись в устье – дырку спереди печи.

‒ Ну что, теперь построишь? ‒ мрачно поддел Вяст, когда из устья Нил вылез с куском трубы.

‒ Не знаю, ‒ Нил потер переносицу и покрутил трубу в руке.

‒ А придется, ‒ хмыкнул дед. ‒ Ты ж кусок выходной трубы зачем-то оторвал, давай ставь на место.

Деда пока все боялись, так что Нил моргнул и снова полез в печь. Покряхтел там минут пять и вылез уже с пустыми руками.

‒ Можно зажигать, ‒ кивнул он. Дед сунул в печь несколько палок, которые валялись тут же на полу и оглянулся на меня. Я кинул ему спички. Он положил одну спичку на доски. Спичка зашипела, а потом вспыхнула красивым и сильным пламенем – отсроченная реакция, никакой допотопной серы.

Через час все вещи уже были разложены по углам. Нил соорудил кровати и расставил оборудование. Дед в это время откопал старую кастрюлю, набрал в нее воды из колодца, и поставил в печь греться. Мы распаковали еду, разлили чай и витаминные коктейли и уселись за стол. Было тепло, за окном в темноте колотил дождь, и невыносимо захотелось спать.

‒ Слушай, а это ведь твой отец погиб в научном блоке, когда испытывали новую антивирусную систему? ‒ спросил вдруг Нил. ‒ Давно хотел спросить, видел фотографии в научном отсеке.

‒ Да, ‒ сонно кивнул я. ‒ Он над ней работал 25 лет, хотел добиться того, чтобы вирус С60 можно было отфильтровать. У него почти сразу получилось сделать фильтр домашнего использования, он тестировал его на дедушке. А потом все зависло.

Я знал это из рассказов деда и еще из отцовских дневников, которые хранились у нас дома.

‒ Нигде не читал про фильтры домашнего использования, ‒ нахмурив брови, заметил Лётр. Он все пытался настроить ладонник, который трещал и показывал какую-то ерунду, но тут отвлекся и присоединился к разговору. ‒ Твой отец передавал их научному центру?

Я пожал плечами, потому что не знал. Но тут голос подал дед.

‒ Нет, ‒ ответил он сурово. ‒ Не передавал. И слава Богу.

Все мы уставились на него с недоверием.

‒ Хотите сказать, никто не хочет совершенствовать систему? ‒ с вызовом спросила Тира. Она как раз поступала на курс по исследованию вирусов ‒ и не она одна. Многие мечтали сделать воздух подходящим для всех, кристально чистым, свободным от вирусов и бактерий.

‒ Почему никто? Многие хотят, ‒ дед отвернулся и теперь ворошил угли палочкой. ‒ Леша вон так хотел, что почти смог.

Он сказал что-то еще, но в трубе загудело, и его слова услышал только я:

«Просто без стариков жизнь быстрее».

 

Проснулся я ранним утром, за окном только начинало светлеть. Все остальные лежали, закутавшись в одеяла – все, кроме деда. Его место пустовало. Плаща тоже не было, и ботинок. Я быстро набросил куртку, положил в карманы греющие панели и собрался уже выходить, как вдруг услышал шум за окном. Осторожно обойдя спящих, я вернулся и выглянул в окно.

Там стоял волк.

Огромный, буро-серый, с клочковатой мокрой шерстью, он смотрел в окно прямо на меня. И наверное, был готов прыгнуть.

Я заорал.

В нашем мире не было животных. Некоторые были, но они жили в заповедниках в четко ограниченных зонах, прикормленные, изученные и не опасные. Волчьи глаза, когда они встретились с моими, сверкали дико и зло. Я дернулся назад, от окна, но налетел спиной на Лётра и Нила – закутанные в одеяла, они стояли позади и расширенными глазами смотрели на волка за окном. А тот рыкнул на нас и исчез в кустах.

‒ Нереально, ‒ покачал головой Вяст, когда мы с криком стали рассказывать, что видели. Сам-то Вяст все проспал. И Тира тоже. ‒ Они же сеть дронов направляли до всех границ. Те должны были уловить движение. И проверки постоянные. Может, вам показалось?

‒ Не показалось. Видимо, аномальная зона сбила радары, ‒ уверенно ответил Нил. Он вдруг подскочил на месте: ‒ Предлагаю сходить в лес и посмотреть, есть там кто-то или нет.

‒ Ты чего? ‒ отшатнулся от него Вяст. ‒ Сначала нужно проверить территорию и только потом идти.

‒ А нам нечем проверять, ‒ легко отмахнулся Нил. ‒ Дронов-то мы с собой не захватили. Палки покрепче возьмем и все.

‒ Я согласна, ‒ подошла к нему Тира. ‒ Думаю, что такое упускать нельзя. Если здесь есть дикие животные, на этом можно несколько проектов сделать. Тем более, если взять у них анализы.

‒ А если они совсем дикие? ‒ не сдавался Вяст. ‒ Совсем, понимаешь? И укусят тебя. Это ж сколько заразы.

Тира даже не посмотрела на него.

‒ У нас с собой достаточно препаратов, чтобы подавить любой вирус. До приезда помощи дотянем.

Она повернулась к Нилу, который уже собрал рюкзак.

‒ Подожди меня, я аптечку возьму и плащ.

Лётр тоже встрепенулся, схватил все свои приборы, быстро затолкал в сумку и побежал за ними.

Я молча смотрел на них, соображая, что хотел сказать.

‒ Ребята, может, поедим сначала. Энергетики бы надо выпить, раз уж в лес собрались. И давайте деда подождем, он расскажет, куда идти.

Но они меня не слушали. Ушли. Вот прямо так, взяли и ушли, без подготовки, обсуждения. Всегда такие разумные и спокойные, ну кроме Лётра, ему-то обогащенный энергетик нужно пить каждое утро – выравнивать энергию и беспокойство.

Я сел на кровать и стал заваривать свою порцию. Дождусь деда, а там посмотрим. Вяст рядом мрачно разрывал пакет с протеиновым завтраком.

‒ Куда вот она! Не изучив, даже ведь не знает ничего про это место.

Он вдруг вскочил и заметался по комнате, потом быстро распаковал свой бокс и стал настраивать программу.

‒ Вот ведь, не ловит, совсем не ловит.

Вяст зажал бокс подмышкой и пошел к двери. Даже плащ не стал брать, хотя за окном моросило.

‒ Там холм в конце деревни, пойду посмотрю, может, добивает, ‒ кинул он мне и ушел. Я остался один. Поел, сложил вещи, посмотрел анализы почвы и воды, которые собрала Тира вчера. Решил дойти до колодца, взять анализ оттуда. Хоть дед и говорил, что вода здесь чистейшая, но лучше проверить самому. И добавить очистительные таблетки.

Я как раз вышел на крыльцо, когда услышал крик в лесу. Кричала Тира – так ужасно, что у меня неожиданно подкосились колени. Я бестолково заметался вокруг дома, не понимая, куда и как бежать, потом увидел примятую траву в дальнем углу участка. Тропинка вела к лесу. Значит, они не стали выходить на большую дорогу и заходить в лес с холма. Они протопали по траве к боковой кромке леса. Но ведь дед рассказывал, что там…

‒ Кто их в болото пустил! ‒ прогремел голос у меня за спиной. Я дернулся, повернул голову и нервно заморгал, глядя на деда. Тот держал в руках ржавое ведро и лопату, лицо у него было сердитое. Он отодвинул меня и решительно зашагал по тропинке из примятой травы.

 

 

Нил лежал у самого края болота с закрытыми глазами и лицо у него было белое. От болота шел пронзительно-чистый запах, у меня даже нос защипало. Рядом скрючился Лётр, почему-то без сапог, по пояс в грязи. Он всхлипывал и укрывал Нила Тириным плащом.

‒ Где девочка? ‒ спросил дед. Лётр посмотрел на нас и махнул рукой в сторону кустов.

Я не сразу ее заметил. Тира сидела, прижавшись спиной к дереву, словно хотела вдавиться в него всем телом. А перед ней, торча из травы, качалась огромная змея. Черная, с желтыми точками у головы.

‒ Это уж, ‒ радостно воскликнул я. Все из тех же дедовых рассказов я это помнил. ‒ Уж неядовитый.

Но тут змея повернула все свои головы в нашу сторону ‒ зубы в ее пасти были большими, и с них что-то капало. Может и не яд, но явно что-то не безобидное.

‒ А ну пошла, ‒ дед замахнулся лопатой, но не успел. Змея уже висела на Тириной ноге. Быстро сжав челюсти, она сделала глотательное движение, а потом быстро метнулась в траву.

Тира закричала. Она кричала и кричала, пока крик не перешел в хрип, а сама она не сползла на землю. Глаза закатились, лицо побледнело. Она выглядела точно также, как Нил – там, за кустами.

‒ Бери ее, понесешь, ‒ сказал дед. Неуклюже я приподнял Тиру и перекинул через плечо. На ноге у нее темнели две дырочки от укуса, а вокруг них расползались красные пятна.

Мы вернулись к болоту, где Лётр уже перестал трястись и всхлипывать. Он сидел около Нила и щупал ему шею.

‒ Вроде жив, ‒ начал он, но потом увидел Тиру и губы у него задрожали. ‒ Что, ее тоже укусили?

Я кивнул.

‒ Собирай вещи, я пока тележку прикачу ‒ мы его так не утащим. ‒ дед ушел, а Лётр принялся собирать вещи. Я стоял с Тирой на плече, не зная, что делать. Но тут дед появился снова, волоча за собой нашу тележку.

‒ Помоги его втащить, ‒ кивнула он Лётру, и тот стал послушно тянуть Нила за ногу. ‒ Господи, что ж за худосочный-то такой.

‒ Мне еще белок не подка… ‒ начал Лётр, а потом сжал зубы и одним рывком втащил Нила. ‒ Нормальный я.

Он вцепился в веревку и потянул телегу по траве. Так и дотянул до дома. Худосочный и босиком. Я с Тирой на плече шел следом.

Мы подошли к дому одновременно с Вястом – судя по его понурому виду, связи на холме не было. Увидев нас, он побледнел, остановился было, а потом бросился ко мне. Я думал, он помочь хочет, но он все заглядывал Тире в лицо, щупал пульс на руке, и очень мешал мне идти.

‒ Слушай, ты бы лучше помог, ‒ выдохнул я, потому что нести человека оказывается, тяжело. Он покорно кивнул и перехватил Тиру. Быстро поднялся по ступенькам, осторожно, чтобы не задеть углы и торчащие кое-где доски, повернулся боком и так дошел до комнаты. Остановился. Я ткнулся носом ему в спину.

‒ Ты чего встал, неси и клади на кровать, надо проверить чеке…‒ подгонял я, но выглянув из-за его плеча, охнул.

В доме кто-то побывал. Кто-то очень голодный. Сумки с припасами, стоявшие в центре у стола, пропали.

‒ Они все продукты унесли, ‒ изумленно проговорил Вяст. ‒ И энергетик.

‒ Потом разберемся, ‒ бросил я. ‒ Нужно анализы взять.

Вяст аккуратно положил Тиру, достал чекер из аптечки и кольнул ей палец. Кровь по тонкой трубке быстро поступила в колбу, в которой запузырились добавки и реагенты. Пока в чекере кипела работа, в проеме появились Лётр и дед, согнувшиеся под весом Нила. Они еле дотащили его до кровати и из последних сил уронили на матрас. После этого Лётр огляделся.

‒ А где еда? ‒ хлопая глазами, спросил он.

‒ Не знаю. Я дверь закрыл, когда выходил, ‒ буркнул я. ‒ Давай, рассказывай, что там с вами случилось?

Вяст поднял голову. Заинтересовался.

Но не успел Лётр ответить, как дед спросил:

‒ У вас капельницы есть? Им много воды нужно.

Вяст встал и достал капельницу с физраствором – по две штуки были у каждого из нас всегда при себе. Дед кивнул.

‒ Ставьте. И не выходите пока, я еду поищу.

‒ Змея и волк, ‒ пробормотал Лётр. Его вдруг начало трясти. Я налил ему воды и укутал в одеяло. Он был весь ледяной и ноги голые. Пока я искал носки, Лётр вдруг сбивчиво заговорил:

‒ Мы только дошли до болота, Нил повернулся, чтобы компас настроить на лесистую зону, а они и выскочили.

‒ Кто? ‒ спросил я.

‒ Волки ‒ Лётр шмыгнул носом. ‒ Два больших, закружили вокруг нас, пасти такие огромные, а потом один на меня прыгнул. Я побежал ‒ прямо в болото. Тогда волк Нила за плечо зубами прямо. Тира закричала, схватила палку с земли и начала размахивать. Они убежали, а она зачем-то за ними. Я выбираться стал, но ботинки в болоте сильно увязли, не вытащить. А потом Тира крикнула, что там змея. Их укусили разные, понимаете. Надо проверить на разное, наверное.

‒ Проверить сможем только на то, что в чекере забито. ‒ огрызнулся Вяст. Он злился. Я не брал курс по эмоциям в прошлом году, но Вяст злился так явно, что мне стало за него неловко.

В этот момент чекер щелкнул, закончив анализ. Мы все вместе одним прыжком оказались возле него и уставились на экран.

‒ Это что значит? ‒ после долгого молчания спросил Лётр. – Это значит, что… ?

‒ Да, она цепанула неизвестный нам вирус, с воспалением третьего уровня, поражающим всю систему целиком, ‒ упавшим голосом произнес Вяст. Он зло глянул в сторону Нила. ‒ Зачем вот потащил всех туда?

‒ Мы сами пошли, ‒ печально ответил Лётр, вставляя новую иглу в чекер и забирая кровь у Нила. Через пять минут мы получили результат – тот же вирус, то же воспаление.

‒ Это странно, ‒ сказал я. ‒ У них этот вирус здесь у всех живых существ, что ли?

Мы не успели обсудить, потому что в дом вошел дед, неся в руках большую коробку. В ней была еда. Конечно, не очень приглядная, но мелкая картошка и тоненькая морковь были почти как обычные.

………………………………………………………………………………….

Прошло два дня. Дед сводил нас с Лётром на болото, показал мох на деревьях, чем привел моего друга в бешеный восторг. Тот чвыкал рядом с дедом сапогами на два размера больше и расспрашивал про лес и тропы. Сапоги мы пока сняли с Нила – все равно он лежал пластом, хотя капельницы делали свое дело, и воспаление с каждым днем уходило.

Мы собрали первые грибы, ягод, правда, не нашли, но дед нашел травы и заварил нам успокаивающий чай. После двух дней без энергетиков настроение странно скакало, и мы были рады хоть как-то его исправить.

На третий день утром очнулся Нил, а ближе к вечеру пришла в себя Тира. Она открыла глаза, чтобы увидеть Нила, сидящего около ее кровати, осунувшегося и бледного.

‒ Ты как? ‒ спросила она.

‒ Я-то отлично. ‒ бодро откликнулся Нил, хотя я видел со спины, как трясутся у него колени. ‒ А ты храбрая, так волков прогнала.

Он взял ее руку в свои и сжал. Я стоял у окна и смотрел на них, и что-то почувствовалось такое, от чего защипало глаза. Но тут же прошло, потому что с другой стороны на них смотрел Вяст. У него, наоборот, глаза были сухие и странно сузились, и еще он кусал губы. А потом бросил на пол инструменты, с помощью которых пытался настроить свой бокс, и выскочил за дверь. Я вышел за ним, но увидел только спину, и ту вдалеке, у самого холма. Пока раздумывал, пойти за ним или нет, меня окликнул дед.

‒ Не надо, пусть один побудет. ‒ Дед чинил забор, прилаживая бревнышки вместо прогнивших досок.

‒ Он злится на что-то, не пойму? ‒ пожал я плечами. ‒ Странно даже, ведь Тира в себя пришла. Радоваться надо.

‒ Этому он рад, ‒ усмехнулся дед.

‒ А чего тогда? На Нила злится? ‒ вдруг сообразил я. ‒ Что подверг всех опасности?

‒ Злится, ‒ одобрительно кивнул дед. ‒ Но не из-за всех.

‒ Из-за Тиры? ‒ не поверил я. ‒ Ну это нет, он ее терпеть не может. Вечно подкалывает, то, что она с мамой живет. И без повода тоже.

‒ Классика жанра, ‒ непонятно сказал дед и больше не стал объяснять. Зря он, я Вяста лучше знаю.

Еще два дня пролетели почти незаметно, но напряжение росло. Нам всем стало трудно себя контролировать, а Вяст, как оказалось, был, как и Лётр, на обогащенной дозе энергетика. В общем, их трясло сильно, но по-разному: Лётр ударился в изучение окружающего мира, словно собирался здесь остаться, а Вяст стал мрачным, на всех огрызался и, как одержимый, искал возможности связаться с внешним миром.

Лётра укусила белка, но он ухитрился оправится за сутки.

‒ Потому что, я стал лесным человеком, ‒ гордо заявил нам Лётр, натягивая Ниловы сапоги. Нил сам их ему отдал, сказав, что у него есть запасные ботинки.

Я часто гулял по деревне один, это успокаивало. Вот и сегодня отправился знакомым маршрутом до холма. Шел, разглядывая старые дома и облака на небе.

Что-то зашуршало под ногами. Маленькая ящерка пробежала к краю дороги и остановилась, разглядывая меня. Я подошел поближе. У ящериц нет зубов, укусить она меня точно не сможет. Ящерка заползла в траву и зашелестела в сторону старого сарая. Сарай этот торчал посреди участка – темный, с заколоченными окнами и большими щелями внизу. Меня он обычно пугал. Решив, что со страхами надо бороться, я решительно направился к нему. Под бревнами снизу был широкий зазор, и я легко подлез под бревна. Но потом нога поскользнулась на чем-то, и я покатился вниз. Глубоко вниз – туда, где на дне мигал голубоватый свет.

 

‒ Вставай. Не ушибся? ‒ чей-то голос звучал глухо и мягко.

Я лежал, уткнувшись лицом в землю. Земля, словно живая, гудела и перешептывалась – мне слышались писк, гул, отдельные слова, обрывки разговоров. Они приближались и удалялись, пока вдруг разом не смолкли. И глухой голос уже настойчивее произнес:

‒ Вставай.

Я приподнял голову и огляделся. Вокруг было что-то вроде пещеры, вырытой, видимо, прямо под сараем. Вдоль стен тянулись толстые трубки, из которых торчали корни: много мелких корешков и несколько крупных. Они были разных цветов, разной толщины. Корешки уходили в землю, выныривали снова, пронизывали весь пол пещеры, теряясь только в голубом свечении. В самом центре пещеры светился голубой круг. А в центре круга лежал… человек?

‒ Не бойся, подойди.

Я послушно подошел. Человек не лежал, он наполовину врос в рыхлую землю, искрящуюся голубым сиянием. Его пронизывали корни – крупные и мелкие, на руках прямо из пор торчали их белые слепые концы. Волос не было, вместо них вокруг головы расползлась грибница. Подойдя чуть ближе, я заметил, что она заползла и в голову тоже. Часть мозга вывалилась наружу, смешавшись с грибницей и землей.

Я не закричал только потому, что боялся сойти с ума. Мне казалось, начни я орать, то уже не смогу остановиться. Без энергетика я не мог контролировать эмоции, совсем.

Лицо вросшего скривилось. Он пристально следил за мной одними глазами, словно фиксируя все мысли, и как только я подумал об энергетике, заметно изменился в лице.

‒ Отвыкай от этой гадости, учись контролировать себя сам, ‒ твердо сказал он и добавил: ‒ Я знаю, что выгляжу не лучшим образом, но другого варианта не было, Юван.

Он знает, как меня зовут. Может быть, это знакомый деда, и тот рассказал ему обо мне. Хотя выглядит он помоложе деда, лицо не такое морщинистое, а глаза такие же. Добрые.

‒ Не понимаю, ‒ прошептал я. ‒ Кто Вы?

Человек не ответил. Он все смотрел на меня и слегка улыбался.

‒ Я расскажу. Важно, чтобы ты знал, и вы все… чтобы не сопротивлялись.

‒ Чему? ‒ насторожился я.

‒ Кому. – он повел глазами в сторону, и я вдруг увидел, как со всех сторон ко мне ползут змеи. Те самые, черные, покрытые блестящей чешуёй.

Я поежился.

‒ Они не тронут, пока я не скажу, ‒ успокоил человек. И добавил: ‒ Но я скажу.

‒ Почему? Зачем Вам надо, чтобы они нас кусали? Мы не сделали ничего плохого, я дедушку довез и все.

‒ Знаю, ‒ голос у него подобрел. ‒ И поэтому тоже. Как твои друзья, пришли в себя? Никаких последствий?

Я удивился, но охотно ухватился за возможность сменить тему.

‒ Да, три дня пролежали с лихорадкой и воспалением, а потом, раз и все прошло. А Лётр вообще за день. Даже чекер ничего особенного не показал, ‒ Я болтал, сам потихоньку двигая змей в сторону выхода. Глаза обшаривали пещеру. Корни, кругом корни, а это что? Я узнал наш мешок с припасами и коробки энергетиков.

‒ Даже чекер не показал, ‒ задумчиво повторил вросший – Это хорошо. Значит, антитела не обнаружат. Но они там есть – это главное.

‒ Антитела? ‒ я продолжал двигать ногами, но уже не так активно. ‒ То есть вирус…

‒ Остался. И надеюсь, теперь все изменится. Столько времени ушло на то, чтобы подобрать правильную дозировку, столько зверья погибло. ‒ он сглотнул и продолжил. ‒ Кстати, энергетики и ваша еда мешают организму выработать антитела. Пришлось забрать.

Увидел, куда я смотрю. Я понимающе кивнул.

‒ Я использовал свой генетический материал. С60 в безобидной фазе. Внедрял в животных, но так не получалось. Извне. Пришлось немного видоизменить грибницу и корневую систему ‒ небольшая мутация, после которой мой организм не отторгал их. Вошел в симбиоз. Тогда новая информация поползла по лесу ‒ в траве, земле, в животных, везде. Много времени ушло, но она прижилась. Здорово, да? Все-таки одно дело фильтры домашнего использования, а другое – полноценная прививка.

Я уже продвинулся на несколько шагов, пока он говорил, но тут замер и повернулся.

‒ Фильтры? Это Вы…ты сделал фильтры? ‒ мой голос зазвучал так тонко, что, казалось, сейчас порвется. Человек замолчал и смотрел на меня, изредка моргая голубыми глазами.

‒ Да, Юван, я.

Я не помнил его, хотя так часто думал о нем все эти 13 лет. После его смерти. Точнее, не смерти, как оказалось. Но глядя сейчас на лежащего передо мной человека, я вдруг увидел отца, каким он был на фотографии, у деда в комнате. Веселого, гордого, подбрасывающего меня вверх.

Уже не обращая внимания на змей, я, шаркая, подошел к кругу и коснулся его руки. Корни зашевелились, ощупывая, а затем отталкивая мои пальцы.

‒ Ты пока им незнаком. ‒ тихо произнес мой отец. ‒ Но это мы исправим.

И он закрыл глаза. В ту же секунду я почувствовал укол. Нет, не змеиные зубы на своей ноге. Это маленький корень проткнул мне кожу на ладони, словно игла, и вместе с кровью потекла зеленоватая жидкость. Голова стала легкой, все вокруг поплыло. А потом дыхание участилось, и я свалился прямо в голубой круг, подминая корни и метнувшихся в углы змей.

Последнее, что я услышал, это были слова отца:

‒ Он все-таки передал сигнал. Они здесь. Юван, используй по назначению.

 

Я помню отрывками… вот дед несет меня к дому, а вокруг летят комья земли. Вот Тира выскакивает на крыльцо и бросается ко мне…потом грохот вертолетов, белые костюмы команды зачистки…вот отец подбрасывает меня вверх, в самое небо, глядя своими добрыми голубыми глазами, а я хохочу, хохочу и не могу остановиться. Потому что помню.

…………………………………………………………

После экстракции нас из дикой зоны и зачистки ее под основание, прошла всего неделя. Полное обследование не показало никаких отклонений и вирусов в наших телах. Мы снова пьем энергетики, чтобы не выделяться. Нил, Лётр, Тира и я. Вяст злится на нас, словно чувствуя, что мы связаны, грозится все рассказать. Но я, кажется, знаю, что делать. Если она согласится.

…………………………………………………………..

Вяст спит. Он последний из нас, кто проходит корректировку. Перед исследованием тебя снимают со всех добавок, чтобы выяснить степень срыва – я выбрал последний день, когда он максимально чист.

Тира наклоняется, смотрит на спокойное лицо Вяста и нежно целует его в губы. Задерживает поцелуй чуть дольше, чем нужно, а потом, словно собравшись с духом, резко кусает в нижнюю губу. Вяст дергается, открывает глаза и долго смотрит на нее. А потом кивает удовлетворенно. Тиры вытирает с губ розоватую слюну и тихо уходит.

К утру уже не должно быть никаких симптомов.

 

У вакцины есть только одно назначение ‒ быть введенной.